«Уходи»! — мне строго…» «Уходи! — мне строго Ветер приказал. — Пел ты слишком много, Мой черед настал!» В страхе покорясь, Песнь моя из дома Грустно поплелась. Дождь. Повсюду лужи. Кончена игра. Нам бежать от стужи, Ласточки, пора. Град. Оцепенелый Неподвижен дуб. К серой туче белый Дым ползет из труб. Косогор желтеет В бледном свете дня. Из-под двери веет Холод на меня. ДРУГУ Там, на скале отвесной, Глядящей в бездну вод, Где маленький чудесный Зеленый луг цветет, Где ветру дуть просторно, Где весело волне, — Свой дом над кручей горной, Мой друг, ты отдал мне. Прими привет мой! Хрупкий Удел нам ныне дан. Наш век плывет скорлупкой В огромный океан. То благостный, то жгучий Кружится вихрь — и с ним, Как листья или тучи, В безвестность мы летим. Порыв людского шквала То мчит по воле волн, То грозно бьет о скалы Надежды утлый челн. Волна, что беспокойно О наше время бьет, Проклятий хор нестройный Порой ко мне несет. В них злобе нет предела; Но реет мысль моя, Как буревестник смелый Средь стаи воронья. Я чту твои заветы, Возделываю сад; Тем временем газеты Мне сотни кар сулят. Бранят ослом, пиратом — И, право, я польщен! Де Местр зовет Маратом, Лагарп кричит: «Прадон!» Ну что ж! Их разум беден. Решит потомков суд, Полезен я иль вреден И нужен ли мой труд. А я меж тем, веселый, Не знающий тоски, Смотрю, как клонят пчелы Лаванды стебельки. ЛЮБОВЬ К ВОДЕ Я требник свой в полях читаю, И мне суфлируют в тиши То мошек пляшущие стаи, То шепчущие камыши. Поэту всех чудес дороже Потоки, скалы, горный склон. То, что течет, на сон похоже И освежает, словно сон. В любой ручей всегда глядится, Весны приветствуя расцвет, Малиновка, или синица, Иль дрозд, иль призрак, иль поэт. Поэт, среди цветов под ивой, Вдыхая запах влажных трав, Любуется рекой ленивой, Чей труд незрим и величав. Будь то Дюранса иль Арнетта, Но если вдаль спешит она, Подобна счастью для поэта Ее прозрачная волна. Блуждает, бьется о пороги, Дань собирает по пути, Как он, сбивается с дороги, Чтоб к цели тем верней прийти. Поэт на берег, в тень акаций, Стремится, как в страну чудес… Без Анио грустил Гораций, Жорж Санд грустит без Гаржилес. В ТОТ ДЕНЬ БЫЛ НАЙДЕН ХРАМ
Я храм нашел, большой, просторный. В нем жить могли бы, средь колонн, Вольтер — как воробей проворный, Как тихий лебедь — Фенелон. Шиповник в белом облаченье Стоит у входа в этот храм, Давая даром отпущенье Грехов жукам и мотылькам. Там нет надменных кипарисов, Гранаты строем не стоят, Не видно буксов, лавров, тисов, Одетых в праздничный наряд, Хранящих гордые замашки И завитых под Буало… Зато крестьяночки-ромашки Там улыбаются светло! Там не владеет скорбь сердцами, Там ясны мысли и мечты; Все истины в том дивном храме Неотразимы, как цветы. Апрель, победу торжествуя Над папой — другом сатаны, Поет, и словно «аллилуйя» Звенит беспечный смех весны. Храм вечной правды, возвышайся, Сиянье солнца славословь! Шепнула роза: «Догадайся!» И я ответил ей: «Любовь!» ЗИМА Однажды мы пришли — и что же? В наш храм не допустили нас; Он стал безмолвнее и строже; Веселый блеск небес угас; Исчезли птицы, пчелы, мошки; Сучки взъерошенных кустов, Размытые дождем дорожки, Сухие листья, скользкий ров, Как часовые, преградили Дорогу в храм, чью благодать Не мог бы не любить Вергилий, Ваде не мог бы презирать. В начале ноября то было. Тонул в тумане горизонт. Сова нам крикнула уныло: «У нас закрыто на ремонт!» |
