«Стал мрамором ручей. Земля в гранит оделась.
Зима. Нам холодно. Тебе бы не хотелось,
О дерево, гореть и согревать мой дом?» —
«Расту я из земли и возношусь огнем, —
Руби, мой дровосек! Пускай семья дружнее
Сойдется к очагу, сердца и руки грея,
Любя и радуясь». — «А хочешь дышлом стать
Для плуга?» — «Да, хочу я лемех погружать,
Чтоб колос выходил из земляной неволи,
Чтобы за плугом вслед зазолотилось поле
И ясноокий мир, как солнце засияв,
Вставал над нивами». — «А хочешь из дубрав,
Тенистых и густых, где лань прохлады ищет,
Уйти и для людей стать кровлею жилища?» —
«Для гнезд в моих ветвях всегда приют готов, —
И твой, о человек, хочу хранить я кров!
Здесь отдыхаешь ты. И детский смех звенящий
Похож на шум листвы в лесной зеленой чаще».
«А мачтой корабля ты будешь ли, ответь?» —
«О да! Как птица, я могу тогда взлететь.
Корабль умчит меня вдаль от моей отчизны,
Как человека смерть уносит прочь из жизни;
И, трепеща в волнах, свой бег направим мы
К далеким небесам, не знающим зимы.
Как часто мне о них рассказывали птицы!
Нет, мудрый никогда могилы не страшится,
И мрачный океан в величии своем
Не устрашит меня». — «А хочешь быть столбом
Для виселицы»? — «Прочь! Молчи! Долой секиру!
Я прославляю жизнь, — сулишь ты гибель миру!
Прочь от меня, судья! Палач, твой путь кровав!
Я — дерево холмов, я — дерево дубрав,
Я приношу плоды и осеняю травы, —
Не тронь моих ветвей для мерзостной расправы!
Губи, уничтожай, иди стезей своей,
Будь гнусен, и жесток, и злобен, но не смей,
Пугая пытками и тяжкими цепями,
Не смей себе искать сообщников меж нами!
Нет, замыслам таким служить мы не должны.
Мы с ветром говорим, мы светлых тайн полны.
Законы ваши мрак простерли над землею.
Я солнцем рождено, а вы кромешной тьмою.
Ступайте прочь! Зачем смущать покой лесов?
Средь шумных праздников, и зрелищ, и пиров
У вас потеха есть: казните и пытайте,
Позорной гибели и мукам предавайте
Несчастных, что вокруг всегда найдете вы, —
Не место призракам среди моей листвы!»
