ПОКИДАЯ КОЛЛЕЖ ПИСЬМО ПЕРВОЕ Нам — шестнадцать лет… Пора! Аттестат у нас — на зрелость. Прочь, наивность школяра, Можно жить, как нам хотелось! Жизнь — в любви, мой друг. Узнай, Что два глаза — два светила — Озарили мне тот край, Где душа во тьме бродила. Это счастье знаешь ты? Грезить днем, и ночью тоже. О, жестокие мечты! То завидовать вельможе, То в горячечном бреду (Сердце все — сплошная рана) Представлять себя в аду Иль невольником тирана; Не вкусивши Евин плод И жуя одни лишь корки, Все ж изведать наперед Вкус семян его прегорький; До предела поглупеть, Быть влюбленным, быть поэтом, И безумствовать, и петь — Мне знакомо счастье это! Очарован, милый друг, Я гризеткою прелестной И страдаю… Но недуг Исцелим, как мне известно. Ведь недаром я люблю! И, любви искусство зная, По ночам совсем не сплю, До рассвета — у окна я. ПИСЬМО ВТОРОЕ Расскажу тебе теперь, Что она — моя соседка. Мы живем с ней дверь о дверь И встречаемся нередко. По осанке — из принцесс… Впрочем, это, может статься, Ангел, посланный с небес, Чтоб шитьем здесь заниматься. Утро, вечер ли — все дни Я в мечтах о ней доныне. Чепчик шлемом замени — Чем не мудрости богиня? Ситец — вот ее броня; И Медуза есть: ведь ходит С нею ведьма, что меня В содрогание приводит. Становлюсь я сам не свой, Увидав, как эта фея Гордо на два су порой Покупает сельдерея, — Хоть пристало больше ей, Не работать до мозолей, А гулять среди лилей, Олеандров и магнолий. Взор прозрачен и глубок, Стан — как стебель строен, гибок, И мерещится поток Поцелуев и улыбок. Под ее окном — юнец… От гитары нет покою. Или думает глупец С неба снять звезду рукою? Все теперь мне трын-трава. Ведь меня при встрече первой Назвала она: «Сова!» Я откликнулся: «Минерва!» HILARITAS
(Веселье) Давайте петь! Со страстью жгучей, С огнем, хоть черта поминай! Ведь песня — как стакан кипучий, Где «черт возьми» плеснет за край! Блажен, кто, преданный веселью, Под сенью виноградных лоз Свой ревматизм прикрыл фланелью, А в мудрость смех веселый внес. Смех — это крылья в час паденья; Они поддержат наш полет. Философ, полный снисхожденья, Веселых добрыми зовет. Катон, ты строгого был нрава, Но шуткой был и ты сражен. О Генрихе Четвертом слава Гремит, что был веселым он. Так станем же весельчаками, Счастливый заключим союз. Веселье ж нам сверкнет зубами: «И укусило б, да смеюсь!» «Колоколен ли перепевы…» Колоколен ли перепевы, От набата ль гудит земля… Нет мне дела до королевы, Нет мне дела до короля. Позабыл я, покаюсь ныне, Горделив ли сеньера вид, И кюре наш — он по-латыни Иль по-гречески говорит. Слез иль смеха пора настала, Или гнездам пришел сезон, Только вот что верно, пожалуй, — Только верно, что я влюблен. Ах, о чем я, Жанна, мечтаю? О прелестной ножке твоей, Что, как птичка, легко мелькая, Перепрыгнуть спешит ручей. Ах, о чем я вздыхаю, Жанна? Да о том, что, как приворот, Незаметная нить неустанно К вам в усадьбу меня влечет. Что пугает меня ужасно? То, что в сердце бедном моем Создаешь ты и полдень ясный И ненастную ночь с дождем. И еще мне забавным стало — Что на юбке пестрой твоей Незаметный цветочек малый Мне небесных светил милей. «Вот Жанна запела…» Вот Жанна запела. Кокетка! Смотри, улетает!.. Но нет: Порхает, как с ветки на ветку, С куплета она на куплет. О чем она? Трели… пассажи… Во взоре заря горит, Цветок у нее в корсаже… О чем она мне говорит? О небе? О знамени старом? О подвиге славном в бою? О том ли, что нужно муаром Отделать ей шляпку свою? Иль дух она мой сокровенный Смущает, который господь Вдохнул в мой трепетный, бренный Сосуд, называемый плоть? Не знаю. Забыл все на свете. Псалом или вздор? Не поймешь. Так славочка на рассвете Поет, вызывая дрожь. Я слушал как завороженный, Я крылья в плечах ощущал. Себя золотою короной Я в смутном виденье венчал. Во всей наготе ее мне бы, Во всей красоте лицезреть, Все звезды похитить бы с неба, На помощь позвать, умереть! Был женщиной пьян я. Смертельный, Высокий недуг! Не дыша, Я слушал — и в мир запредельный Моя исходила душа. Чтоб мозгу в бреду испариться И, череп взорвав, улететь, — Такой обольстительной птице Крылом его стоит задеть. |
