Значит, у меня есть шанс найти это звуковое письмо и узнать тайну Анны. Может быть, именно это и стало причиной её похищения и других неприятностей: ведь вместе с ней пострадали и её сыновья. Уж не говоря про Марка, который даже не был знаком с ними, но тоже исчез, пытаясь их спасти.

   Я присела на край высокой кровати и начала рассматривать комнату. У окна расположился приземистый старинный комод из тёмного дерева. На комоде стояла ваза с сухими цветами. Интересно, это они за год так красиво засохли? Или там с самого начала был сухой букет? Я подошла к комоду, чтобы заглянуть в вазу: есть ли там следы высохшей воды. Следов не было, цветы были высушены специально. Рядом с вазой лежала маленькая деревянная шкатулка, похожая на футляр для кольца. Я открыла шкатулку, но там ничего не было. Что же это значит? Здесь кто-то уже побывал до нас и украл колечко? Или Анна забрала его с собой, когда уходила из дома? Или она всё-таки спрятала его?

   Мне пришлось снова позвать Розу с её волшебной флейтой. Когда она вошла в комнату, я попросила:

   -- Попробуй спросить голубей, не видели ли они почтовое колечко Анны.

   -- Ох, ну и задачка. Я же здесь не говорю на птичьем языке. Ладно, сейчас попробую... -- и Роза начала играть что-то медленное и грустное. Оба голубя сели на подоконник. Потом девочка подошла к кровати Анны и показала рукой на подушку. ("Это она им объясняет, что речь идёт об Анне", -- подумала я.) Потом Роза взяла с комода шкатулку, открыла и показала птицам, что внутри ничего нет. И снова заиграла на флейте.

   Голуби внимательно слушали, смотрели на Розу, склоняли головы то вправо, то влево, переминались с лапки на лапку. Потом один из них вылетел за окно, а через минуту вернулся и с тихим стуком выронил из клюва на подоконник что-то небольшое. Мы с Розой подошли ближе. Там лежало узкое голубиное колечко!

   Когда мы вернулись в гостиную, все с любопытством смотрели на нас и ждали, что мы скажем.

   -- Вот оно. Мы его нашли, -- и я показала найденное колечко.

   -- Что это? -- не поняла Амалия. -- На человеческое кольцо не похоже! Слишком узкое.

   -- Голубиное кольцо. На лапку надевается, -- пояснила Элиза.

   -- Да, -- подтвердила я, -- это говорящее колечко для почтового голубя.

   -- Ой! Оно само говорит? -- воскликнула Роза.

   -- Да. Только... -- и я смущённо замолчала.

   -- Что?

   -- Я не знаю, как сделать, чтобы оно говорило!

   Все задумались. Начали высказывать идеи, одна другой фантастичнее. Я вертела колечко в руках, тёрла его пальцем, постукивала по нему, дула на него, но оно молчало.

   -- Придётся просить госпожу Амару нам помочь, -- огорчённо сказала я. Мне не хотелось показывать свою несообразительность ни ей, ни моим спутникам, но выбора у меня не было. Я достала из-под свитера стеклянный шарик, слегка надавила на него пальцами правой руки и стала ждать, что будет дальше. Честно говоря, никогда раньше мне не приходилось пользоваться устройством связи в одиночку. Да и в компании-то это было всего один раз: когда исчез Марк, мы все вместе вызвали госпожу Амару. А сейчас я должна была пообщаться с ней одна. Я почему-то думала, что мне придётся говорить вслух, как по телефону. И ответы будут раздаваться из шара, как из телефонной трубки.

   Но на самом деле всё оказалось намного проще и удобнее. Голос госпожи Амары зазвучал прямо у меня в голове. "Телепатия, что ли?" -- успела подумать я, прежде чем началась наша мысленная беседа. Я отчётливо понимала, что она мне говорит. А она слышала мои вопросы, которые я формулировала мысленно. Я рассказала, что в доме Анны пусто, но я нашла говорящее колечко. К счастью, Анна не взяла его с собой, когда отправилась на слёт. И теперь мы можем узнать, что было в последнем послании Юлиуса, которое он отправил из мастерской перед смертью. Но я не знаю, как услышать само это послание. Госпожа Амара сказала, что ничего сложного в этом нет: нужно просто положить его на левую ладонь, поднести к губам и сказать одно слово: "Расскажи". И оно расскажет. И будет повторять это послание столько раз, сколько нам понадобится. До тех пор, пока кто-нибудь не запишет на колечко новое послание. Я поблагодарила госпожу Амару за подсказку и отпустила шарик.

   -- Сейчас мы всё услышим. Внимание! -- сказала я. Поднесла к губам колечко, сказала нужное слово, и в комнате зазвучал голос Юлиуса, записанный больше двадцати лет назад.

   Своё последнее письмо Юлиус начал записывать ещё до того, как на их мастерскую напали: мастера уже знали от главного волшебника, что в наш мир проникли воины, что на главной площади идёт битва, что враги наверняка хотят захватить мастерские вместе со всеми волшебными материалами и инструментами. Поэтому мастера успели запереть все двери и готовились к обороне. У Юлиуса было несколько минут, чтобы попрощаться с женой. Сначала он говорил о сыновьях и напоминал Анне, чему она обязательно должна их научить, если он не вернётся. Потом давал ей советы по ведению хозяйства. Потом признался, что вокруг мастерских собралось целое войско, и вряд ли кому-то удастся выйти оттуда живым. Разве что если случится чудо. Но мы уже знали, что чуда в тот день не случилось: мастерские были разрушены, а все мастера погибли.

   С каждой минутой Юлиус говорил всё быстрее, его голос иногда прерывался, в запись то и дело врывались какие-то посторонние звуки: грохот, крики, выстрелы. В самом конце письма Юлиус вдруг вскрикнул, как будто внезапно увидел что-то страшное. Через секунду он растерянно сказал: "Неужели это Захария?" Но объяснить ничего не успел. Торопливо сказал "прощай", попросил Анну беречь сыновей и выпустил голубя в окно.

   Когда письмо закончилось, мы никак не могли собраться с мыслями. Даже взрослые испытывали ужас, представив себе последние минуты мастеров. А что уж говорить о детях. Они вообще родились через много лет после той битвы, и для них это было просто страшной легендой из прошлого. Но голос Юлиуса как будто вернул нас в то время, и легенда ожила.

   Роза шмыгнула носом, достала из кармана носовой платок и высморкалась. Это разрядило обстановку. Эрик встал и отошёл к окну, Ивица налила себе воды из крана, Амалия мотала головой, как будто не соглашалась с тем, что всё это могло произойти на самом деле, и всё время повторяла: "Какой ужас! Бедная Анна!"

   Элиза, как обычно, сохраняла хладнокровие. Она спросила:

   -- Имя "Захария" кому-нибудь знакомо?

   -- Нет, никогда не слышала, -- сказала я. Остальные закивали.

   -- Получается, что так звали предателя, который привёл врагов?

   -- Похоже на то, -- согласилась я. -- Хотя уверенности нет.

   -- Наверное, стоит рассказать о нём госпоже Амаре?

   -- Да, ты права!

   И мы опять, как после исчезновения Марка, все вместе обратились к главной волшебнице: каждый из нас достал из-под одежды шарик на цепочке и взял в правую руку. Через секунду мы услышали голос госпожи Амары:

   -- Узнали что-то важное?

   -- Да, госпожа Амара, -- произнесла я вслух. Я подумала, что мысленные разговоры возможны только один на один. А когда меня окружают такие же простые волшебники, как я, им нужно слышать мой голос, чтобы воспринимать мои слова.

   И я пересказала письмо Юлиуса, упомянув и Захарию. Госпожа Амара задумалась. Она тоже не знала ни одного волшебника с таким именем. Оставалась надежда, что его могут знать Тени -- ведь они долго жили среди волшебников, прежде чем покинули земные тела.

   Нам повезло: одна из Теней вспомнила и Юлиуса, и его лучшего друга Захарию. Эта Тень когда-то очень давно была волшебником по имени Герман и работала в той самой мастерской, куда сначала пришёл Захария, а через десять лет и Юлиус. Герман учил их обращаться с волшебными металлами, придавать материалам нужную форму, делать их прочными. Всё это требовало не просто ловкости и навыков, но и знания сложных правил. Малейшее их нарушение приводило к потере волшебных свойств, и у неумелого мастера вместо магических предметов получались обыкновенные, хоть и очень красивые, металлические браслеты, кольца, шкатулки. Поэтому пожилые наставники проводили с учениками много времени, передавая им свои секреты, и успевали по-настоящему подружиться с ними.