Симеону повезло больше: он пошёл направо, вниз по течению. Берег постепенно опускался, становился не таким крутым, как у бывшего моста, и чем дальше Симеон отходил от нашей поляны, тем проще было спуститься к воде. Русло было каменистым, кое-где виднелись крупные валуны, река в этом месте была шире и не казалась глубокой. На обратном пути он увидел, что Марк тоже возвращается. Они встретились на берегу, остановились, о чём-то поговорили. Мы наблюдали издали. Мне показалось, что Марк чем-то встревожен, и я поняла, что он пока не хочет рассказывать об этом никому, кроме Симеона.

   Я решила не показывать, что мне страшно. Мне совсем не хотелось заразить своим настроением Амалию, восприимчивую к чужим эмоциям, и Ивицу, которая пока ещё считает родителей надёжной защитой от внешнего мира. Меня снова охватили сомнения: правильно ли мы поступили, согласившись пойти на поиски Анны. Шестеро взрослых -- не такая уж сильная армия, чтобы уберечь от опасностей наших троих детей. К тому же мы даже не знаем, от чего их придётся спасать. Уж не говоря о том, что за первые три дня пути именно дети дважды спасли взрослых и себя.

   Симеон с Марком подошли к остальным и рассказали, что переправиться на другой берег можно ниже по течению. Мы взяли вещи, пошли вслед за Симеоном. И скоро нашли удобное место: с низкого берега можно было перейти на крупный плоский камень, с него на другой, потом на третий, и после нескольких таких прыжков мы уже были на другом берегу.

   Сверились с картой. Перед нами снова лежал лес, а за ним нас ждали горы. Мы надеялись, что в следующий раз мы остановимся на ночлег уже у подножия гор. Дорога была широкой и удобной, идти было легко, Роза сегодня шла быстрее. И к середине дня, с несколькими остановками, мы прошли больше десяти километров. Четвёртый день пути пока не принёс никаких опасностей, если забыть про утренний случай с Марком, когда он явно что-то скрыл от остальных.

   Пока мы обедали, я незаметно посматривала на Марка и размышляла, что же он мог увидеть в лесу и почему рассказал об этом только Симеону. Может быть, это какой-то пустяк, и мне вообще не стоит беспокоиться. А может, и нет. Я перевела глаза на Симеона: он, как ни в чём не бывало, жевал жареные коренья и улыбался Эрику, который рассказывал что-то смешное. Меня это успокоило: вряд ли он стал бы так веселиться, если бы знал о серьёзной опасности.

   С другой стороны, мы ведь не всегда всё рассказываем друг другу. У меня тоже есть тайны. Даже такие, которые касаются не только меня и нашей семьи, но и всей нашей группы спасателей. Несколько раз я ловила себя на остром желании с кем-нибудь поделиться этими тайнами, но каждый раз вовремя останавливалась. Особенно сложно молчать, когда Ивица расспрашивает меня про историю нашего народа, про нападение на застенный мир, про исчезнувших волшебников.

   В день слёта, когда все вышли на площадь и любовались фейерверками, я задержалась в главном зале. Мне хотелось ещё раз посмотреть на помутневшие стеклянные шары Анны и её сыновей. Наверное, я надеялась что-то понять или о чём-то догадаться, глядя на неработающие устройства связи, теперь совершенно бесполезные и оттого пугающие. И пока я так стояла, ко мне подошла госпожа Амара.

   -- Пытаешься понять, что с ними? -- спросила она.

   -- Пытаюсь. Но мне от этого ещё страшнее. Не могу представить, что случилось. Почему? Кто мог это сделать?

   -- Хочешь узнать больше?

   И госпожа Амара рассказала мне, о чём она беседовала со Старейшинами утром, в тот момент, когда я издали заметила что-то странное в их поведении.

   Просто так волшебники не пропадают -- связь с главной волшебницей и с застенным миром защищает их от случайностей. Никогда за последние сотни лет никто из наших предков не исчезал бесследно, и никогда стеклянные шары не становились мутными. Значит, исчезновение Анны не могло быть обычным несчастным случаем, из-за которого могли бы погибнуть или пропасть обычные земные жители. Остаётся похищение. Но пойти на такое могли только обитатели какого-то недружественного нам мира. И при этом у них должны быть какие-то личные счёты именно с Анной.

   За многие годы мы сталкивались с такими существами только один раз, когда те напали на наш мир и пытались захватить его. Это случилось больше двадцати лет назад. В той битве мы победили, чужаки покинули наш мир, но отказались ли они от намерения изгнать нас и поселиться здесь? Если они по-прежнему хотят нас победить, то были ли у них причины избавиться от Анны? Чем она могла им помешать?

   Среди наших Старейшин есть те, кто участвовал в войне с чужаками. Они знали мужа Анны, Юлиуса, погибшего вместе с другими волшебниками, которые защищали наши мастерские и наши тайны. Юлиус работал в одной из мастерских, где делали волшебные кольца и браслеты, поэтому ему приходилось подолгу оставаться в застенном мире. Один из Старейшин, с детства друживший с Юлиусом, вспомнил, что у того был ручной почтовый голубь, а на лапке у него было говорящее колечко. Оно заменяло волшебникам обычные письма. Голубь мог пересекать стену, отделяющую наш мир от земного, и находить там свой дом. Анна снимала колечко с голубиной лапки, и оно голосом мужа рассказывало ей последние новости.

   Для неё это было просто забавой, потому что Юлиус уходил из дома всего на пару часов в день -- время на дорогу до точки перехода через стену и на обратную дорогу, а долгие часы, которые он проводил за работой в мастерской, были для Анны одним мгновением: ведь Юлиус после перехода за стену оказывался на перпендикуляре времени. Поэтому Анна не успевала соскучиться и с улыбкой слушала говорящие письма, в которых муж сетовал, что уже много часов её не видел. Она отвечала, рассказывала про свои дела, про маленьких сыновей, которым к моменту нападения было всего два и три года, снова надевала колечко на голубя, и он уносил её ответы за стену, к хозяину.

   Никто не знал, что стало с этим голубем после гибели Юлиуса. Но Старейшины предположили, что в последние минуты жизни Юлиус успел сказать что-то важное и отправить говорящее кольцо Анне. Если бы она сразу догадалась, что эта предсмертная весть от мужа содержит важную тайну, она бы обязательно рассказала об этом главному волшебнику (это было ещё до того, как у нас появилась госпожа Амара). Но вряд ли молодая женщина, только что потерявшая мужа и одна воспитывающая маленьких детей, задумывалась о сокровенном смысле этого последнего послания.

   Возможно, она о чём-то догадалась только в прошлом году. В очередной раз достав говорящее колечко, чтобы послушать любимый голос, она могла обратить внимание на какие-то странности в словах Юлиуса. И догадаться о чём-то таком, что важно для всего нашего народа. Может быть, до слёта оставалось всего несколько дней, и Анна решила не торопить события, а рассказать про свои догадки госпоже Амаре после слёта, когда все гости разойдутся по домам и можно будет спокойно поговорить о важных вещах.

   Если это действительно так, и если враги как-то узнали о планах Анны, они захотели бы помешать ей. Для этого нужно было устранить Анну, а заодно и её сыновей, Якоба и Леона: вдруг Анна и с ними поделилась своими планами? Тогда становится понятно, почему эта семья пропала. Хотя в этой гипотезе, даже если считать её правильной, всё равно остаётся много неясностей.

   Госпожа Амара предложила мне пока остановиться на этом варианте и действовать так, будто мы уверены в нём. Но попросила меня никому не рассказывать о нашем разговоре. В тот момент я не придала этому значения, мне просто очень льстила наша тайная беседа с главной волшебницей о чём-то таком, что известно только ей и Старейшинам. Но сейчас, когда мы всё ближе подходили к дому Анны, я всё чаще и чаще думала об этом. Особенно после вчерашнего случая с мостом, когда мы все ещё раз задумались о роли каждого из участников путешествия.