ДЕВЯНОСТЫЕ «Ночная музыка» «На сумрачной звезде» «Из новых стихов» «Слава — это солнце мертвых»… «Слава — это солнце мертвых». Пыль на стоптанных ботфортах, Смерти грубая печать. Сыну почв сухих и твердых, Корсиканцу лучше знать. Смуглый, он-то в этом зное Разбирался, как никто. Припечет нас золотое Лет примерно через сто. Фивы рядом с нами, Троя. Не похож ты на героя: Шапка, зимнее пальто. Не тянись, себя не мучь. Что ж, любил, любил я страстно В нашей стуже из-за туч Достававшийся нечасто Изможденный, слабый луч. Ненадежное мерцанье Сквозь клубящийся туман – Нам он был как обещанье Незакатных волн и стран. Городские расстоянья, Разбежавшиеся мысли… А тому, кого при жизни Он избаловал, тому Будет холодно в отчизне Той, как в зимний день в Крыму. Не так ли мы стихов не чувствуем порой… Не так ли мы стихов не чувствуем порой, Как запаха цветов не чувствуем? Сознанье Притуплено у нас полдневною жарой, Заботами… Мы спим… В нас дремлет обонянье… Мы бодрствуем… Увы, оно заслонено То спешкой деловой, то новостью, то зреньем. Нам прозу подавай: все просто в ней, умно, Лишь скована душа каким-то сожаленьем. Но вдруг… как будто в сад распахнуто окно, – А это Бог вошел к нам со стихотвореньем! Как ночью берегом крутым… Как ночью берегом крутым Ступая робко каменистым. Шаг, еще шаг… За кем? За ним. За спотыкающимся смыслом. Густая ночь и лунный дым. Как за слепым контрабандистом. Стихи не пишутся — идут, Раскинув руки, над обрывом, И камешек то там, то тут Несется с шорохом счастливым Вниз: не пугайся! Темный труд Оправдан праздничным мотивом. Я не отдам тебя, печаль, Тебя, судьба, тебя, обида, Я тоже вслушиваюсь в даль, Товар — в узле, все шито-крыто. Я тоже чернь, я тоже шваль, Мне ночь — подмога и защита. Не стал бы жить в чужой стране Не потому, что жить в ней странно, А потому, что снится мне Сюжет из старого романа: Прогулка в лодке при луне, Улыбка, полная обмана. Где жизнь? Прокралась, не догнать. Забудет нас, расставшись с нами. Не плачь, как мальчик. Ей под стать Пространство с черными волнами. С земли не станем поднимать Монетку, помнишь, как в Тамани? Облаков на небе маленьких так много!..
Облаков на небе маленьких так много! Мелких-мелких, в темном небе, в поздний час. Из гостей мы. Что за странная тревога На Суворовском охватывает нас? Убыстряем шаг, зачем? Остановиться Было б правильней, подумать, постоять… Эта белая ночная вереница Разве лучшим нашим мыслям не под стать? Или трудно нам собрать свои волокна? И в рассеянье закончить легче день? И собор покрашен в цвет какой-то блеклый, И бесформенной толпой стоит сирень. Как бы я себя ругал, как недоволен Был бы я собой, когда б я шел один! Ты спешишь — и я как будто приневолен. Пусть плывут себе подобьем мелких льдин! Так хорош он, этот мир, что не по силам Нам… скорей, скорей домой, скорее лечь Да, немыслящим; бездушным, да; бескрылым! Счастье в том, что можно счастьем пренебречь. Мы-то знаем с тобою, какие цветы… Мы-то знаем с тобою, какие цветы Всех милей и нежней, как у тихой воды, К ним склоняясь, теребила их ты. Мы-то знаем с тобою, какая вода Ниоткуда всех тише течет в никуда, Под быками какого моста. Мы-то знаем с тобою, какие слова Значат больше, чем все золотые права, Как мягка на откосе трава. И как глупость, нахмурясь над лучшей строкой, Ничего не поймет, — мы-то знаем с тобой, – Будет требовать мысли прямой. Мы-то знаем с тобою, в каких дураках Ходит ум в самых лучших, горячих стихах, Как он сеном и мятой пропах. Мы-то знаем с тобою средь многих помех, И забот, и тенет, кто любимее всех, Сомневаться нам было бы грех. Мы-то знаем с тобою, кто лучший поэт, Но пока не прошло ста и более лет, Никому не расскажем. Секрет! |
