Страх и трепет, страх и трепет, страх… Страх и трепет, страх и трепет, страх За того, кто дорог нам и мил. Странно жить, с улыбкой на устах, Среди белых, среди темных крыл. С самой жаркой, кровной стороны, Уязвимо-близкой, дорогой – Как мы жалки, не защищены, Что за счастье, вечный страх какой! Кто б ты ни был, знаешь, как я груб, Толстокож, привычен ко всему, Как хочу почувствовать за дуб, – Не за плющ, что вьется по нему. Но средь сучьев, листьев и ветвей, Потакая гибкому плющу, Не в своей я власти, а в твоей, Весь в твоей, ты видишь, трепещу! И задобрить пробую беду, И, пугаясь тени, как во сне, Сам ищу в потемках руку ту, Что из мрака тянется ко мне. Что за радость — в обнимку с волной… Что за радость — в обнимку с волной, Что за счастье — уткнувшись в кипящую гриву густую, Этот дивный изгиб то одной обвивая рукой, То над ним занося позлащенную солнцем другую, Что радость лежать, Что за счастье — ничком, в развороченной влаге покатой, Эту вогнутость глады, готовую выпуклой стать, Без единой морщины, и скомканной тут же, и смятой! Он еще это вспомнит, зарывшийся в воду пловец, Эта влажная прелесть пройдет у него перед взором Нежной ночью, построившей свой мотыльковый дворец С поцелуями и разговором, Он поймет, почему так шумит и томится волна, И на берег ночной набегает, И на что она ропщет и сетует так, не видна В темноте, и камнями скрипит, и песок загребает. Морская тварь, трепЕща на песке… Морская тварь, трепЕща на песке, В конвульсиях, сверкала и мертвела, И капелька на каждом волоске Дрожала… Кто ей дал такое тело Граненое, — спросить хотелось мне, – Скульптурное, хоть ставь сейчас на полку? Баюкать сокровенное на дне, Во тьме его лелеять втихомолку! Мерещился мне чуть ли не укор. Все таинства темны и целокупны. Готический припомнил я собор, Те статуи, что взгляду недоступны. Ремонтные леса нужны, чтоб влезть Знаток сумел к ним, сумрачным, однажды. Достаточно того, что это есть. А ты б хотел, чтоб видел это каждый? Где воздух, где вода? — все стало белым паром… Где воздух, где вода? — все стало белым паром, Сверкает и дрожит, — и лодочка, мой друг, С гребцом, сидящим в ней, подвешена недаром На удочку его, кривую, как на крюк. Я больше ничему не удивляюсь. Море Спроси его, само не знает, где оно. Ты тоже о себе в счастливом разговоре Не помнишь: все в другом, как соль, растворено. Мы в яркой этой мгле, мы в мареве молочном Затеряны. Смотри, как воздух влаге рад, Каким он зыбким стал, трепещущим, проточным, Сверкающим, парным, надев ее наряд. Так было в первый день, счастливый день творенья, А все, что с давней той поры произошло, – Лишь трепет, лишь надрыв, лишь горечь разлученья, Прощанье каждый раз и — в этом смысле — зло. Из моря вытащив, поджаривают мидий… Из моря вытащив, поджаривают мидий, В их створках каменных, на медленном огне. Я есть не буду их. Мне жаль, что я их видел. А море блеклое лежит как бы во сне, Как бы сомлевшее, наполовину паром Став, небо выпито, и цвет отдав ему. Подростки угольным пугая взгляд загаром, Сидят на корточках в волосяном дыму. Быть может, обморок за сон я принял? Вялый Пульс еле дышащей волны неразличим. Дымок цепляется за ломкий, обветшалый Тростник и прядкою сухой висит за ним. Уйдем! Останемся! Я толком сам не знаю, Чего мне хочется… Сквозь чувство тошноты И этот, вытекший, я, мнится, понимаю Мир, и мертвею с ним, и нет меж нас черты. Как пахнет эвкалипт пицундский, придорожный… Как пахнет эвкалипт пицундский, придорожный, Как сбрасывает он, обвисшую кору, Сухой, неосторожный! Для запахов никак я слов не подберу. А в знойной вышине как будто десять шапок, Так зеленью кустистой он накрыт. Не память, не любовь, всего сильнее запах, Который ускользнуть навеки норовит. Вот то, чему и впрямь на свете нет названья. Нельзя определить, понять через другой, Сравнить… вот вещь в себе… молчит воспоминанье, Воображенье спит… напрасен оклик твой. Не отзовется тот, кто терпким, вездесущим, Когда под ним стоишь, склонялся, обступал. Он там, вдали от нас, прекрасен и запущен, Как бы волшебный круг сплошной образовал, Магический… зато когда-нибудь, хоть в жизни Совсем другой, вернись под пышный свод – И он тебе вручит и нынешние мысли, И знойный этот день в сохранности вернет. |
