Московия начала осознавать себя европейским государством и «копить» черты западного влияния (в военном деле, религиозном искусстве, народном быте) по крайней мере с конца XV в. Начало Реформации значительно облегчило контакты с Европой в XVI в.: больше не было «единого католического фронта», а страны, где победил протестантизм, стремились к общению с православным миром. В эпоху Смуты Московию наполнило настоящее «половодье» иностранцев. Русские люди ближе познакомились с «избранными представителями» европейских народов. Прежде всего это были военные: грубые наемники-ландскнехты из Швеции, Франции, Швейцарии, Шотландии и германских государств. С Лжедмитрием I и вслед за ним приехали вельможи и шляхта из Польши и Литвы; авантюристы всех мастей; купцы. Выбор, конечно, оставлял желать лучшего, но даже у этих людей было чему поучиться. Многие из них преданно служили нанявшим их правительствам или лицам, а по окончании интервенции остались в России. Окончание Тридцатилетней войны резко понизило в Европе спрос на военных, и Руси легче стало получать нужных специалистов — отряды наемников (вместе с капитанами, знаменами и оружием), инструкторов для обучения полков «иноземного строя», саперов. Новая «техника войны» требовала крепостей «бастионного» типа, с укреплениями из земли, обложенной дерном. Такие крепости как нельзя лучше подходили к рельефу и традициям строительства Руси, их стали возводить в городах и на засечной черте. При Алексее Михайловиче стали задумываться над строительством военного флота европейского образца и спустили на воду построенный голландцами парусный корабль «Орел».

Среди иностранцев многие были «невоенных» профессий: купцы и переводчики, врачи и аптекари, часовщики и ювелиры, слесари, музыканты и даже парикмахеры (что означает, что в Москве уже носили парики и европейскую одежду). Некоторые из иноземцев внесли немалый вклад в создание русской культуры. Купец Тоннис Фенне и английский пастор Ричард Джеймс в начале XVII в. первыми составили «толковые словари» русского языка, записали русские былины, интереснейшие пословицы и поговорки, раскрывающие духовный мир (чего стоит одно: «Торговать как воевать: кому Бог пособит»). Записки путешественников позволяют увидеть жизнь Руси «со стороны» или под неожиданным углом.

Иностранцев в XVII в. было уже так много, что Церковь начала беспокоиться и потребовала законодательно ограничить их присутствие. Приезжим иноверцам запрещено было носить русское платье и посещать церкви, селиться среди москвичей. Для них выделили особые участки за пределами городских укреплений: за Калужскими и Таганскими воротами и в Заяузье, в особой Иноземной слободе. При царе Михаиле она насчитывала до тысячи семей и быстро росла.

В XVII в. Московская Русь пережила период особого интереса к постоянному и хорошо изученному противнику, Речи Посполитой. При Алексее Михайловиче польская мебель и картины польских художников становятся украшением богатых хором, а польская одежда — обычной в боярских и дворянских кругах. После воссоединения с Украиной одним из важных источников знакомства с европейской культурой стал Киев и его духовная академия, созданная митрополитом Петром Могилой. Там изучали греческий и латынь — язык международного общения и науки Средневековья. Из Киева в Москву приглашали учителей и переписчиков церковных книг. Монахи из Киева перевели учебники (катехизис, грамматику, арифметику) и книги для чтения.

Предшественники Петра Великого, управлявшие страной, — отец Алексей Михайлович, единокровный брат Федор Алексеевич и сестра Софья Алексеевна — понимали важность европейской культуры для России. Алексей Михайлович превратил старую подмосковную усадьбу Романовых, село Измайловское, в настоящую «опытную станцию», где пытался развести розы и виноград, шелк-сырец и хлопок; заказал строительство огородных машин, а также пытался развести «аптекарский огород». При нем Посольский приказ начал выпуск рукописного подобия газеты о европейских событиях («Вести» или «Куранты»), а в селе Преображенском создали «комедийную хоромину», где для царя и бояр разыгрывали сценки на поучительные библейские сюжеты («Как Юдифь отсекла голову Олоферну», «Притча о блудном сыне»). Их тайком смотрела и царица с приближенными.

В XVII в. русские люди стали и сами гораздо чаще ездить за границу и оказались, в общем, способны правильно воспринимать тамошнюю жизнь. Посланник царя Алексея Михайловича, Петр Иванович Потемкин, был в Испании, Франции (1667–1668) и Англии (1681). В Париже он посетил представление комедии Мольера «Амфитрион».

В течение всего XVII в. в Москве не переводились пристрастные сторонники европейской культуры (иные из них даже покидали страну, как подьячий Посольского приказа Григорий Карпович Котошихин, бежавший в Швецию, который оставил ценное, но не совсем объективное описание государственного порядка России при первых Романовых). Многие «просвещенные бояре» видели, что «западный» путь развития неизбежен для России (среди них А. Ф. Ордин-Нащокин, А. С. Матвеев, В. В. Голицын). Дипломат Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин поражал приезжавших в Москву иноземцев знанием европейских событий и языков (латынь, польский, немецкий). Боярин Артамон Сергеевич Матвеев, также дипломат, женатый на англичанке Гамильтон (что само по себе вызывало изумление), организовал у себя в доме настоящий «салон», где обсуждали европейские новости, книги и спектакли; в доме был даже театр, и дворовые обучались комедийному искусству. Князь Василий Васильевич Голицын, фаворит царевны Софьи и фактический правитель государства, завел в своем дворце европейскую обстановку и библиотеку. Конфискационная опись его имущества — любопытнейший документ, демонстрирующий венецианские зеркала рядом с картинами и изразцовыми печами голландских мастеров, французскую штофную обивку и резное дерево.

Западная культура приходила в Москву и «кружным путем», благодаря выходцам из Греции и славянских стран, таких как хорват Юрий Крижанич. Крижанич призывал славян объединиться против ненавистных «немцев» и заимствовать из Европы не бытовую мишуру и светские привычки, а то, что поможет сделать Россию процветающей и благоустроенной страной, развить умственную культуру, побороть страшный недостаток — косность. В 1687 г. была утверждена в Москве при Заиконоспасском монастыре первая Академия, получившая название Славяно-греко-латинской. Ее профессорами стали братья Лихуды, ученые монахи из Греции, а настоятелем монастыря — писатель Сильвестр Медведев. Громадным авторитетом пользовался Симеон Полоцкий, знаток церковной философии и богословия, учитель царевича Федора Алексеевича.

При Федоре Алексеевиче (1676–1682), вступившем на престол четырнадцатилетним юношей, власть держали сторонники Нарышкиных, из семьи которых происходила царица Наталья Кирилловна, во главе с А. С. Матвеевым (в его доме она воспитывалась). Но возросло и влияние князя В. В. Голицына, руководившего в 1681 г. реформами «устроения и управления ратного дела» и системы налогов. Была введена единая подать, «стрелецкая», а войско стало делиться не на сотни (память о делении татарских туменов), а на роты, по европейскому образцу, под командой иностранных инструкторов. Менялось и управление страной. Стало ясно, что знатность рода не должна служить причиной назначения на высокие должности, и в 1682 г. издали указ об отмене местничества, торжественно сожгли разрядные книги и окончательно запретили споры о «местах».

По смерти (апрель 1682) царя Федора Алексеевича на престол могли претендовать два других сына Алексея Михайловича: старший Иван (по матери Милославский), болезненный и слабоумный, и заметно превосходивший его в развитии младший, Петр (по матери Нарышкин). Властный патриарх Иоаким поддержал кандидатуру Петра. Но Милославские сумели воспользоваться вечным недовольством московских стрельцов, которые видели себя гвардией царя и не желали подчиняться Стрелецкому приказу и своим полковникам. Милославские пустили слух, что Нарышкины погубили царя Ивана. Этого было достаточно, чтобы 15 мая 1682 г. стрельцы по набату поднялись из слобод на Кремль и потребовали выдачи Нарышкиных. Царица Наталья Кирилловна, в окружении бояр и духовенства, показала с дворцового крыльца двух царевичей. Толпа стрельцов отхлынула, но бессмысленно-дерзкое поведение князя Долгорукого (он сбежал с крыльца и стал кричать на стрельцов, понося их) вызвало взрыв. Князь был убит (стрельцы, «взем за ноги и вонзя копия в тело, влачили в Спаские ворота на Красную площадь… и повергоша… у Лобнова места, сечаху мертвое тело… в мельчайшия частицы» (Сильвестр Медведев, Созерцание краткое лет 7190, 7191 и 7192, в них же что содеяся во гражданстве // Чтения в Обществе истории и древностей Российских, 1894, № 4, Отд. III, с. 55), а вместе с ним Артамон Матвеев и приверженцы Нарышкиных. Всего погибло шесть бояр, двое дьяков, четыре стольника и люди более низких рангов. Холопы же разгромили Судный и Холопий приказы, уничтожив все акты. Стрельцы торжествовали победу: они воздвигли первый в Москве публичный памятник — «столп» с описанием своих «подвигов». Им выдали жалование и присвоили желанное наименование «надворной пехоты». От имени обоих царевичей теперь должна была править их сестра царевна Софья Алексеевна, которая фактически делила власть со своим фаворитом, князем В. В. Голицыным.