Так что древние города на Руси выполняли массу задач, для которых в Европе были особые типы поселений. Они были одновременно княжескими замками и военными лагерями-убежищами; столицами земель или сельских округ; торговыми и ремесленными центрами; наконец, пунктами управления страной. Но в XVII в. лицо русского города начинал определять «посад».

В 1620-х гг. в России (без Сибири) был 181 город (среди них 42 пограничных крепости), а к 1650 г. — 226 (правда, около трети из них — крепости). Количество посадских дворов оценивается в 100 тысяч, но в городах жило и много неучтенного «гулящего люда», то есть бедняков, не имеющих не только своего двора, но и постоянного пристанища на чужом. Они исполняли огромную долю черной работы на пристанях и трудоемких производствах. На другом полюсе располагались семьи крупных купцов («гостей») — Шорины, Никитниковы, Строгановы и другие. Они были тесно связаны с государством, выступая как агенты правительства при торговле с западными странами, и вели операции как за свой счет, так и на счет казны. Они контролировали торговлю сибирскими мехами — основой «валютного запаса» тогдашней Руси; брали на себя сбор таможенных пошлин, поставляли снаряжение войску. Между категориями беднейших и богатейших горожан располагались купцы гостиной и суконной «сотен», торговавшие на местных рынках ремесленники, скупщики сырья и продуктов хозяйства в провинции. Торговый характер города бросался в глаза иностранцам. «Все жители, начиная от знатнейших до последнего, любят торговать. В Москве больше лавок, чем в Амстердаме или целом ином государстве», — писал один из них. Действительно, торговлей и ремеслом занимались почти все горожане, включая мелких служилых людей и стрельцов. Ремесленники объединялись по принципу близких друг к другу специальностей. Среди кожевников были сыромятники, сапожники, подошвенники, шлейники, седельники, среди портных — шубники, шапочники, штанники, сермяжники, сарафанники, подвязочники. «Пищевая промышленность» имела неисчерпаемый список мастеров: блинники, калашники, пирожники, сухарники, солодовники, квасники, кисельники. Лично свободные горожане, как и все жители страны, не состоявшие на государевой службе, несли «посадское тягло», повинности в пользу государства. Его делили по количеству дворов, входивших в «посад», жители которого обычно входили в «слободы» или «сотни», и для равномерной раскладки налога выбирали земского старосту и целовальника.

Городом на Руси, за исключением вечевого Новгорода и Пскова, всегда управлял князь, царь или его наместник (в Западной Европе города были от них независимы). Князья, а позднее цари очень мало считались с правами жителей города как собственников, видели в них полностью зависимых людей, насильственно переселяли их из одного города в другой. Для таких переселенцев выделяли район и размеряли на нем участки под дворы.

Огромные участки, принадлежавшие феодалам и монастырям, как бы выпадали в правовом отношении из городской территории. Их владения назывались «белыми местами», поскольку ни Церковь, ни служилые землевладельцы городского тягла не знали. Жители дворов, стоявших на этих белых местах, также могли его избежать, если «закладывались» за монастырь или феодала, то есть становились их людьми. В принципе они не должны были заниматься торговлей или ремеслом на свободном рынке, но, конечно, делали это. Поэтому переход любого дворовладельца из «черной» слободы в «белую» не только увеличивал тягло для оставшихся, но и обострял конкуренцию на рынке: не платившие налог беломестцы могли продавать товары или труд в городе по более низким ценам, извлекать прибыль из жизни в городе, не неся сопряженных с этим обязанностей.

В середине XVII в. в правление Алексея Михайловича Романова (1645–1676) «посад» решительно потребовал от власти учета своих интересов. Царь вступил на престол юношей, и первые годы государственными делами руководил его воспитатель и шурин (они были женаты на сестрах Милославских), боярин Борис Иванович Морозов. Хороший хозяин и организатор, он составил правительство из преданных ему людей, сам руководил приказами Большой казны (торговым), Стрелецким и Иноземным, а его ставленники — Пушкарским и Земским, который ведал, в числе прочего, делами московского посада (во главе него встал близкий к Морозову судья Леонтий Плещеев). При Морозове лихоимство и казнокрадство расцвели настолько, что представляли уже опасность для страны. В конце 1640-х гг. это вызвало открытый взрыв возмущения. Молодое русское купечество потребовало отмены привилегий «беломестцам» и иноземцам, напрямую заключавшим сделки с казной, не платя пошлин. Казна торговала шелком-сырцом, продуктами северных промыслов, например рыбьим жиром, и многим другим. Конкурировать с казной и иноземцами в этих условиях было делом безнадежным, а самостоятельный вывоз товара за границу приносил одни убытки. «Русские товары англичане вывозят беспошлинно и в Архангельске продают на деньги голландцам и гамбургским немцам. Немцы не только нас без промыслов сделали, они все Московское государство оголодили», — писали купцы в челобитных. Они требовали, однако, не только отмены привилегий и свободы торговли, но общего запрета иноземцам торговать в России.

К этим проблемам добавился хлебный недород и падеж скота (1646–1647). Вечно нуждавшееся в деньгах правительство не нашло ничего лучшего, как сократить жалованье стрельцам, — но бесконечно уменьшать выдачи или увеличивать прямые налоги невозможно. Решено было перейти к косвенным. Косвенный налог — это включение налога в цену товара. Если речь идет о товаре, нужном каждому (например, о хлебе), удар наносится по беднейшим слоям: ведь расход на такой товар у всех примерно одинаков, но отношение его к доходу бедных и богатых составляет чудовищную разницу. Уже то, что был введен налог на соль, вызвало ее троекратное подорожание. Но, кроме того, цена соли входила в цену основных пищевых запасов, поэтому цены на всю еду резко подскочили. Это больно ударило по горожанам: они покупали продукты на рынке и делали на продажу соленую рыбу, мясо и овощи. «Посад» выступил против этой реформы. 1 июня 1648 г. царскую семью при въезде в Москву окружила толпа, «бившая челом» на Леонтия Плещеева. Несколько человек арестовали, и всколыхнувшиеся слободы повалили в Китай-город. Они разгромили дворы Морозова и гостя Шорина (сборщика соляной пошлины), а дьяка Назара Чистого, автора налога на соль, убили. Ворвавшись в Кремль, толпа требовала выдачи Плещеева. Бояр, пытавшихся говорить с народом, избили. Царь вынужден был пообещать выдачу ненавистных взяточников, в Кремль стянули полки иноземцев и заперли ворота. В слободах вспыхнул пожар, за сутки охвативший огромную площадь, а толпа собралась на Красной площади, грозя взять Кремль. Выданный Плещеев был мгновенно растерзан толпой. Восставшие требовали выдачи Траханиотова и Морозова. Трижды к толпе пытались выйти крестным ходом патриарх и бояре, но их каждый раз загоняли обратно в Кремль. В конце концов Траханиотова схватили и убили, но Морозову удалось под охраной уехать в Кириллов монастырь. Восстание пошло на убыль после того, как подкупленные стрельцы помогли очистить площадь, изловили самых активных бунтарей, а царь пообещал снизить налог на соль. Но и дальше то тут, то там вспыхивали небольшие бунты. Бояре и купцы покидали город, и только к зиме восстановилось относительное спокойствие. Волнения прошли во многих городах Руси, и в последующие годы они вспыхивали неоднократно. В Пскове в 1650 г. восставшие даже захватили власть, удержав ее на несколько месяцев и создав городское самоуправление из «черных» людей и стрельцов. Восстание подавили войска.

Под гром этих последних взрывов возмущения правительство пошло навстречу требованиям посада, одновременно стремясь навести порядок в стране и усилить власть. Был собран специальный земский собор (1 сентября 1648 г.) с участием тяглых людей. Нетяглые беломестцы были приписаны к «черному» люду. Иностранцам отныне разрешалось торговать только в Архангельске. Важнейшим решением собора стала отмена срока для сыска беглых крестьян: их признали окончательно «крепкими» за помещиками. Эти решения вошли в сборник законов, получивший название Соборного уложения 1649 года (Оно сохраняло юридическую силу вплоть до XIX в.!). В нем была почти тысяча статей, отвечавших на самые наболевшие социальные вопросы и охвативших все стороны жизни: военную службу, суд, землевладение, церковные вопросы, систему власти, сословное деление. Предусматривалась система очень суровых наказаний за нарушение любых законов, особенно связанных с оскорблением царской власти и покушением на нее, с выступлениями против землевладельцев и многое другое. Наказания были еще средневековыми, рассчитанными на устрашение: фальшивомонетчикам заливали горло расплавленным свинцом; мужеубийцу закапывали в землю по пояс; встречались также колесование, четвертование, сажание на кол. Но городские восстания и выступления крестьян и казаков не прекратились.