В начале 1702 г. в бухте Мобил было сооружено небольшое укрепление, которое получило название форт Сен-Луи. К этому времени французы уже наладили достаточно прочные связи со многими племенами региона. Они стремились препятствовать деятельности среди индейцев английских торговцев и даже несколько раз пытались захватить некоторых из них.[980] В 1702 г., перед самым началом Войны за испанское наследство, благодаря усилиям Тонти и Бьенвиля французам удалось вывести чикасо из орбиты английского влияния и примирить их с чокто (правда, ненадолго).

С основанием Луизианы, которая изначально рассматривалась в Версале как барьер для английского продвижения в глубь Северной Америки, возникла еще одна зона англо-французского конфликта. Со временем, поскольку англичане начали постепенно проникать за Аллеганы и Аппалачи, а французы намеревались соединить Луизиану и Канаду цепочкой укреплений, эта зона конфликта неминуемо должна была расшириться и слиться с зоной конфликта в районе Великих озер, превратившись в сплошную «линию фронта», тянущуюся почти через весь континент.

Однако применительно к началу XVIII в. можно говорить только об отдельных точках соприкосновения англичан и французов в Северной Америке, к которым теперь прибавился юго-восток современных США. Следует учитывать, что в большинстве английских колоний, а также в правительственных кругах идея продвижения на запад в то время еще не находила широкой поддержки. Примером тому служит крах многих колониальных проектов, в частности, упоминавшегося нами выше проекта Кокса. Английское правительство сочло его слишком рискованным, полагая, что колонию на берегу Мексиканского залива будет очень трудно защищать, а если там поселятся гугеноты, то она будет постоянно находиться под угрозой нападения со стороны как испанцев, так и французов. Был выдвинут и ряд возражений экономического характера.[981] Правда, впоследствии сын Кокса Дэниэл Кокс младший утверждал, что король якобы все же одобрил план его отца, но его реализации помешала начавшаяся Война за испанское наследство.[982]

Сторонниками развития английской экспансии в глубине Североамериканского континента были лишь отдельные представители колониальной верхушки и сравнительно небольшие специфические группы (торговцы пушниной из Олбани, рыбаки из Массачусетса, коммерсанты из Южной Каролины и т. п.), а также некоторые наиболее экспансионистски настроенные политики метрополии. При этом, как справедливо отметил Д.Э. Лич, они явно преувеличивали силу французов и исходящую от них опасность.[983] Действительно, угроза «окружения» английских колоний в то время была скорее потенциальной, чем реальной, до ее реализации было еще очень далеко, да и видели ее отнюдь не все. Однако ситуация на континенте действительно изменилась не в пользу англичан. Не случайно губернатор Каролины Джеймс Мур заметил, что французы во время мира являются даже более опасными для англичан, чем во время войны.[984]

В то время как на рубеже XVII-XVIII вв. в расстановке сил на Североамериканском континенте происходили весьма существенные изменения, связанные с расширением старых и появлением новых зон конфликта, Лондон и Париж пытались урегулировать накопившиеся проблемы путем переговоров. В соответствии с условиями Рисвикского мира в начале 1699 г. в Лондоне начались заседания комиссии уполномоченных двух держав, которые должны были рассмотреть спорные вопросы, касающиеся их владений в Северной Америке. С английской стороны в работе комиссии участвовали фаворит Вильгельма III граф Портленд, а также граф Пемброк, граф Бриджуотер и граф Танкервил;[985] французскую сторону представляли посол Людовика XIV в Англии граф Таллар и специальные уполномоченные д'Эрбо и дАргу.[986]

Английские интересы было поручено отстаивать политикам, хорошо знакомым с колониальными реалиями. Поскольку граф Портленд не всегда участвовал в заседаниях, будучи занят выполнением других более ответственных поручений своего короля (в том числе и за пределами Англии), ключевыми фигурами в комиссии с английской стороны стали Дж. Эгертон граф Бриджуотер и Ф. Грей граф Танкервилл, являвшиеся членами Совета по торговле и колониям. Что касается французской стороны, то главная цель миссии К. д'Остена графа Таллара в Лондоне состояла в урегулировании вопроса о судьбе испанского наследства, и он также не принимал активного участия в работе колониальной комиссии. Зато родственник Поншартрена чиновник морского министерства А.-Ф. Фелипо д'Эрбо и его помощник д'Аргу были неплохо знакомы с заморскими сюжетами. В результате дискуссии оказались весьма напряженными.

Первоначально предполагалось, что уполномоченные будут обсуждать только сюжеты, связанные с Гудзоновом заливом, как это было условлено в Рисвике. Однако, поскольку сразу же после окончания Войны Аугсбургской лиги в колониях снова встал вопрос о суверенитете над ирокезами и вопрос о границе Массачусетса и Акадии, рамки дискуссии было решено раздвинуть.

Позиция английской стороны на этих переговорах хорошо видна из меморандума, подготовленного Советом по торговле в феврале 1699 г., где были изложены основные притязания англичан и приведены подкрепляющие их аргументы.[987] В начале этого документа говорилось, что права англичан на Северную Америку в целом и на спорные территории в частности основываются на праве первого открытия, а в дальнейшем были зафиксированы в ряде пожалований. Были названы пожалование Яковом I той части континента, которая расположена между 40° и 48° с.ш. «от моря и до моря» в 1620 г. (т. е. патент Совета Новой Англии), патенты сэра Уильяма Александера, Дэвида Кёрка, Томаса Темпла, герцога Йоркского и Хартия Массачусетса 1690 г. Здесь же отмечалось, что в 1632 г. Карл I передал французам «некоторые права» на Канаду, но при этом не отказался от «права собственности» на нее (правда, как следует понимать этот пассаж, явно идущий в разрез с положениями договора в Сен-Жермен-ан-Лэ, не объяснялось).

Далее излагалась позиция по отдельным спорным вопросам. Так, относительно Акадии говорилось, что рыболовный промысел у ее берегов имеет большую важность для Англии, и что «необходимо защитить и поддержать» английские права на рыбную ловлю в этом районе. Также было подчеркнуто, что «старинным рубежом <…> Новой Шотландии является река Сент-Круа <…> которая должна быть установлена в качестве границы между французами и нами в этих краях», и что ни в коем случае не следует допускать установления границы по реке Сент-Джордж и тем более по Кеннебеку, «как стремятся французы».

По поводу ирокезов в документе было отмечено, что существует множество доказательств того, что они и их страна всегда относились к юрисдикции колонии Нью-Йорк, «вследствие чего мы уже полностью отвергли и предали забвению все французские притязания на какие-либо права на них, которые мы не признаем и которые не имеют для нас веса, так как восходят не далее, чем к 1666 году».

В меморандуме был затронут еще один очень важный вопрос. Его авторы признали необходимость установления границ английских колоний на севере и на западе, отметив, что относительно них в английских хартиях и пожалованиях не содержится никаких упоминаний, в то время как французы, завладев Канадой, поднялись по реке Св. Лаврентия и проникли в район Великих озер, расположенный к северу и западу от колоний Его Величества. Сразу же подчеркнем, что таким образом англичане впервые признали условность и несостоятельность своих притязаний на территории Североамериканского континента «от моря и до моря».