Зная итог англо-французской борьбы в Северной Америке, можно, конечно, утверждать, что в принципе для Франции любой вариант развития ее колониальной империи (и «оборонительный» и «наступательный») был тупиковым — и географические и социально-экономические факторы были против нее. Однако в данном случае, на наш взгляд, действия французов были, во-первых, закономерными, а во-вторых, стратегически оправданными (оценивать их общую правильность/ неправильность просто некорректно). Политика широкомасштабной экспансии полностью соответствовала духу и самой сути французского абсолютизма, достигшего при Людовике XIV высшей точки своего развития. Зная характер правления Короля-Солнца, нельзя было ожидать, что он добровольно откажется от огромной территории (к тому же названной его именем), которая в этом случае неминуемо попадала в руки его врагов. В то же время, как это ни парадоксально, но тонкая цепочка фортов и миссий смогла в течение более чем полувека достаточно эффективно противостоять густонаселенным и быстро развивающимся английским колониям, и потребовалось непосредственное и очень существенное вмешательство Лондона, для того чтобы покончить с французским присутствием в Северной Америке.
Все французские колониальные чиновники поддержали идеи Людовика XIV и Поншартрена. Особенно важно отметить мнение губернатора Новой Франции Л.-Э. де Кальера, для которого основание колонии в Луизиане создавало ряд серьезных проблем политического и экономического характера.[953] Однако, несмотря на это, он также признал объективную необходимость данного предприятия. Когда до него дошли слухи из английских колоний о том, что англичане собираются отправиться к устью Миссисипи, он немедленно написал Поншартрену следующее: «Поскольку это благодатная страна, которая может быть полезна в дальнейшем <…> я полагаю, что было бы необходимо опередить их [англичан. — Ю. А.] и отправиться морем, чтобы занять устье этой реки, чтобы помешать им войти туда».[954]
Англичане и угроза французского «окружения»
Наша оценка действий французского правительства подтверждается и тем, что продвижение французов в глубь континента вызывало очень серьезное беспокойство властей ряда английских колоний.
Еще в 1695 г. Фрэнсис Никольсон, возглавлявший в то время администрацию Мэриленда, писал по поводу замыслов Ла Саля: «Я надеюсь, что они [французы. — Ю. А.] никогда не смогут осуществить это так, как если это им удастся, и они привлекут на свою сторону индейцев, находящихся за нашей спиной <…> это может иметь фатальные последствия для большинства этих стран [английских колоний. — Ю. А.]». Позднее, когда французы уже готовились к броску в устье Миссисипи, он заметил, что «если они поселятся на этой реке, то она и река Канады будут окружать все английские владения здесь».[955] В связи с этим Никольсон считал необходимым активизировать коммерческую деятельность англичан среди индейских племен, живущих между Аллеганами и Миссисипи, основать в этом регионе торговые фактории и даже строить корабли на Великих озерах.
В дальнейшем, когда Никольсон занял губернаторское кресло в Вирджинии, он продолжал выступать сторонником развития английской экспансии (прежде всего торговой) в западном направлении. В 1699 г. влиятельный коммерсант и офицер колониальной милиции Кэдуолледер Джонс представил ему записку, озаглавленную «Улучшение Луизианы и Вирджинии», где предлагал создать специальную компанию для исследования путей, ведущих к Великим озерам, и строительства торговых факторий в этих местах.[956] Поскольку в Вирджинии эти планы не вызвали большого интереса, Никольсон пытался привлечь к ним внимание властей метрополии. Нам важно отметить, что среди его аргументов фигурировало и то, что реализация проекта Джонса позволит создать конкуренцию французской торговле на Западе и остановит дальнейшее продвижение французов в глубь континента.[957] Однако правительственные чиновники скептически отнеслись к этой идее и напомнили Никольсону, что главная отрасль хозяйства Вирджинии — производство табака, а не коммерческая деятельность на Западе.[958]
Одним из первых возможные последствия основания Луизианы и опасности этого события для англичан разглядел Роберт Ливингстон. В середине мая 1701 г. он писал лордам торговли: «…они [французы. — Ю. А.] сейчас сооружают значительное поселение в устье великой реки Миссисипи, протяженность которой составляет 600 лиг от западной оконечности Великих озер на севере до окрестностей Мексики. Оттуда они стремятся распространить свои поселения до Канады и таким образом окружить англичан сзади».[959]
Однако в целом власти Нью-Йорка в тот момент испытывали беспокойство не из-за появления Ибервиля на Миссисипи, а из-за изменения позиции Союза пяти племен, что неизбежно поставило перед ними ряд новых проблем. Колония потеряла стратегического союзника, который на протяжении трех с лишним десятилетий являлся ее основной ударной силой и в то же время составлял важнейшую линию обороны. Это было необходимо каким-то образом компенсировать. Еще в конце 1698 г. Белломонт уверенно заявлял Никольсону, что индейцев, проживающих «за Вирджинией и Каролиной», можно легко включить в торговлю с англичанами. И хотя французы уже появились среди них, англичане «безусловно в состоянии отбить их у французов», так как, по его словам, «благодаря нашей близости к ним и численности наших людей мы можем торговать с ними на лучших условиях, чем французы». Белломонт добавлял, что это становится особенно необходимым в связи с тем, что численность ирокезов сокращается, а политика французов состоит в том, чтобы разрушать все, что они не могут вырвать из рук англичан.[960]
Осенью 1699 г. Белломонт выдвинул идею совместных действий Нью-Йорка, Пенсильвании, Мэриленда, Вирджинии и Каролины, которые должны были разработать комплекс мер с целью активизации торговых связей и включения в сферу английского влияния племен чиппева, Майами и оттава.[961] Очевидно, что таким образом губернатор надеялся сразу решить ряд вопросов. Во-первых, воздействовать на Союз пяти племен и постараться таким образом сохранить его союз с Нью-Йорком; во-вторых, укрепить обороноспособность английских колоний, и прежде всего Нью-Йорка, на случай конфликта с французами; в-третьих, расширить сферу своего коммерческого влияния; наконец, в-четвертых, не допустить перехода этих племен и занимаемых ими территорий под контроль Новой Франции.
Лондон одобрил этот проект,[962] правда, в силу ряда причин его осуществление не было начато. Тогда администрация Нью-Йорка пыталась предпринять ряд самостоятельных шагов. В июне 1699 г. Кальер сообщил в Версаль, что англичане из Нью-Йорка появились в Стране иллинойсов и утверждают, что все территории к югу от
Великих озер принадлежат им.[963] В апреле 1700 г. Р. Ливингстон предложил построить английский форт между озерами Эри и Гурон, чтобы не допустить французов в этот регион, однако, как мы знаем, Ля Мот Кадийяк опередил его. Ливингстон также заявлял, что необходимо как можно скорее направить к индейцам протестантских проповедников и «остановить дьявольскую практику» католических миссионеров.[964] В дальнейшем он неоднократно обращался в Лондон с просьбами о присылке войск и размещении новых гарнизонов на западных границах, так как, по его словам, теперь «канадские индейцы легко могут пройти через Страну ирокезов <…> и разрушить и опустошить благородные и доходные поселения Вирджинии и Мэриленда, так же как и другие колонии».[965]
