Однако когда 18 августа французские корабли подошли к гавани Сент-Джонса, там уже находился Норрис. По непонятным причинам оба адмирала воздержались от сражения, и осенью отправились обратно в Европу. Вместе с Норрисом вернулась и значительная часть отряда Гибсона. Правда, в Сент-Джонсе было оставлено 300 человек под командованием майора Т. Хэндесайда, однако до конца войны он не предпринимал никаких активных действии, а после подписания Рисвикского мира большая часть его людей сразу же была отправлена в Англию.

Таким образом, несмотря на многочисленные попытки, ни одной из сторон не удалось в корне изменить ситуацию па Ньюфаундленде, хотя в целом позиции англичан (в первую очередь английских рыбаков) были существенно ослаблены и, чтобы их восстановить, им потребовалось немало времени.

Как мы уже упоминали, на всем протяжении войны и в самой Англии, и в ее колониях продолжали циркулировать идеи о необходимости завоевания Канады, которое рассматривалось как наилучшее средство обеспечения безопасности североамериканских владений Лондона. Так, 12 сентября 1696 г. на заседании Комитета по торговле и колониям обсуждался вопрос «о мерах, подходящих для охранения спокойствия Нью-Йорка от вторжений французов» и делался вывод, что «первая из них — взятие Канады». Далее говорилось, что нападение следует осуществить комбинированной атакой с суши и с моря, предварительно сконцентрировав в Нью-Йорке все силы, необходимые для этой операции. Вместе с тем, рассматривая этот вопрос, Совет постановил, что если «е колониях [курсив мой. — Ю. А.] возникнет намерение атаковать Канаду», из Англии может быть прислано лишь небольшое количество людей, однако основная часть должна быть взята из колоний, где «один Массачусетс насчитывает 10 тыс. человек, способных носить оружие», и «вместе с Род-Айлендом и Коннектикутом легко сможет выставить полторы тысячи бойцов».[827] Это решение прекрасно иллюстрирует подход английского правительства к боевым действиям в Северной Америке в ходе Войны Аугсбургской лиги. Несмотря на то что на седьмом году войны чиновники метрополии, тем более непосредственно занимающиеся делами колоний, должны были представлять чего можно и чего нельзя от них ожидать, Лондон все равно не считал необходимым предпринимать какие-либо значительные усилия и брать на себя инициативу для того, чтобы нанести решающий удар по противнику и радикально изменить расстановку сил в регионе.

Если английское правительство ограничилось дискуссиями, то в Версале под самый конец войны все же было принято решение осуществить давно задуманный проект и напасть на Бостон и Нью-Йорк, о чем многократно говорили французские колониальные чиновники. В январе 1697 г. помощник Л. де Поншартрена Ж.-Б. де Ланьи, курировавший канадские дела в морском министерстве, разработал план операции, целью которой должны были стать два крупнейших центра английских колоний. В соответствии с этим планом сильная эскадра, состоящая из 11 крупных военных кораблей и 4 вспомогательных судов под командованием маркиза Андре де Немона, должна была отправиться к Ньюфаундленду, чтобы перехватить английские корабли, которые, как ожидалось, могли там появиться летом 1697 г. Затем де Немону предписывалось перейти к устью Пентагоэ, где к этому времени уже должен был находиться Фронтенак с полутора тысячами солдат и ополченцев из Канады. Предполагалось, что там соберется также отряд абенаки. Взяв их на борт, эскадра должна была следовать в Бостон, захватить его, после чего двинуться к Нью-Йорку. Все жители этих мест должны были быть отправлены в Англию.[828]

Операция была тщательно спланирована. При ее разработке де Ланьи использовал сведения, полученные им от офицеров, воевавших в Северной Америке: д'Ибервиля, Водрёя, а также побывавшего в бостонском плену Менваля. Были вычерчены планы городов и побережья Новой Англии, продуманы отдельные детали. В частности, атаку Бостона предполагалось провести с двух сторон: основные силы с артиллерией должны были высадиться в районе Дорчестера, а вспомогательный отряд из индейцев и ополченцев — на Ноддл-айленде.[829]

В инструкциях де Немону король подчеркивал значение его действий: «Вы достаточно хорошо понимаете важность этого завоевания <…> Я не хочу, чтобы Вы ограничивались только взятием этой столицы Новой Англии. Мое намерение таково, чтобы Вы проследовали вдоль берега до Пескадуэ [Паскатауэй-харбор. — Ю. Л.], разрушая все поселения англичан; и чтобы войска высадились и, не подвергая себя слишком большой опасности, на таком расстоянии, как это возможно <…> разрушили все места, через которые они пройдут таким образом, чтобы враг не смог там вновь появиться долгое время».[830] Относительно Нью-Йорка в этом документе говорилось, что в случае удачного исхода экспедиции против Новой Англии, если останется продовольствие и боеприпасы и будет достаточно времени до окончания навигации, следует атаковать Манхеттен. «Вы сослужите мне приятную службу, если сможете осуществить это второе предприятие», — писал Людовик XIV.[831] Главная цель операции была сформулирована королем следующим образом: «Я жду от Вас защиты Ньюфаундленда, сохранения Канады в моем владении и полного разрушения двух вражеских провинции».[832]

21 апреля 1697 г. де Немон получил приказ как можно быстрее выходить в море. В конце мая известие о готовящейся операции и королевские инструкции были получены в Квебеке.[833] Администрация Новой Франции стала спешно готовить экспедиционный корпус, а также приводить в боевую готовность укрепления своей столицы, так как не исключалось и новое нападение англичан. Несмотря на преклонный возраст, Фронтенак решил лично возглавить канадские и французские войска, которые должны были участвовать в походе против Бостона (в соответствии с планом он должен был командовать всеми операциями на суше, а де Немон — на море).

Однако, как это было не раз в истории англо-французского соперничества в Северной Америке, на ход истории повлияла плохая погода. Из-за штормов де Немон добрался до Ньюфаундленда только 24 июля. Там он простоял больше месяца, в надежде перехватить английскую флотилию, возвращающуюся из Гудзонова залива, но к тому времени она уже прошла. 8 сентября де Немон сообщил в Квебек, что теперь слишком поздно предпринимать какие-либо активные действия, и что он возвращается в Европу.[834] Для французов единственный положительный эффект от трансатлантического рейса эскадры де Немона заключался в том, что известия о готовящемся нападении нагнали страху на англичан и облегчили действия д'Ибервиля на побережье Гудзонова залива, о которых мы уже рассказывали.

Последние столкновения между англичанами и французами в Северной Америке в ходе Войны Аугсбургской лиги происходили в то время, когда в Европе уже полным ходом шли мирные переговоры, на которых обсуждалась в том числе и судьба колониальных владений Лондона и Парижа.

Контакты между Францией и членами Великого Союза происходили почти с самого начала войны. Так, еще в 1691 г. Людовик XIV пытался вывести из войны Испанию, а в 1693 г. уже обе стороны стали предпринимать попытки мирного зондажа, причем со стороны антифранцузской коалиции наибольшую заинтересованность в прекращении войны проявили англичане.[835] Вильгельму III мир был необходим прежде всего для укрепления своих позиций внутри страны; Людовика XIV волновала судьба испанского наследства. Контакты между французами и представителями Великого союза шли одновременно по нескольким каналам (через Данию, Венецию, Швецию). Наибольший резонанс имела миссия известного французского дипломата Ж.-А. де Мема графа д'Аво ко двору шведского короля Карла XI.