Французский флаг развевался над Пор-Руайялем еще три дня. 6/17 октября 1710 г. состоялась церемония сдачи. Вручая английскому главнокомандующему ключи от форта, Сюберказ не преминул выразить надежду, что следующей весной он нанесет англичанам ответный визит. После этого из форта вышли 149 французских солдат, неделю сражавшихся с двухтысячной армией. По словам Никольсона, даже англичане были опечалены видом своих недавних противников, безусых юнцов, одетых в ужасные лохмотья.[1175] Вскоре французский гарнизон, а вместе с ним еще около сотни гражданских лиц (большей частью французских чиновников и членов их семей) был отправлен во Францию, причем Сюберказу, чтобы обеспечить их продовольствием и рассчитаться со своими кредиторами пришлось продать англичанам оставшиеся у него по условиям капитуляции пушки.[1176]
Новые хозяева Пор-Руайяля переименовали его в Аннаполис-Ройял (в честь королевы Анны). В захваченном городке был размещен английский гарнизон — 200 британских солдат и 250 бойцов колониальных войск, которыми командовал Ветч, назначенный губернатором Аннаполиса. Поскольку нигде в Акадии больше не было французских войск, захват ее «столицы» по сути дела означал переход всей колонии в руки англичан. Ниже мы подробно рассмотрим значение этого события. Однако в тот момент, поскольку война в Европе продолжалась, и французы, и англичане еще далеко не были уверены, что случившееся необратимо.
В целом, военная кампания 1710 г. в Северной Америке носила достаточно ограниченный характер. Мы видели, что силы, выделенные британским правительством для колониального театра военных действий, были весьма незначительны. Для вигского кабинета захват Пор-Руайяля представлял собой сугубо второстепенную операцию, которая была предпринята, на наш взгляд, прежде всего для того, чтобы успокоить колонии и определенные круги в самой Британии, разочарованные событиями 1709 г. Хотя результаты этой операции были очень важны и в дальнейшем имели большое значение и для англо-французского соперничества в Северной Америке, и для дальнейшего исторического развития британской империи на этом континенте, в тот момент в Лондоне это осознавали еще очень немногие. Большую радость по этому поводу выражали жители Массачусетса, но они рассматривали захват Пор-Руайяля с точки зрения своих собственных политических и экономических интересов, а никак не в широком имперском контексте.
Следует подчеркнуть, что, несмотря на то что в составе экспедиционных сил Никольсона количественно преобладали уроженцы колоний, современники расценивали эту операцию в первую очередь как успех британского, а отнюдь не новоанглийского оружия. Так, в проповеди, произнесенной английским капелланом Томасом Хескетом в захваченном Пор-Руайяле, текст которой вскоре был опубликован в Бостоне, подчеркивалось, что основную роль в захвате сыграли Никольсон и командир британских морских пехотинцев полковник Ридинг. По словам Хескета, они были избраны Провидением, дабы «укротить Галльскую империю» и захватить место, представляющее столь большую важность для Британии. Перечисляя заслуги английских солдат и моряков, автор проповеди даже не упомянул о колониальных войсках и самих колониях.[1177]
Борьба за Акадию не закончена
Захватив Пор-Руайяль, англичане, кроме всего прочего, стали рассматривать его как средство давления на власти Новой Франции. Через несколько дней после капитуляции столицы Акадии Никольсон направил Водрёю послание, где в резких выражениях требовал, чтобы французы и их индейские союзники немедленно прекратили набеги на английские поселения: «Настоящим мы даем вам знать, что в случае, если французы или дикари прямо или косвенно будут предпринимать какие-либо враждебные действия, совершать убийственные жестокости или выказывать любое другое дурное обращение, то по самому первому полученному нами сигналу мы немедленно проведем ту же военную экзекуцию над лучшими представителями вашего народа в Акадии — Новой Шотландии, ныне находящимися полностью в нашей власти, с такой же жестокостью, как и ваши индейцы расправляются с нашими людьми». Никольсон также потребовал немедленно возвратить всех пленных англичан, находящихся в Канаде, заявив, что если это не будет сделано до мая следующего года, такое же количество акадийцев будет передано в качестве рабов колонистам или индейцам. О французских пленных при этом умалчивалось.[1178]
Водрёй вежливо принял английского представителя Дж. Ливингстона, доставившего письмо, однако категорически отверг все претензии Никольсона. В своем ответном послании губернатор Канады заявил, что он всей душой стремится к миру и что боевые действия продолжаются лишь потому, что английская сторона отказалась заключить договор о нейтралитете. Водрёй писал: «…уже три или четыре года всем известно, сколь я озабочен тем, чтобы прекратить войну, которая никогда не была мне нужна». Относительно пленных он заявил, что их возвращение возможно только на основе взаимности и выразил готовность отправить к англичанам двух своих представителей Рувиля и Дюпюи для переговоров об этом.[1179]
Известие о падении Пор-Руайяля вызвало недовольство в Квебеке и в Париже, хотя и во Франции и в Канаде должны были знать о том, насколько слабы позиции французов в Акадии. Поскольку ни канадские, ни тем более французские власти не желали признавать свою вину в том, что произошло, и Поншартрен и Водрёй возложили всю ответственность на несчастного Сюберказа,[1180] который по возращении во Францию даже был вызван в военный суд в Ля-Рошели (правда, никаких негативных последствий для него это не имело).
После потери колонии, нуждами которой метрополия пренебрегала в течение столь долгого времени, во Франции сразу же заговорили об ее огромном экономическом и стратегическом значении и необходимости вернуть утраченное. В декабре 1710 г. Поншартрен писал бывшему интенданту Новой Франции Ф. де Боарне, занимавшему в тот момент пост интенданта Рошфора: «С тех пор как я узнал о потере Акадии, я постоянно думаю о способах ее возвращения. Я уже неоднократно обращал ваше внимание на то, насколько важно вернуть это поселение [Пор-Руайяль. — Ю. А.] прежде чем враг сможет там укрепиться. Задача сохранения всех наших североамериканских владений и интересы торговли рыбой требуют этого в равной степени. Два этих обстоятельства живо беспокоят меня, и я убежден, что губернатор и интендант Новой Франции придерживаются того же мнения».[1181]
Однако, поскольку у метрополии в тот момент не было сил, которые можно было бы послать в Акадию, Поншартрен стал изыскивать другие способы исправить положение. В частности, министр предлагал судовладельцам Сен-Мало на свои средства организовать операцию по освобождению Пор-Руайяля, обещая предоставить им за это привилегии в торговле с Америкой. Поншартрен утверждал, что морские силы английских колоний невелики и будут не в состоянии сопротивляться каперам. Он также надеялся, что такая акция, кроме всего прочего, «не допустит осуществления предприятия против Канады, которое в этом году угрожают предпринять англичане из Бостона (и из всех других английских колоний)».[1182]
В то же время Поншартрен рассчитывал, что канадские власти смогут отбить столицу Акадии собственными силами. В одном из писем Водрёю он заявлял, что король принял потерю Пор-Руайяля «близко к сердцу» и если губернатор Новой Франции найдет средство его вернуть, «ничто другое не будет более приятно Его Величеству».[1183] В целом позиция французского правительства по отношению к Акадии хорошо видна из королевской записки, направленной Водрёю и Родо летом 1711 г., где говорилось, что «потеря Пор-Руайяля значительна сама по себе и может в дальнейшем принести вред Канаде, если дать время англичанам там как следует обосноваться; Его Величеству были предложены различные проекты отбить Пор-Руайяль или основать поселение в Ля-Эв, но их невозможно осуществить в этом году, так как сложно найти средства, необходимые для столь значительного предприятия; следует опасаться и того, что в будущем году мы будем еще менее способны осуществить его из-за того, что враг получит время закрепиться там, и оно станет более сложным и соответственно потребует больших расходов. Его Величество, однако, хранит в своем сердце мысль о том, чтобы вернуть Акадию, и если сьёр де Водрёй с силами, имеющимися в Канаде, сможет с уверенностью в успехе основать поселение в Ля-Эв или в Шибукту, он окажет значительную услугу государству». Водрёю было поручено составить план действий, которые, по его мнению, можно было предпринять против англичан в Акадии, однако при этом подчеркивалось, что «это не должно слишком ослаблять Канаду».[1184]
