В то же время к началу 1600-х годов англичане и французы осознали, что применяемая в своих крайних формах («никакого мира за линией») Доктрина двух сфер порождает определенный правовой вакуум, препятствующий нормальному развитию морской торговли и колоний.[287] Золотой век «безудержного, всеобщего и ежедневного» (по словам Хэклуйта) пиратства подошел к концу,[288] уступив место более организованной экспансии. Однако добившись от пиренейцев пропуска к «колониальному пирогу», англичане и французы унаследовали от них традицию подходить с разной меркой к событиям, происходящим в Европе и за ее пределами. Выработанная в ходе борьбы с притязаниями испанцев и португальцев на колониальную монополию, Доктрина двух сфер продолжала применяться (хотя и не повсеместно, и не в чистом виде) и после крушения этих притязаний еще в течение достаточно долгого времени.
Североамериканский континент в правоустанавливающих документах английских и французских колоний
По мере развития английской и французской экспансии в Северной Америке обе державы выдвигали собственные притязания на те или иные районы этого континента. Эти притязания отнюдь не соответствовали реальной ситуации и расстановке сил, рассмотренным нами в главе I, однако отражали взгляды и представления современников и оказывали большое влияние (в том числе и на принятие политических решений).
Официальным выражением этих притязаний являлись колониальные хартии и патенты, издание которых, как правило, предшествовало любому официальному колониальному предприятию и в которых, в частности, перечислялись земли, передававшиеся той или иной колонии. Английские короли выдавали своим подданным хартии (charter), пожалования (grant), патенты (patent), полномочия (commissions). Хартии обычно получали колониальные компании; пожалования и реже патенты — лорды-собственники; полномочия обычно предоставлялись губернаторам колоний (различного статуса). Французское правительство жаловало патенты или патентные письма (lettres patentes) либо полномочия (commissions), иногда встречались и хартии (charte). Основное различие между английскими и французскими документами подобного рода заключалось в том, что если первые были установлениями исполнительной власти, то вторые являлись законодательными актами.[289]
Первые английские и французские колониальные пожалования появились еще в конце XV-XVI вв. Мы уже рассматривали документы, адресованные Дж. Каботу и его сыновьям (1496), Робервалю (1541) и Компании Катая (1577), а также упоминали о хартиях и патентах Гилберта (1578), де Ля Роша (1578 и 1598), Рэли (1584). Все эти пожалования носили либо условный, либо спекулятивный характер (их владелец становился собственником тех земель, которые он мог открыть, захватить и т. п.). Границы жалуемых территорий либо вообще никак не определялись, либо определялись весьма условно. Так, в документах Гилберта и Рэли говорилось, что после основания в выбранном ими месте поселения, все прилегающие земли в радиусе 200 лье также должны были стать их владением.[290]
Как известно, никому из вышеперечисленных путешественников и колонизаторов не удалось основать в Северной Америке постоянного поселения (а Кабот вообще не ставил перед собой такой задачи), однако их хартии и патенты послужили, с одной стороны, образцом для новых пожалований, а с другой — основой последующих притязаний (конечно, наряду с факторами).
В дальнейшем ситуация с хартиями и патентами стала еще более запутанной. На протяжении XVII — начала XVIII в. по обе стороны Ла-Манша было издано несколько десятков подобных документов. Если попытаться соотнести их положения с географической картой, мы столкнемся с весьма странной и противоречивой картиной.
В ряде английских колониальных хартий и патентов шла речь о передаче их владельцам огромных горизонтальных полос территории, ограниченных лишь с севера и с юга и тянущихся через весь Североамериканский континент от Атлантического океана на востоке до Тихого океана («Южного моря») на западе. Правда, в то время считалось, что расстояние до него гораздо меньше, чем оно есть на самом деле; однако в любом случае его еще никто себе не представлял, так же как не представляли, что именно находится на этом пространстве.
Из пожалований, изданных в интересующий нас период, к числу «трансконтинентальных» относилось как минимум восемь.
Во-первых (и во-вторых), Вторая и Третья хартии Вирджинии (1609 и 1612). В части, касающейся определения границ колонии, они были идентичны друг другу — в обеих речь шла о пожаловании полосы, проходящей от Атлантического побережья (участка, расположенного на расстоянии 200 миль к северу и 200 миль к югу от мыса Комфорт) через весь континент «от моря и до моря <…> к западу и северо-западу».[291] Многие американские историки понимают это выражение так, что южная граница колонии шла строго с востока на запад приблизительно вдоль 35-й параллели, а северная — под углом (т.е. на северо-запад, пересекая Великие озера).[292] Заметим, что таким образом охватывается максимально возможная территория, в том числе и те земли, которые в дальнейшем стали предметом споров и конфликтов между англичанами и французами.
В-третьих, патент Совета Новой Англии (1620), получившего «все земли, материк, страны и края в Америке», расположенные между 40° и 48° с.ш. «через континент от моря и до моря».[293]
В-четвертых, хартия Компании Массачусетского залива (1629), которая стала собственником территорий, простирающихся «через континент от Атлантического <…> океана на востоке до Южного моря на западе». Их южная и северная границы должны были идти сначала на расстоянии трех миль к югу от реки Чарлз и трех миль к северу от реки Мерримак соответственно, а затем — вдоль параллелей.[294]
В-пятых, нереализованный патент сэра Роберта Хита на «Провинцию Каролана» (1629). Хит получил «регион или территорию <…> в части Америки между 31° и 36° с.ш.».[295]
В-шестых, хартия Коннектикута (1662), которая включала «полосу» между южной границей Массачусетса, заливом Наррангансетт, морем на юге и «Южным морем» на западе.[296]
Наконец, в-седьмых, и, в-восьмых, хартии Каролины (1663 и 1665). Первая из них в части, касающейся определения границ жалуемых территорий, повторяла вышеупомянутый патент Хита (все земли между 31° и 36° с.ш.);[297] во второй границы предыдущего пожалования были раздвинуты до 29° с.ш. на юге и до 36°30’ с.ш. на севере.[298]
Кроме того, с точки зрения некоторых исследователей (Г. Ланкто[299]), аналогичный характер носила также хартия «Компании предпринимателей и колонизаторов городов Лондона и Бристоля для колонии или поселения на Ньюфаундленде» (1610), которой были пожалованы «все страны и острова, обычно называемые Ньюфаундлендом, которые расположены между сорок шестым градусом северной широты и пятьдесят вторым градусом той же широты».[300] Правда, большинство специалистов все же склоняется к тому, что компания получила только сам остров Ньюфаундленд.[301]
В совокупности все вышеперечисленные пожалования, многократно пересекаясь друг с другом, охватывали огромное пространство между 29-й и 48-й параллелью (или даже 52-й, если учитывать положения хартии Ньюфаундлендской компании), включающее не только практически всю основную территорию нынешних США, но также значительную часть канадской (к югу от 48-й либо от 52-й параллели) и даже небольшой участок мексиканской территории (см. карту 2).[302] А если сюда прибавить территории, пожалованные в 1670 г. Компании Гудзонова залива (все побережье одноименного залива и все земли, расположенные в бассейнах впадающих в него рек[303]), то сфера английских притязаний охватывает и большую часть канадского севера.