В этом документе говорилось, что короли Англии и Франции желают установить «мир, добрососедство и нейтралитет в Америке, дабы предотвратить, насколько это будет возможно, всякие раздоры и распри, которые могут зародиться между подданными одного и другого государя в этих странах». В соответствии с этим первая статья договора провозглашала мир «между английской нацией и французской нацией <… > как на море, так и на земле Северной и Южной Америки, на островах, в колониях, фортах и городах». Далее говорилось о том, что подданные двух держав не должны допускать несправедливостей и враждебных действий по отношению друг к другу. В статье IV оговаривалось, что «каждый из названных королей будет владеть и пользоваться всеми владениями, правами и прерогативами в морях, проливах или других водах Америки в тех пределах, которые принадлежат каждому королю по праву и тем же самым образом, как они пользуются ими в настоящее время».

Подданным обеих держав запрещалось торговать и ловить рыбу во владениях другой державы (статья V), однако в случае необходимости их корабли могли свободно заходить в чужие воды (статья VI). Запрещалось «оказывать любую помощь и поддержку дикарям людьми или товарами», если они воюют с одной из держав (статья X). Были также урегулированы вопросы, касавшиеся острова Сен-Кристофер и Каймановых островов (статьи IX и XVI). Статья XVII гласила, что «если между подданными двух Корон возникнут распри и разногласия, мир, установленный этим договором, не будет ни разорван, ни нарушен, но руководители этих колоний или их представители должны будут встретиться друг с другом и урегулировать эти конфликты». В том случае, если за год они смогут разрешить возникшее противоречие, дело должно быть передано на рассмотрение государей.

Самым важным в этом договоре было то, что, согласно статье XVIII, любой разрыв между Англией и Францией в Европе не должен был вести к конфликту в Америке, где подданные двух стран должны были оставаться в таком же положении, «как если бы подобного разрыва в Европе не произошло». В свою очередь, столкновение англичан и французов в Западном полушарии не являлось поводом для войны в Европе. В статье XIX было отмечено, что данный договор не отменяет договор в Бреда и не идет в разрез с его положениями.[624]

По мнению М. Сейвелла, Договор об американском нейтралитете представляет собой «наиболее яркое выражение Доктрины двух сфер», которая долго играла различные роли в международных отношениях, касающихся Америки. По его словам, «необходимость вынудила французское и английское правительство ясно признать Америку как сферу, формально свободную от европейской политики, сферу, которая, как они надеялись, будет также свободна от межколониальных столкновений».[625] С точкой зрения Сейвелла перекликается утверждение французского специалиста по истории международных отношений Г. Зеллера о том, что «это было воздействие просуществовавшего еще некоторое время старинного состояния духа, подразумевавшего, что жители колоний не должны вовлекаться в конфликты, которые могут произойти между метрополиями».[626]

На наш взгляд, значение договора состоит не только, да и не столько в этом. Он не снял противоречий между англичанами и французами на Североамериканском континенте (как и во всем Западном полушарии) и не ослабил имеющуюся напряженность. Меньше чем через три года после подписания Договора об американском нейтралитете колонии Лондона и Парижа оказались втянутыми в войну, которая началась между их метрополиями. Однако этот документ продемонстрировал, что Северная Америка (а подавляющее большинство статей договора относилось именно к этому континенту) превратилась в фактор, занимающий весьма значительное, хотя и особое место в отношениях Англии и Франции. Сам факт подготовки и заключения такого договора показал, что Лондон и Париж больше не могли просто игнорировать американские сюжеты, как они это делали раньше. Англо-французское соперничество в Западном полушарии вступало в новую фазу.

Как мы уже отметили, большого практического значения договор 1686 г. не имел. Во всех трех рассматривавшихся нами выше регионах во второй половине 80-х годов XVII в. продолжались конфликты между англичанами и французами, и везде наиболее остро стоял вопрос о границе.

Английские промысловые суда продолжали посещать Акадийское побережье, несмотря на то что в 1688 г. в колонию прибыл фрегат французского королевского флота «Фрипон», который начал нести патрульную службу у ее берегов и задержал несколько барок из Бостона. Последнее, кстати, вызвало протесты англичан, которые обратились с жалобой к лорду Престону, послу Якова II в Париже.[627]

Кроме того, во второй половине 1688 г. пираты из Массачусетса напали на факторию в Шедабукту, захватили находившееся там судно Компании для постоянной рыбной ловли и ограбили все склады, где, в частности, хранились запасы продовольствия, предназначенного для французских гарнизонов.[628] Убытки французов составили 12 тыс. ливров. Как писал в одном из своих отчетов губернатор Акадии А. де Фриш де Менваль, действия англичан свидетельствуют о том, что «они очень хотят получить Акадию».[629]

Менваль был прав. В Бостоне и Нью-Йорке все громче звучали призывы к захвату французских владений на севере. Это позволило бы английским колонистам стать единоличными собственниками богатейших рыбных промыслов у берегов Акадии, разом решить проблему спорных пограничных территорий и обезопасить себя от индейских племен Нью-Брансуика и северной части Мэна. Англичане серьезно опасались упоминавшегося нами выше Сен-Кастэна, присутствие которого среди абенаки было залогом того, что эти индейцы останутся союзниками французов. Несколько раз англичане пытались привлечь его на свою сторону. В 1686 г. Сен-Кастэну предложили принести присягу Якову II, намекнув, что в таком случае он легко может получить Пентагоэ с прилегающими территориями в качестве ленного владения.[630] Поскольку Сен-Кастэн отказал англичанам, они перешли от слов к делу. В конце 1686 г. агенты Донгана напали на его факторию и разграбили ее. На следующий год набег повторился. Когда англичанам стало известно, что Сен-Кастен с отрядом абенаки направился в Канаду, чтобы принять участие в походе против ирокезов, организованном Денонвилем, сам губернатор доминиона Новая Англия сэр Эдмунд Эндрос в апреле 1688 г. появился у Пентагоэ и лично руководил операцией по разрушению крошечной фактории непокорного барона.[631]

Эта акция имела результат, совершенно обратный тому, которого от нее ожидали. В ответ на это, в общем-то ничем не спровоцированное, нападение абенаки под руководством Сен-Кастэна вступили на тропу войны с англичанами.

Безусловно, разрушение Пентагоэ было лишь поводом, причины конфликта лежали глубже. На протяжении всех 1680-х годов отношения абенаки и англичан оставались достаточно напряженными, так как последние не выполняли условия договора 1678 г. (не присылали индейцам обещанного зерна, нарушали границы их охотничьих и рыболовных угодий и т.п.). Кроме того, в это время английские поселенцы вновь стали появляться на индейских землях.[632]

В конце весны 1688 г. Сен-Кастэн и абенаки начали совершать набеги на пограничные английские поселения. Летом того же года они сожгли небольшую деревушку Каско. Англичане начали спешно укреплять свои позиции и строить форты на границе. Зимой 1688-1689 гг. Эндрос предпринял поход в Страну абенаки, однако индейцы умело избегали столкновений, и англичанам пришлось ограничиться уничтожением нескольких поселков, оставленных их жителями. В 1689 г., когда в английские колонии пришло известие сначала о Славной революции, а затем о готовящемся вступлении в войну против Франции (см. раздел IV), абенаки продолжали нападения. В июне воины Сен-Кастэна неожиданным ударом захватили деревню Довер, а два месяца спустя осадили форт Пемакид, который 15 августа 1689 г. капитулировал.