В то же время специалисты сходятся во мнении, что боевые качества милиции английских колоний были весьма посредственными. Милицейские роты, как отметил Дж. Шай, везде имели тенденцию превращаться в своего рода «общественные клубы белого мужского гражданского населения».[210] На практике тренировочные дни проводились несколько раз в год и являлись скорее праздниками и местом встреч соседей и родственников, чем серьезными военными занятиями. В конце 1690-х годов Коттон Мэзер раздраженно заметил, что эти дни «мало отличаются от дней попоек».[211] Учебные тревоги и проверки оружия милиционеров, проводившиеся властями, часто приносили неутешительные результаты. По поводу одного из таких мероприятий Дж. Уинтроп писал в своем «Журнале»: «…наскоро собранные милиционеры были совершенно растеряны и не знали как себя вести, офицеры никак не могли установить среди них хоть какой-нибудь порядок».[212] Колониальные власти пытались как-то исправить положение, издавали распоряжения, грозящие штрафами за невыполнение милиционерами своих обязанностей, но это не всегда приносило положительный результат.
Впрочем, милиция Новой Англии, несмотря на все свои недостатки, в целом справлялась с теми задачами, которые на нее возлагались. Гораздо более сложной была ситуация в других владениях Лондона. Так, в Нью-Йорке милиция создавалась с огромным трудом и была крайне неэффективна. В 1680 г. современник дал достаточно высокую оценку подготовке бостонской милиции, однако по поводу милиции Нью-Йорка заметил, что «никогда не видел ничего худшего».[213] Аналогичная ситуация сложилась в другой стратегически важной точке Английской Америки — Южной Каролине. В первые десятилетия ее существования бедность и большая рассредоточенность населения были серьезной помехой для создания боеспособной милиции, потребность в которой была здесь особенно высока, так как помимо отражения внешней угрозы она должна была обеспечивать контроль над массой рабов. В целом и Нью-Йорк и Южная Каролина (не говоря уже о Ньюфаундленде) не могли самостоятельно обеспечить оборону своих границ силами милиции и были вынуждены прибегать к союзам с индейцами и обращаться за помощью к метрополии.
Среди множества функций, которые выполняла колониальная милиция, отсутствовала одна из наиболее важных. Милиция Английской Америки не могла осуществлять крупномасштабных наступательных операций. Как отметил Д. Бурстин, «милиция была создана для защиты ферм, домов и городов, а не для того, чтобы служить орудием чьей бы то ни было генеральной стратегии».[214] Это опять-таки было связано с английской традицией, в соответствии с которой милиция могла использоваться только в пределах своего графства, за исключением особых случаев, когда стране грозило вторжение неприятеля. Эта традиция была перенесена за океан, где милиционеры могли быть посланы за пределы своей колонии только по их собственному согласию, а кое-где еще и при наличии решения колониальной ассамблеи.[215] Однако жители колоний отнюдь не стремились покидать свои дома и оставлять хозяйство ради долгих и опасных походов, цель которых им далеко не всегда была ясна и к которым они были плохо подготовлены. Безусловно, имелось и множество других субъективных и объективных причин, которые заставляли поселенцев проявлять сдержанность по отношению к военной службе.
Говоря об отношении Лондона к обороне своих владений, следует учитывать, что оно в течение долгого времени базировалось на меркантилистских идеях о том, что колонии создаются, для того чтобы усиливать метрополию, а не ослаблять ее, и, следовательно, они должны прежде всего самостоятельно защищать себя, а в случае необходимости быть в состоянии предпринять наступательные действия в интересах метрополии. Вплоть до захвата Нью-Йорка в Североамериканских колониях Англии вообще не было регулярных войск. Лишь в некоторых колониях находились небольшие отряды профессиональных солдат, нанятые лордами-собственниками или колониальными компаниями. В 1664 г. в Нью-Йорк вместе с Р. Николлсом прибыло четыре роты солдат (которые, кстати, первоначально содержались за счет герцога Йоркского, а не за счет короны).[216] В 1676 г. довольно крупный воинский контингент (более тысячи человек) был направлен в Вирджинию для подавления восстания Бэкона, но к тому моменту, когда эти войска прибыли в колонию, ситуация там уже стабилизировалась, и они были отправлены обратно. В итоге, несмотря на многочисленные просьбы администраций различных колоний, к концу 1680-х годов на всем Североамериканском континенте находились лишь вышеупомянутые четыре отдельные роты (около 400 человек), дислоцированные в Нью-Йорке и Олбани. Даже после Славной революции и начала Войны Аугсбургской лиги позиция английского правительства по данному вопросу практически не изменилась. Лишь в годы Войны за испанское наследство здесь стали происходить определенные подвижки.
В то же время английские колониальные власти оказывались в достаточно сложном положении, когда стала возникать необходимость отправки вооруженных формирований за пределы колоний. Единственным выходом было использование отрядов так называемых волонтеров, к призыву которых прибегали губернаторы и ассамблеи. Эти отряды формировались как из милиционеров, так и из представителей беднейших слоев населения, не состоящих в милицейских формированиях (кое-где в состав волонтеров порой включались даже индейцы и свободные негры). Они вооружались и содержались, а иногда и получали обмундирование за счет колонии. В некоторых случаях их служба оплачивалась, в некоторых — единственным вознаграждением служила военная добыча: скальпы и награбленное имущество.
Позднее власти метрополии стали устанавливать квоты, в соответствии с которыми колонии должны были выставить определенное количество бойцов для той или иной операции. В этом случае администрации опять-таки прибегали к призыву волонтеров, а если желающих не хватало, то поручали капитанам милиции выставить необходимое количество бойцов. Те, в свою очередь, собирали своих людей, которые либо бросали жребий, либо в складчину нанимали кого-то, кто соглашался служить вместо них.
Безусловно, нельзя сказать, что Английская Америка была миролюбива и беззащитна. С момента своего возникновения колонии должны были охранять и расширять свои границы, вести войны с индейцами, которые (особенно на первых порах) представляли для них далеко не шуточную угрозу. Подавляющее большинство поселенцев было вооружено и владело хотя бы минимальными военными навыками. Еще в 1631 г. администрация Массачусетса издала распоряжение, согласно которому все мужчины, включая сервентов, должны были быть снабжены исправным оружием; в случае если какой-либо поселенец не мог его приобрести — он вооружался за общественный счет.[217]
Однако ряд обстоятельств существенно снижал боевой потенциал английских колоний. Среди этих обстоятельств, следует прежде всего отметить специфику колониальной милиции, не являвшейся полноценной военной силой, а также отсутствие единого военного руководства и эффективной системы взаимодействия колоний в военное время. «Нежелание каждой из них отправлять свою милицию на помощь соседу было», по словам Д. Бурстина, «возможно, самым основным в характере отношений между колониями».[218]
Само английское правительство и в последние десятилетия XVII в., и позднее предпринимало попытки (правда, достаточно ограниченные) изменить эту ситуацию. Однако все эти попытки провалились из-за противодействия центробежных сил, которые в Английской Америке (опять-таки в силу ряда причин) в то время были чрезвычайно сильны. В то же время вряд ли можно согласиться с утверждением Г.М. Уорда о том, что английские власти не собирались создавать единой военной системы в своих колониях.[219] Наоборот, и создание Доминиона Новая Англия при Якове II, и попытки объединения нескольких северных и центральных колоний и их милиции в рамках своеобразной «личной унии» (под управлением одного губернатора) при Вильгельме III и королеве Анне не в последнюю очередь преследовали цель укрепления обороноспособности Английской Америки. Другое дело, что все эти мероприятия не увенчались успехом, причем именно из-за противодействия самих колонистов. Например, когда перед началом Войны за испанское наследство Джозеф Дадли был назначен губернатором Массачусетса и Нью-Гемшира, а также главнокомандующим милицией всей Новой Англии, администрации Коннектикута и Род-Айленда, ссылаясь на привилегии, зафиксированные в их хартиях, отказались подчиняться его приказам.[220]
