В июле в Квебеке началась паника, вызванная слухами о том, что в заливе Св. Лаврентия рыбаки якобы видели множество английских кораблей и слышали канонаду. Как выяснилось, на самом деле за корабли в тумане были приняты скалы, а «выстрелами» оказались звуки, издававшиеся китами.
Чтобы поднять боевой дух населения колонии и союзных индейцев и в то же время заставить неприятеля отвлечь хотя бы часть сил на оборону, Водрёй приказал Эртелю де Рувилю совершить набег на Новую Англию. Прославившийся своей храбростью и жесткостью Эртелю де Рувиль, получивший к тому времени от индейцев прозвище «Великий воин», снова повел свой отряд в окрестности Диарфилда, где было разорено несколько десятков ферм и захвачено до ста пленных.
Летние месяцы 1709 г. английские и французские колонии провели в ожидании, томительном для одних и тревожном для других. В начале августа в Массачусетсе начали проявлять первые признаки беспокойства по этому поводу. 2 августа Ветч писал Сандерленду, что колониальные войска рвутся в бой и «никакая земная случайность не сможет помешать успеху этого славного предприятия, за исключением слишком позднего прибытия флота». Он напоминал, что «здешняя администрация понесла большие расходы, но она пошла на это с радостью, надеясь в скором будущем избавиться от них навсегда». Ветч утверждал, что если эскадра задержится, это станет последним разочарованием для всех колоний Ее Величества, которые столь искренне и беззаветно выполнили ее королевские приказы, и сделает их гораздо более несчастными, чем если бы подобное начинание никогда не было предпринято». В то же время, признавая безвыходность положения колоний, он писал, что им остается лишь «поститься и молиться о скорейшем и благополучном прибытии флота».[1143]
Десять дней спустя Ветч обратился в Лондон с отчаянным призывом: «Я лишь предполагаю поставить вашу светлость в известность, в сколь великой тревоге находятся все верноподданные Ее Величества на этом континенте. Мы молим Господа, дабы флот поспешил».[1144]
С каждым днем ожидания в Массачусетсе все громче звучали голоса недовольных. В первую очередь критике подвергались непомерные расходы, а также размещение солдат в домах поселенцев. Совет колонии все более подозрительно относился к Ветчу и назначенным им офицерам, в то время как сам Ветч не мог ничего предпринять.
Еще более тяжелая ситуация сложилась в лагере у Вуд-Крик. Среди солдат Никольсона началась сильнейшая эпидемия дизентерии.[1145] Скорее всего, ее причиной были летняя жара, нездоровый климат местности и страшная антисанитария, царившая в лагере. В то же время Шарлевуа (который, кстати, вполне мог встречаться с некоторыми участниками этих событий) утверждает, что эпидемия была вызвана тем, что все источники питьевой воды в Вуд-Крик были отравлены индейцами, забросавшими их трупами животных.[1146]
Ситуация прояснилась только 11 октября, когда в Бостоне было получено письмо из Лондона, датированное 27 июля, где говорилось, что «серьезные причины заставили Ее Величество отложить на время задуманную экспедицию в Канаду». При этом колониям предлагалось, если они сочтут возможным, самостоятельно напасть на Пор-Руайяль, чтобы дать хоть какое-то применение собранным ими силам.[1147]
Причины, побудившие правительство метрополии отказаться от задуманного предприятия, с точки зрения политиков того времени, были действительно достаточно весомыми. Антибурбонская коалиция потерпела ряд поражений на Пиренейском полуострове, и войска и корабли, предназначавшиеся для захвата Канады, были направлены в Португалию.
Однако нам важно отметить другое. Как мы помним, английская эскадра, выделенная для участия в операции против Канады, по плану должна была прийти в Бостон в мае, а решение о ее переброске в Португалию было принято в Лондоне лишь 1 июля. Получается, что правительство решило отложить операцию еще весной, однако не удосужилось сообщить об этом колониям. Вышеупомянутое письмо к администрации Новой Англии было написано лишь 4 августа, еще некоторое время оно ждало отправки, а затем больше двух месяцев добиралось до адресатов, так как доставлявший его корабль параллельно выполнял патрульные функции в северной Атлантике.[1148] Вот прекрасный пример отношения великой колониальной державы к своим колониям в целом и к колониальному театру боевых действий, в частности!
14 октября в Рехоботе (сейчас Рехобот-бич, Делавэр) Ветч и Никольсон встретились с губернаторами северных и центральных колоний, чтобы обсудить дальнейшие действия и прежде всего возможность и целесообразность осуществления операции против Пор-Руайяля. В ходе встречи Массачусетс, Нью-Гемпшир, Коннектикут и Род-Айленд единодушно высказались за проведение такой операции, чтобы хоть как-то оправдать средства, затраченные на подготовку к неудавшемуся «славному предприятию».
Однако и здесь возникло непреодолимое препятствие. С точки зрения Ветча, Никольсона и всех остальных колониальных руководителей непременным условием успешного осуществления этой операции было участие в ней хотя бы тех английских военных кораблей, которые в тот момент находились в портах Новой Англии.[1149] Но все английские капитаны (за исключением одного) категорически отказались подчиняться приказам колониальных властей без каких-либо указаний из Лондона.[1150]
В результате находившиеся в Бостоне и в Вуд-Крик войска были распущены, построенный Никольсоном лагерь сожжен, а администрации занялись подсчетом убытков. По сведениям Джеймса Логана, общая сумма затрат колоний составила от 70 до 80 тыс. фунтов.[1151] При этом самые крупные расходы пришлись, естественно, на долю Массачусетса. По данным Совета колонии, они составляли 30 811 фунтов, а вместе с Нью-Гемпширом и Род-Айлендом, за которых фактически тоже платил Массачусетс, — превышали 46 тыс. фунтов.[1152]
По словам Д.Э. Лича, развязка событий 1709 г. для жителей колоний оказалась ушатом холодной воды. Американский историк пишет, что после этого они «начали спрашивать себя, как и почему их родина может столь беззаботно относиться к их чаяниям и жертвам».[1153]
Вполне возможно, что определенная часть колонистов действительно задавалась подобным вопросом, однако для администрации колоний, на наш взгляд, здесь не было ничего удивительного. Как отметил Дж. Л. Ратледж, по поводу событий 1709 г., «это была часть чрезвычайно пренебрежительного отношения к колониям, которое считалось для них вполне подходящим».[1154] Колониальные лидеры, несомненно, хорошо знали об этом отношении метрополии к нуждам колоний, но при этом считали, что поскольку у них нет возможности решить столь важную для них «канадскую проблему» самостоятельно, необходимо действовать в прежнем ключе и искать способ привлечь внимание Лондона к Североамериканскому континенту.
24 октября 1709 г., спустя две недели после получения официального известия об отмене операции, Дадли, Ветч и капитан Муди писали Сандерленду, что жители Массачусетса просят «в следующем году осуществить задуманную Большую экспедицию или хотя бы отдать приказ об организации экспедиции против Пор-Руайяля, как было задумано раньше».[1155] К письму была приложена петиция, адресованная королеве, где руководители колоний «смиреннейше» просили Ее величество обратить на них ее «милостивейшее внимание» и оказать им содействие, «а также воскресить и осуществить намеченное предприятие».[1156]
