— Госпожа Великий Магистр, незамедлительно покиньте палату и здание центра. Это приказ исполняющего обязанности президента Общества «Аврора» Мигеля Альвареса.

— А я не повинуюсь приказам господина Альвареса, — также шёпотом ответила я. — Поскольку не являюсь его подчинённой. Он может меня только просить, а исполнять его просьбы или нет, я буду решать сама.

Старший угрожающе прошептал:

— Не вынуждайте нас применять силу, госпожа Великий Магистр! Немедленно отпустите президента!

— Ребята, сил у вас против меня, мягко скажем, маловато, — тихо рассмеялась я. — Серьёзно вам говорю. Давайте не будем затевать тут мышиную возню, а то президента побеспокоим, она проснётся и начнёт сильно нервничать. Вас же и покусает. Я ничего плохого ей не делаю, вы же видите.

— У нас приказ выдворить вас из центра, — ответил старший группы. — Вы по-прежнему остаётесь персоной нон грата, а значит, не должны здесь находиться.

— Я в курсе, — сказала я. — Но я хочу помочь президенту, а значит, мне придётся здесь находиться. Или, может быть, вы разрешите мне её забрать? Так будет и для меня удобнее, и вас избавит от моего появления на вашей территории.

— Об этом не может быть и речи. Отпустите президента и покиньте центр. Вы хотите спровоцировать конфликт?

Я вздохнула.

— Ладно, раз вы такие твердолобые… Конфликта я, конечно же, не хочу — мы только что заключили договор о временном прекращении военных действий.

Я начала осторожно опускать Юлю на подушку, но она беспокойно застонала во сне и вцепилась в мою куртку. Я замерла, прислушиваясь. Нет, не проснулась.

— Опустите президента, — повторил старший.

— Да подождите вы, — прошипела я. — Я не могу резко оторвать её, она же проснётся… И такое начнётся!.. Вы хотите, чтобы у неё случился приступ?

Я ещё несколько секунд подержала Юлю в объятиях, убеждаясь, что она не собиралась проснуться, и только потом с величайшей осторожностью разжала её пальцы. Уложив её, я укрыла её одеялом и напоследок тихонько погладила по волосам. Мне не хотелось её оставлять, сердце сжималось от грусти, жалости и беспокойства. Во сне у неё было по-детски простодушное выражение лица, без налёта жестокости и властолюбия, я узнавала в ней ту Юлю, с которой я познакомилась когда-то в Питере. У меня даже мелькнула мысль: а может, ей и лучше быть безумной? Сбросить бремя страстей и грехов, освободить разум от суетных мыслей, стать подобно ребёнку или бессловесному животному — может, так её душа очистится? Может быть, сумасшествие для неё — благо?

— Госпожа Великий Магистр, — вернул меня к реальности настойчивый шёпот старшего в группе охраны. — Покиньте здание центра.

Я вздохнула и пошла к двери. В дверях я обернулась и бросила взгляд на Юлю: она спокойно спала. Что будет, когда она проснётся и не найдёт меня рядом? Станет кричать, плакать? Буйствовать? И тогда ей снова вколют спирт, разрушающий её мозг… Внутри у меня зашевелилась жгучая злость на твердолобых сотрудников особого отдела, слепо исполняющих приказ Альвареса и тем самым мешающих мне помочь ей. Что за идиотизм!

Доктор Береш проводил меня до выхода. Прощаясь, я дала ему номер своего телефона — новый, «чистый» и неопределяемый, которым недавно снабдил меня Каспар, использовав свои старые связи.

— Если что — звоните мне, Отто. Попробую в следующий раз обойти охрану, но для этого вам нужно будет открыть окно палаты.

— Дежурный охранник не даст, — покачал головой доктор Береш.

— Придумайте что-нибудь, — сказала я.

— Ну… Ладно, попробую.

В том, что приступ скоро последует, я почти не сомневалась, а потому решила не улетать слишком далеко. На время ожидания я выбрала в качестве убежища вокзал. Как говорится, если хочешь что-то спрятать, положи это на видное место; в данном случае я «положила» себя на весьма видное место — место массового скопления людей. Купив газету, я устроилась в зале ожидания.

От чтения меня отвлёк вызов по паутине: на связи был Оскар.

«Госпожа, где ты? Мы беспокоимся! С тобой всё в порядке?» — прозвенела нить.

«В порядке, — ответила я. — Я недалеко от медицинского центра. Расскажу, когда вернусь».

Ждать пришлось довольно долго. Сидеть надоело, и я вышла на перрон. Прибыл поезд. Наблюдая за людской дорожной суетой, я выкурила сигарету и уже собралась возвращаться в здание, как вдруг почувствовала напряжение паутины. Следуя за нитью, я увидела шагавшую в толпе женщину в тёмной одежде — длинной юбке, куртке, ботинках на низком каблуке.

…Вспышка-удар. Картинка: огонь, крики, смерть. Газеты, телевидение, радио. Выпуски новостей. Сорок восемь жертв…

Моя рука легла ей на плечо. Поток людской толпы замер: занесённая мужская нога над лужей, зависший в воздухе окурок. Все звуки пропали. Тишина. Мир умер.

— А стоит ли это делать? — прозвучал мой голос. — Ты унесёшь с собой столько жизней… Тебя запрограммировали на это люди, не Бог. Вон, видишь, полицейский? Иди и сдайся ему. И тебе это действительно зачтётся.

Нога ступила в лужу, окурок упал в урну. «Стук-цок-хлоп-чавк-ууууххх-щщщ-стук-цок-цок-цок-фффииуууффф…» — вернулись вокзальные звуки. Мир ожил, завертелся. Люди шагали, поезда шли.

Она задумчиво смотрела на полицейского, когда у меня зазвонил телефон.

— Аврора! У президента приступ!

— Уже лечу.

Я была уже в воздухе, а женщина распахнула куртку перед полицейским. Его глаза широко раскрылись, рука потянулась к рации.

— Сапёров сюда! У меня тут женщина со взрывчаткой!

Финала я не видела, но знала, что никто не пострадал.

Через две минуты я влетела в открытое окно палаты. Доктор Береш и трое ассистентов удерживали Юлю, а сотрудник особого отдела в отключке лежал на полу. Мои ладони — к её мокрым от слёз щекам.

— Юля, я здесь! Я с тобой! Успокойся, всё хорошо.

Она снова успокоилась, прижавшись ко мне. Я спросила, кивнув на распростёртого на полу сотрудника:

— А с ним что?

Доктор Береш смущённо улыбнулся:

— Получил инъекцию, предназначенную президенту.

— И как же это вышло?

— Ну… Он стал оказывать нам помощь, удерживая президента. И я слегка промахнулся.

Я засмеялась.

— Весьма меткий промах, Отто!

— Как бы этот промах не стоил мне должности, — усмехнулся он.

— Ничего, вам есть куда пойти, — напомнила я.

Чудо: Юля улыбалась. Вряд ли она понимала, о чём речь, скорее, так она откликнулась на мой смех.

— Она в первый раз улыбнулась, — прошептал доктор Береш. — Определённо, вы оказываете на неё положительное влияние.

— Не знаю, — сказала я. — Я сама пока ничего не знаю.

— Надо попробовать поговорить с Альваресом, — сказал доктор Береш. — Чтобы он вернул вам доступ в центр. Может быть, у вас и получится…

Юля дремала, а я, сидя рядом на стуле и облокотившись на край матраса, ворошила пальцами её волосы. Не знаю, что у меня получится.

Не знаю…

— Я не понимаю его логики! — возмущался доктор Береш по телефону. — Ваше воздействие явно даёт положительный результат, а он накладывает запреты… Тем самым он препятствует выздоровлению президента!

Передо мной встало препятствие: Альварес не подпускал меня к Юле. Боялся ли он, что я могу нанести ей вред, или же наоборот — не желал её выздоровления? После некоторых размышлений я пришла к выводу: второе, но под официальным прикрытием первого. Он стремился заполучить власть в свои руки, а для этого Юля отнюдь не была нужна ему живой и здоровой, а потому он запретил доктору Берешу пускать меня в центр — под угрозой увольнения. Это значило, что для снятия приступов возбуждения Юле снова будут колоть спирт.

— Я так и объяснил ему, что спирт допустимо использовать одноразово, а систематическое его применение, да ещё в таких больших дозах, ведёт к разрушению мозга… да просто к гибели пациента! — с негодованием рассказывал доктор Береш. — И что бы вы думали? Он сказал, чтобы я продолжал «лечить» президента по-прежнему, а вас не подпускал к ней на пушечный выстрел! И что я должен после этого о нём думать?