— Да ладно, ничего, у него просто шок, — звонко засмеялась Виктория.

— ШОК?! Да я просто в а*уе!!! — Я опять поперхнулся: встречный воздух застревал в горле.

Я даже не сразу сориентировался, куда мы направлялись — просто летел за ними, как телок на верёвочке. Конрад на лету принял звонок.

— Слушаю! Да, Аврора, всё в порядке, мы его вытащили. Ага… Понял, поворачиваем! — И, убрав телефон, сказал мне: — У твоей жены роды начались, приятель, летим в центр.

Похоже, я успеваю выполнить своё обещание… ***!!!

Малышка кричала у меня на животе, а сквозь приподнятые жалюзи на прозрачной стене операционной виднелась фигура… Высокая, широкоплечая, в чёрной форме и с круглой гладкой головой. Родные голубые глаза между белыми полосками. Он пришёл… Даже ОТТУДА. Он обещал быть рядом и исполнил своё обещание. Несмотря ни на что.

Я не смогла… Не сдержала слёз. Они застилали глаза, а грудь невыносимо сотрясалась и разрывалась. Я смотрела на него и рыдала, а он не растаял в воздухе, не исчез… а ворвался в операционную. Его губы, живые, осязаемые, крепко, почти до боли впились в мои.

— Девочка моя.

Мне это не снилось? Не мерещилось?.. Он… живой?! Да, его щека под моей ладонью, его губы на моих пальцах, его рука вытирала мои мокрые щёки. Не призрачный, настоящий…

— Ты… Тебя… — только и смогло вырваться из стиснутой рыданием груди.

— Пушинка, я с тобой. Всё хорошо.

Гермиона на мгновение застыла, а потом сказала:

— Я рада, что всё кончилось благополучно.

А он… Он коршуном набросился на пищащий и шевелящийся у меня на груди комочек. Казалось, он хотел его проглотить. Нет, не проглотил, а схватил и стал целовать — личико, животик, малюсенькие кулачки.

— Ну всё, всё, — добродушно ворчала Гермиона. — Папаша, верните ребёнка маме.

— Это что за ущемление прав отцов? — возмутился он. — Это мой ребёнок тоже! Почему я не могу его держать?

Малышка выглядела совсем крошечной у его могучей груди — как котёнок. А мою ладонь колола едва заметно проступавшая на его голове щетина… Значит, живой… У призраков щетины не бывает.

— Каспар сказал… что приговор приведён в исполнение, — с трудом выговорила я сквозь всхлипы.

— Гильотина сломалась, — засмеялся он.

Господи, какое счастье — просто ощущать губами его губы…

…Одной рукой бережно прижимая девочку к груди, другой Алекс держал бутылочку. Ну да, с кровью. А что ещё могла есть маленькая хищница? У неё ещё не было зубок, но в качестве пищи ей требовалось нужно отнюдь не молоко. Хищники питаются кровью с рождения.

— Каспар сказал, что ты… предатель. Почему? Что ты сделал?

Он усмехнулся.

— Послал к чертям Общество «Аврора».

— То есть? Как это?

— А вот так… — Алекс хмыкнул. — Каспар, кстати, тоже хорош. Десять минут! Хоть бы намекнул мне, подмигнул бы как-то, что ли… Нет, доиграл роль до конца. Да так, что все поверили, даже я!

— О чём ты? — Я вспомнила холодный и непреклонный голос Каспара по телефону.

Алекс склонился и поцеловал меня в висок.

— Потом, пушинка. Потом объясню. Всё хорошо. Всё — как надо.

— Значит, ты теперь в Ордене?

Малышка почмокивала, сося бутылочку. Алекс, сияя нежностью во взгляде, улыбался дочке.

— Ты моя сладкая красавица… Ну что, как назовём наше чудо?

— Ты не ответил.

Он поднял взгляд — серьёзный и задумчивый.

— Я с Авророй. Где она — там и я. Скажет вступить в Орден — вступлю. Куда я денусь?

— А как же «волки»? Что они подумают?

— Не знаю. Не знаю пока, пушинка. Давай лучше пока выберем имя дочке.

Я сказала:

— Давай назовём её Эйне.

Это имя уже давно скользило прохладной тенью за мной; она лежала тогда в холодильнике со швом на шее и инеем на ресницах, спокойная и чуть насмешливая. Чтобы мама жила, она отдала свою жизнь. Её покой хранила чёрная кошка.

— Думаю, маме будет приятно, — сказала я.

Приятно? Не знаю… Мурашки по коже и лёгкая грусть. Впрочем, Карина молодец, это хорошая мысль. Эйне? Моё сердце сказало: «Да».

Я достала из мешочка золотого жука и протянула Алексу.

— Уверена, ты тоже достойный.

— Достойный чего? — спросил он.

— Не чего, а просто достойный. Так называются те, кого вы обозвали «людьми икс».

Я рассказала ему всё. Слушая, он задумчиво потирал затылок, потом взял жука на ладонь и, разглядывая его, проговорил:

— Что ж, от второй пары крыльев я не откажусь.

Я не ошиблась. Проникновение жука произошло в пустом холле центра, который был территорией «Авроры», и куда мне был запрещён вход, но док Гермиона впустила меня без разговоров. Вторая пара крыльев Алекса оказалась тех же цветов, только в другом соотношении: если его собственные крылья были алыми с чёрными кончиками больших перьев, то крылатый подарил ему чёрные с алыми кончиками. Стильно, что тут скажешь!

— Добро пожаловать в число достойных, — сказала я, положив руку ему на плечо.

Ещё слегка взбудораженный после проникновения жука, Алекс встряхнулся и порычал, скаля белые зубы, а потом засмеялся.

— Забавные ощущения!..

— Запомни, Алекс: достойные не убивают, — сказала я. — Нам дана большая сила, но используем мы её не для уничтожения живых существ. Более того, мы обладаем даром исцелять раны, причём моментально.

У меня были с собой ещё два жука: для малышки Эйне и дока Гермионы. Когда я вошла в палату Карины, она спала, утомлённая родами, а новорождённая крошка лежала в кроватке. Достав жука из мешочка, я высвободила ручку девочки из одеяльца и начала потирать её о спинку жука…

Едва заметная царапинка оставила на панцире совсем микроскопический след — наверно, всего несколько десятков кровяных клеток, но жук ожил. Очень бережно и нежно, без судорог и неприятных ощущений, жук растворился в тельце малышки, озарив его золотым светом. Ребёнок даже не проснулся.

— Мама, что ты делаешь с ней? Что это?

Я встретилась с испуганным взглядом проснувшейся Карины.

— Всё хорошо, родная, — сказала я. — Вреда от этого не будет, только польза.

— Это точно, пушинка, — добавил Алекс, появившийся в дверях палаты. — Я только что получил такого же жучка и чувствую себя отлично.

Карина переводила встревоженный взгляд с меня на Алекса. Выражение страха за ребёнка в её глазах заставило моё сердце ёкнуть.

— Ну что ты, малыш, не волнуйся, — сказал Алекс, нежно прижимая её к себе и целуя её испуганно приоткрытые губы.

Я начала рассказывать ей о жуках и достойных. Алекс, только что узнавший всё это и сам ставший достойным, уютно устроил её в своих сильных объятиях, чтобы ей не так жутко было слушать о трагическом конце крылатых и опасности новой мировой войны.

— Вы и в меня хотите вселить одного из них? — спросила Карина робко.

— Милая, ты ещё остаёшься человеком, а жук может вселиться только в хищника, — ответила я. — Хоть в тебе и происходили изменения из-за того, что ты вынашивала маленького представителя нашей расы, заражения и обращения не случилось. Так сказала Гермиона. Ваш экспериментальный препарат сработал.

— Я знаю. — Она устало склонила голову на плечо Алекса. — Но я не хочу становиться хищником. Не уговаривайте…

— Никто тебя насильно не заставит, что ты, — сказала я.

— Алекс то и дело заводит об этом речь, — поморщилась она. — Все хотят обратить меня…

— Да что ты, пушинка! — Алекс нежно чмокнул её в нос. — Не хочешь — никто тебя принуждать не станет, девочка моя родная. Хотя, если честно, я думал, тебе понравилось.

— Пить кровь? Сначала да… Даже слишком. Так понравилось, что это меня пугало! Это было неестественно для меня, я ни на минуту не переставала это осознавать. Я пила её только потому, что это было нужно ребёнку. Я никогда не хотела быть хищником, поймите вы это! — Карина уткнулась в подушку и свернулась клубком. — И никакие сверхспособности меня не прельстят, — пробурчала она в подушку.