Погревшись в лучиках мимолетной славы, мы отправились в фуршетный зал, где продолжили празднование в привычной обстановке...
Рано утром следующего дня большая группа наших и иностранных космонавтов вылетала в Казахстан. Байконур Встретил нас теплом, тюльпанами и широким казахским радушием. Все буквально блестело. И город Ленинск, и стартовые площадки. Особенно величественно выглядели стартовый комплекс «Энергии» и корабль «Буран».
Мы с интересом осматривали все и усиленно фотографировались на их фоне. Я немного дольше задержался возле «Бурана» и бросился догонять группу советских космонавтов, устроивших перекур у автобуса. Только я удалился от корабля метров на 50, как увидел, что по летному полю мчится кортеж ЗИЛов, явно с руководящим составом. Первый ЗИЛ проехал было мимо меня, но тормознул и стал медленно сдавать назад. Поравнявшись со мной, он остановился, и за открывшейся дверью, показалась энергичная фигура Нурсултана Абишевича. Он подошел, протянул для приветствия руку и сказал: «Ну, космонавты, опять опередили!» Я не успел что-либо ответить, как он приобнял меня за плечо и стал говорить о «Буране» и о том, какая все-таки чудо-техника этот комплекс «Энергия — Буран». На этой эмоциональной волне он отправился осматривать экспонаты, а я, немного подождав, вернулся к нашей группе, где опять уже шутили на тему моего близкого знакомства с Назарбаевым.
В тот день мы уже не пересекались с ним, хотя издалека я наблюдал за этим понравившимся мне мудрым, добрым и грамотным политиком и руководителем. Впоследствии я очень сожалел, что он не стал в свое время главой правительства СССР, и по-доброму, по-белому завидовал казахскому народу, которому повезло с руководителем. Все шаги, предпринимаемые им во благо Казахстана, стран СНГ и всех политических и военных блоков, намного опережают решения глав других государств и подняли Казахстан на солидный экономический и политический уровень.
Я пишу эти строки 12 июня 2010 года, когда по телевидению показывают завершившийся в Ташкенте саммит стран — участниц ШОВС. Даже невооруженным взглядом видно, как к этому человеку относятся лидеры других государств. Он всегда в центре внимания. Спокойный, рассудительный, по-восточному мудрый и всех объединяющий...
«Звездный» визит Ельцина
Как и многие мои коллеги, знакомые и друзья к Ельцину я относился равнодушно до тех пор, пока он не начал свое быстрое восхождение на политический Олимп. В его действиях было много популизма, что подсказывало близость конфликтов со старческой элитой и чиновниками разных мастей. Так оно и произошло. Мне было искренне жаль этого человека в октябре — ноябре 1987 года, когда его распекали на пленумах ЦК КПСС, устроив ему фантастическую « публичную порку».
Я как раз находился на отдыхе в Сухуми и, читая газеты, обменивался мнениями с отдыхавшими военными. Все сходились в том, что у нас еще не привыкли к правде, тем более если она затрагивает привилегии власть имущих. Потом Ельцин исчез с газетных полос и телеэкранов, и только изредка появлялись компрометирующие его статьи о пьянках, падении с мостика в речку, букетах цветов и сомнительных женщинах. Народ не имел точной информации, но охотно смаковал похождения Б. Н., понимая, что его «опускают», как говорится, «по полной программе». Он же, наверняка имея склонность к «питию», сам дает повод. Все понимали, что нет дыма без огня. Тогда я не задумывался над этим и даже не подозревал, что и мне придется четче понять, где правда, а где вымысел.
Мы помним репортажи с заседаний Верховного Совета, знаем, как Ельцин стал его председателем и как снова пошел «в рост». Он стал более популярен в народе, нежели «заболтавшийся» Михаил Сергеевич. Борис Николаевич как «разрушитель старого» принимался народом теплее. Однако, как показала практика, он оказался разрушителем всего. Нет бы взять за основу китайский вариант — больше делать, меньше болтать и укреплять власть, а не рушить ее основы. Но тогда получилось так, и назад теперь уже ничего нельзя вернуть.
Как раз во время своего «восхождения» Ельцин вдруг выразил желание посетить Звездный городок. Для Центра подготовки и его руководства это стало совершенно неожиданным.
БЫЛО доложено по инстанции, и получено указание принять, но не оказывать гостю особых почестей и не вступать в какую-либо полемику.
Помню как сейчас: Ельцин прибыл в Звездный на видавшей виды служебной «Волге», в сопровождении двух подполковников — Коржакова и Барсукова. Все представились, и я в том числе. С нашей стороны были В. А. Шаталов, П. И. Климук, А. Г. Николаев и я. Пошли по накатанной схеме: сначала тренажеры «Союза»,станции «Мир», затем — гидролаборатория, центрифуга ЦФ-18, музей и кабинет Гагарина. Ельцин был немногословен и только периодически спрашивал о предназначении того или иного прибора либо агрегата. Коржаков с Барсуковым, как бывшие комитетчики, вообще молчали, держась в стороне от основной группы. Специалисты отвечали на технические вопросы, не пускаясь в пространные объяснения. Чувствовалась некоторая напряженность, да и суровый вид Ельцина и витавшая вокруг него «аура» не располагали к излишнему откровению.
Посетив кабинет Гагарина, Ельцин уже подготовился к отъезду и задал вопрос: «Ну, и это все?» Но у космонавтов была еще одна традиционная программа для высоких гостей — зайти в « Ореховый зал» рядом с музеем и выпить по несколько рюмочек. В. А. Шаталов скромно ответил: « Борис Николаевич, не знаю, как Вы отнесетесь, но у нас есть традиция...» — и открыл дверь в зал, где был накрыт скромненький стол. Ельцин ответил: «А почему бы нет?!» — и все присели к столу, оставив сопровождавших Коржакова и Барсукова за дверью. Пара бутылочек коньяка была распита на семерых, без особых речей и тостов. Ельцин только сказал, что доволен осмотром и не знал до этого, как проходит подготовка. Никакой критики, обещаний и обсуждений не было.
Быстро попрощавшись, Ельцин уехал, а Шаталов и я зашли в штаб, и каждый из нас по «кремлевке» позвонил своему руководству. Мы доложили, что экскурсия завершена, проблем нет, гости уехали.
Тогда у нас еще не было мобильников, и когда я добрался пешком домой, меня уже буквально на пороге ждала жена. Она сообщила, что меня срочно разыскивает начальство. Я начал было звонить по простому телефону, но меня прервали и срочно попросили вновь позвонить по «кремлевке». Я — бегом в штаб, звоню — и ушам своим не верю. Мне сообщают, что я скрываю факты, связанные с пребыванием Ельцина в Звездном городке. Меня буквально ошарашивают: высшему руководству КГБ СССР поступила информация о том, что, находясь в Центре подготовки космонавтов, Ельцин не то что критиковал, а буквально хаял политику Горбачева в области космонавтики и неуважительно отзывался о самом Михаиле Сергеевиче. Я понимал состояние своего руководителя и заверил его в том, что такого точно не было и у меня есть свидетели, коими являются руководители Центра и специалисты. Я сообщил также, что сейчас же соберу все данные, попрошу всех участников написать объяснительные и буду готов документально доложить. Данный разговор озадачил меня, но тем не менее я получил указание прибыть завтра к 8:30 на Лубянку.
Вместе с В. А. Шаталовым мы обсудили сложившуюся ситуацию и приняли решение письменно оформить все этапы пребывания Ельцина. Я сел и написал справку с учетом мнений всех руководителей ЦПК, бывших на встрече от начала до отъезда. Собрав к ночи все эти «бумаги», рано утром выехал в Москву и к 8:30 уже докладывал непосредственно руководству. Генерал Е. сразу высказал свое мнение одним словом — «возня». Но делать нечего, надо идти выше.
Меня водили из одного кабинета в другой, пока я впервые не оказался в кабинете очень большого начальника на Старой площади. Как подобает, быстро и четко доложил, но в ответ услышал саркастическое: «Ну что же вы так плохо владеете обстановкой и не знаете, что у вас там происходит?» Я вновь повторил доклад и добавил, что не являюсь ни сторонником Ельцина, ни сочувствующим, но ситуация выглядела именно так, как излагаю устно и письменно. Мне опять: «Нет, вы, наверное, не понимаете важности проблемы и наверняка не обратили на эти факты внимания, но они имели место именно во время пребывания Ельцина в Звездном!» Я же стоял на своем, утверждая, что в нашем городке такого не было, и ни я, ни космонавты не подтвердят этот факт, даже если это кому-то очень нужно. Мне дали понять, что я еще молодой, и мне нужно расти и расти, и все равно кто-нибудь, да и подтвердит ельцинские высказывания.
