Удары сыпались один за другим. Мне казалось, что я схватился с огромной ветряной мельницей, у которой вместо лопастей, сверкающие клинки.
Король нападал, а я пятился назад. Если я сумею продержаться еще чуть-чуть и сойти с моста, мои силы ко мне вернутся, и тогда Ивинен наверняка проснется!
Я оглянулся, спасение было близко! И тут над моей головой мелькнули серебристые тени. С лязганьем и грохотом бронированные твари перепрыгнули через нас с королем и теперь преграждали мне путь к отступлению!
Мои товарищи возмущенно закричали, а король только улыбнулся.
Он упер свой меч острием в камень и оглянулся на своих соплеменников, которые разразились торжествующими воплями.
— Молись, колдун! — зрачки короля расширились. — Даю тебе последний шанс!
Я сделал несколько шагов назад. Сердце бешено колотилось в груди, а пот заливал глаза. Король спокойно наблюдал за мной, зная, что из ловушки мне не выбраться. Из его рта вылетали облачка пара, а у меня за спиной ревели и лязгали броней порождения аннувира.
Ивинен выпал из моей ладони и со звоном покатился к парапету. Я не умру сегодня! Это не мой день!
Каналы на пальцах открылись, и мана потекла из моего тела. Моя собственная мана! Мана моего сердца!
Боль была, как и в первый раз, ужасной! Мне показалось, что меня выворачивают наизнанку, зацепив за нервные окончания в пальцах. Стиснув зубы, и тяжело дыша, я выдавливал из себя жизнь каплю за каплей. От ледяного дыхания маны мои руки покрылись инеем. В голове зазвенел набат, а перед глазами заструились кровавые полупрозрачные покрывала, через которые я видел расплывающуюся фигуру короля.
— Хватит, — прошептал я, и затрясся от холода.
Мана застыла, превратившись в длинные сверкающие клинки. Нвда Вахухи мог бы мной гордиться!
Я распрямился, и пошел навстречу королю.
— Склони голову, — произнес он. — Я подарю тебе быструю смерть!
Меч мелькнул в воздухе, и разлетелся на тысячу осколков, столкнувшись с моими клинками!
Невидимые лезвия с мелодичным звоном рассекли воздух и распороли кирасу у короля на груди. Из-под доспехов закапала кровь. Король Кадейрн попятился назад, не понимая, что произошло.
Он смотрел на обломок меча у себя в руках и тряс головой.
— Предательство! — зашипел он. — Ты же не должен пользоваться своим колдовством?
— А ты рассчитывал зарубить беззащитного мальчишку, вместо того, чтобы драться с боевым колдуном? — я сплюнул ему под ноги. — Боюсь, тебя ждет разочарование!
Медведи набросились на меня сзади. Они ревели как драконы, а их доспехи грохотали громовыми раскатами.
Первому я вспорол бронированное брюхо еще в воздухе. Он рухнул мне прямо под ноги и покатился дальше по мосту, разматывая за собой клубок зловонных внутренностей.
Вторая тварь встала на задние лапы, и, выпустив свои страшные когти, громко взревела. Мы бросились друг на друга как игроки в траки!
Бронированные лапы закувыркались у меня над головой, брызжа кровью, а клыкастая пасть впилась в руку. Боли я не почувствовал, на это не было времени!
Размахнувшись свободной от захвата рукой, я погрузил свои клинки в железную грудь чудовища и вспорол ее сверху донизу с такой легкостью, будто это была тюлевая занавеска! Сталь и кости разошлись, разорванные в клочья, и я увидел огромное все еще бьющееся сердце!
Тварь завизжала, и, выпустив мою руку из своей пасти, сиганула с моста!
Покрытый кровью с ног до головы я обернулся. Короля Кадейрна и след простыл!
Инсубры стояли молча, глядя на медведя, который с жалобными стонами полз по мосту, окрашивая его в красный цвет.
Огромный воин в тяжелой черной кольчуге вышел вперед, подошел к несчастной твари и вонзил ей в глаз свое тяжелое копье. Медведь дернулся и затих.
— Я Нуалан, — взревел воин, выдергивая копье из мертвого медведя. — Я сам сражусь с демоном!
Инсубры завыли, потрясая своим оружием. Толпа потихоньку поднималась на мост и приближалась ко мне.
— Я Маркус Гримм, мастер-колдун, — закричал я, не зная, понимают ли инсубры меня, или это только я понимаю их речь. — Даю вам последний шанс, убраться с моего пути!
Вместо ответа воин бросился в атаку. Его копье ударило меня в плечо. Боль была обжигающая, однако крови не было совсем.
Второй удар попал мне в бедро. Копье пронзило его насквозь и ударило в железную полосу у меня под ногой, высекая из нее сноп искр.
Я взмахнул рукой, и голова храброго инсубра разлетелась на куски. Я попятился было назад, но мертвые руки продолжали крепко держаться за копье, не давая мне даже сдвинуться с места.
Без боевых кличей и угроз, еще два воина бросились в атаку. Один на ходу метал дротики, а второй размахивал боевым топором с двойным лезвием. Что произошло дальше, я помню смутно. Все смешалось в безумную круговерть, в которой мелькали лица инсубров, разинутые пасти медведей, мечи, копья, топоры, кровь, кровь и кровь!
Копья пронзали меня со всех сторон, мечи рубили, а ревущие медведи терзали мою плоть. Я кричал и дрался как демон! Инсубры тоже кричали, кто-то от ярости, кто-то от боли, а кто-то от страха.
Мертвые тела возвышались вокруг меня курганами и сыпались с моста, громоздясь кучами у опор и окрашивая воды реки Адувы в красный цвет.
Пятеро инсубров подняли меня на копьях, пронзив мое тело со всех сторон. Я полоснул клинками по запрокинутым к небу лицам, превращая их в кровавые лохмотья.
Огромный медведь вскарабкался по трупам, и, опрокинув меня навзничь, принялся грызть мою голову.
Я чувствовал боль. Но эта боль словно была чужой. Единственное, что принадлежало мне в этом мире, это клинки из маны!
Голова медведя отделилась от тела, и я, освободившись, вновь бросился в людской водоворот, разя направо и налево.
Инсубров было так много, они стояли так плотно прижавшись друг к другу, что уже не могли пользоваться оружием. Они рвали меня зубами, вонзали в мои раны свои пальцы, пытаясь сорвать мясо с моих костей.
Чьи-то могучие руки стиснули мое горло, прерывая мой боевой клич. Чей-то кинжал вонзился мне в спину, пронзая мое сердце.
Боль вновь стала моей! Я чувствовал ее в каждой клеточке своего обезображенного покалеченного тела! Слезы потекли по моим щекам, а руки, неустанно разившие врага, опустились.
Инсубры бросили меня на землю и исступленно принялись топтать меня ногами и колоть копьями. Торжествующий рев толпы оглушал, заглушая даже боль. Крови почему-то не было, но мое сердце больше не билось.
Я почувствовал, как тяжелеют мои веки, как усталость накатывается на меня вязкой волной, убаюкивая, успокаивая, унося куда-то далеко-далеко, куда-то за пределы боли и страдания. Я задрожал и вытянулся, поудобнее устраиваясь на каменном мосту, не обращая внимания на укусы копий и удары ног.
Наверно, все же это конец! Я улыбнулся. Все было не так уж и страшно. Я представлял, все это совсем по-другому!
Подложив ладонь под голову, я закрыл глаза и умиротворенно вздохнул.
И тут боль вновь заполонила меня до краев, не давая уснуть! Я вновь заплакал от отчаянья! Ну когда же все это прекратится! Оставят меня в покое или нет?!
Что-то вновь запульсировало у меня в груди. Моя кровь вновь побежала по венам, а воздух наполнил мои легкие, сладкий, как чистейшая мана!
Мои клинки зазвенели, и чудесная мелодия вновь зазвучала в воздухе. Расшвыривая в разные стороны беснующихся инсубров, я поднялся на ноги и прочертил в толпе кровавый круг.
Мертвецы попадали как скошенные серпом колосья.
Воины попятились, их лица были искажены от ужаса, а глаза превратились в бездонные колодцы наполненные страхом. Некоторые держались за вспоротые животы, некоторые зажимали кровоточащие культи. Под моими ногами стонали раненные, а с моих когтей стекала алая кровь.
Толпа молчала, выжидая. Инсубры стояли, глядя на меня, не решаясь даже пошевелиться.
Я распрямился во весь рост и сорвал с себя окровавленные лохмотья. Толпа качнулась вперед, чтобы лучше все видеть. Мои раны затягивались на глазах. Инсубры застонали. Все их усилия были напрасны!
