— Что ты знаешь о женщинах, Райан?
Ван дер Камп был близким другом Питера, но обычно они мало разговаривали. Сегодня же Питеру хотелось поговорить.
— Я знаю, что среди них нет двух похожих.
— Согласен. Нельзя заниматься обобщениями насчет людей, а я только это и делал.
— Что ты делал?
— Обобщал.
— Вот как…
— Чего я не понимаю, — продолжал гнуть свое Питер, — так это того, как два человека могут привлекать друг друга, если они верят в совершенно разные идеи и ценят диаметрально противоположные вещи в жизни.
— Это ты про себя и про девушку, с которой разругался в Майами?
— Наверное, да, — сказал Питер, слегка разочарованный тем, что Райан не склонен к абстрактному мышлению.
— Может быть, тут дело в физической привлекательности.
Питер рассмеялся. Простодушные люди лучше понимают простые вещи, нежели люди со сложным мироощущением.
— Конечно, в этом случае имел место элемент физического влечения… конечно, но любовь гораздо объемнее. Мне представляется, что ты влюбляешься по двум причинам: или потому, что у этого человека есть нечто, чего нет у тебя, или потому, что он обладает всем тем, чем обладаешь ты. Если сам себе не нравишься, ты готов любить людей, обладающих качествами, которых у тебя нет. Если же ты себе нравишься, то будешь любить людей, похожих на себя.
— Эта девушка из Майами, — медленно проговорил Райан, — не похожа на тебя, и тем не менее она тебе нравится. Означает ли это, что ты сам себе не нравишься?
— М-м-м, возможно, — нахмурился Питер. Его жизнь большей частью была невыносима, но он себе нравился. По крайней мере уважал себя, если это не одно и то же. — Если моя теория справедлива, то я начинаю думать о другой возможности: что эта девушка из Майами, как ты упрямо ее называешь, гораздо больше похожа на меня, чем я предполагаю.
— Похоже, что она девушка своеобычная. В этом она похожа на тебя.
— Ну, она говорит, что думает. И она совершенно не боится жизни. Она знает, чего хочет, и добивается этого, сметая всех, кто встает на ее пути. Она умная… очень умная, и с ней совершенно невозможно спорить.
Райан рассмеялся.
— С чего же ты тогда взял, будто вы — противоположности?
Питер тоже рассмеялся.
— Я думаю, что мы компьютеры из одной и той же серии, но с разными программами. Мы говорим о разных вещах, но говорим о них одинаково.
— Как в той книге «Пророк»: одинаковые чаши, а напитки разные.
— Совершенно точно, именно как в «Пророке».
Питер на некоторое время замолчал, рассеянно покручивая катушку спиннинга. Он был рад, что рыба не клюет. Он испытывал потребность думать о Кристе.
— Значит, ты звонишь ей и извиняешься, и вы начинаете все с начала… до следующего раза, — сказал Райан.
— Я извиняюсь? Забудь об этом. Это она извиняется.
— Судя по тому, что ты о ней говоришь, она бы сказала то же самое.
Да, все выглядит именно так. Что ему нравится в Кристе, так это то, что она не станет извиняться перед ним. А ее в нем привлекало то, что он не будет извиняться перед ней. Их будущее выглядело розовым, как ад.
— Ого! Похоже, у нас появилась компания, — заметил Райан, вставая.
Питер глянул туда, откуда доносился рев мощных моторов. Огромный катамаран несся по направлению к ним. Он был выкрашен в камуфляжный серый цвет, на борту изображена какая-то эмблема.
— Полиция, — сказал Питер.
— Шериф округа Монро. Контроль за распространением наркотиков, — уточнил Райан.
— Вот дерьмо! — выругался Питер. — Разгонит всю рыбу.
— Ты не так уж занят ловлей рыбы, — засмеялся Райан.
— Нет, но теперь мне придется минут двадцать выслушивать всякую чушь, пока они не убедятся, что я не контрабандист, — простонал Питер Стайн.
Представители власти вызывали у него отвращение. Единственный способ утихомирить их — это изображать подобострастие, а Питера от этого выворачивало наизнанку.
Полицейский катер сбавил скорость, погнав волну в сторону «Тиары». На борту катера находились двое мужчин, одетые с головы до пят во все черное. На обоих были авиаторские очки, на поясах — пистолеты 38-го калибра. Полицейский, сидевший на месте пассажира, поднес к губам мегафон.
— Доброе утро, капитан.
Донесшийся до них голос был обманчиво дружелюбен. Ни Райан, ни Питер не ответили.
— Выключите моторы и приготовьтесь принять нас на борт.
Питер весь кипел от ярости. Стоит им перелезть к нему на борт, уж они найдут к чему придраться. Он все это знал наперед. Сначала начнут проверять все средства безопасности: «Сколько у вас спасательных жилетов?», «Покажите ваши сигнальные ракеты», «Продемонстрируйте, как гудит ваша сирена», «Могу ли я посмотреть регистрационные документы на катер?» Если Питер не будет вести себя достаточно униженно, проверка средств безопасности перерастет в повальный обыск в поисках чего-нибудь вроде героина. Они могут провести на катере часа два, принюхиваясь, не пахнет ли наркотиком.
Полицейские пришвартовали свой катер к «Тиаре» и в следующую секунду уже перебирались на борт.
— Ваше имя, капитан?
— Питер Стайн.
Полицейский внимательно оглядел его и приказал своему подчиненному:
— Фриц, запроси по радио, кому принадлежит катер. Вы ведь не писатель? — добавил он, обращаясь к Питеру.
— Нет, писатель, — ответил тот: в Америке никогда не следует недооценивать значение славы.
Полицейского, казалось, он не убедил. Будучи по характеру подозрительным, полицейский к тому же испытывал свойственное почти всем людям нежелание поверить, что в реальной жизни можно действительно встретить знаменитость.
— Это не вы написали книгу про детей? Моя жена читала… как ее?..
— «Детская игра», — пришел ему на помощь Питер.
— Сам-то я… — Полицейский издал короткий смешок, стараясь замаскировать свою растерянность. — Да, точно, «Детская игра» — именно эту книжку читала моя жена. Значит, это вы ее написали. Питер Стайн. И еще получили какую-то знаменитую премию. Так жена сказала.
— Да, получил. Пулитцеровскую премию.
— Вот это да! Я здесь патрулирую на катере, останавливаю моторку, и на ней оказывается сам Питер Стайн. У вас есть какие-нибудь ваши книги на борту?
— Наверное, какие-то есть в каюте…
Райан решил вмешаться в разговор.
— У меня есть одна, — сказал он Питеру и полицейскому.
Нужны были доказательства. Спустя секунду Райан вернулся, держа в руках книгу. Это была «Детская игра».
— Точно. Эту самую книгу читала моя жена. Она неделю лежала на столике около постели. Бог ты мой, как тесен мир! — И через плечо крикнул второму полицейскому: — Эй, Фриц, можешь не запрашивать про лицензию на катер. Это на самом деле мистер Питер Стайн, писатель.
Фриц кивнул с бесстрастным видом. Его жена книг не читала.
— Ищете наркотики? — спросил Питер Стайн.
Ничего другого для поддержания разговора он не мог придумать.
— Мы этим занимаемся весь день.
Полицейский засмеялся, обдумывая, как бы перевести эту случайную встречу в нечто более существенное. Теперь жена будет целый месяц прислушиваться к каждому его слову. Она вечно ворчит насчет того, что он малообразован, что его интересуют только пиво и футбол. Ладно, теперь все станет на свои места. По меньшей мере, автограф он получит. А может, и парочку книг. Возможно, Стайн надпишет их: «Для Трэйси». Наверняка надпишет.
— Вы сейчас что-нибудь пишете?
— Да, пишу. Я всегда… пишу что-нибудь.
Черт побери, неужели он обязан разговаривать о своей работе с каждым любопытным?
— А что вы пишете?
— Книгу, которая называется «Мечта, которая мне снилась».
Питер молил Бога, чтобы на этом разговор закончился.
— А о чем она?
Ну уж нет! Что он может объяснить этому тупице-деревенщине? И тут Питеру в голову неожиданно пришла мысль. Он разрабатывал для «Мечты» дополнительный сюжет. Герой его романа, чьи мечты разбиваются о скалы реальности, прибегает к наркотикам, как к суррогату, который, возможно, способен вернуть ему призрачные мечты. Наркотики были совершенно чуждой Питеру Стайну сферой жизни, хотя он и жил в Ки-Уэсте, где экономика строилась именно на наркотиках. Ему необходимо было побольше узнать о них, но пока что ему это не удавалось. А тут у него на борту оказался полицейский, занимающийся наркотиками, и этот парень хочет с ним подружиться.
