— Мне нравится именно так, Роб, — отозвалась она.

Он отпустил ее — словно выронил горячую картофелину. Лицо его вспыхнуло, но не от жары. В двадцать лет гормоны у Роба Сэнда явно срабатывали безотказно, пусть даже она была в том возрасте, что могла бы быть его матерью, а возможно, именно поэтому. Сорок лет — опасный возраст. Но и двадцать тоже опасный возраст. Вот тридцать лет — это безопасно и скучно.

— Вы хотите сделать несколько подач, прежде чем мы начнем?

— Да, конечно, — ответила Мэри.

Она зазывно смотрела на него. Невероятно красив. Такого парня среди выпускников «Атлантик-колледж» в Палм-Бич еще не было. Настоящий бриллиант. Мэри пошла к задней линии корта, демонстрируя свое гибкое тело, словно на показе костюма для тенниса, придуманного ею для себя. Конечно, призы она не завоевывает, но груди у нее большие и торчат по-прежнему, а мальчишкам, едва достигшим половой зрелости, это очень нравится.

Роб стоял на задней линии по другую сторону корта, отделенный от ее похоти сеткой. Пока отделенный.

Мэри подкинула мяч и, закинув ракетку за голову, как это делают профессионалы, ударила. Закрученный мяч чуть было не коснулся сетки. Роб принял мяч и сильным ударом вернул его на ее половину. Гм, он неплохо играет. По крайней мере на уровне юношеского Уимблдона. Загорелый, весь золотистый, прямо слюнки текут. Научится ли он любить ее, как любит Господа Бога? В этом есть дурная сторона, а может, именно она-то и хорошая? В борьбе за привязанность этого юноши Мэри имела вполне достойного ее соперника. Самого всемогущего Бога.

— Когда ты бьешь по мячу, ты делаешь это во имя Иисуса? — крикнула она ему поверх сетки.

И улыбнулась про себя. Удар!

— Я верю в то, что все делается во имя Иисуса.

Удар! Ужасно он серьезен! Искренне верит в Бога. В эти дни в Палм-Бич это стало опасным явлением. Юные щеголи собираются в Первой баптистской церкви, а студенты первых курсов увлекаются наркотиками, как это делали их родители в шестидесятых годах. В споре поколений это была месть детей старшим.

Мэри загнала мяч далеко за пределы корта и согнулась, притворяясь усталой. Мозг ее напряженно работал. Этого парня нельзя купить. Придется ей пробираться через трясину моральных запретов, прежде чем он снимет свою оборону и сдастся ей, как и все другие.

Удар!

— Хватит, Роб, пожалей меня. У меня уже голова кружится.

Роб перепрыгнул через сетку — мелькнули длинные загорелые ноги, хорошо скоординированные мускулы. На нем не было ни малейшего жирка, чувствовалось, что он питается здоровой пищей с низким содержанием холестерина; очень чистый и здоровый мужчина, который может доставить тебе огромное удовольствие. Мэри облизала сухие губы, когда он, обеспокоенный, склонился над ней.

— Я говорил вам, что сейчас слишком жарко играть. Нам следовало подождать и выйти на корт попозже. Вам нужно выпить воды.

Мэри позволила ему отвести себя к фонтанчику с водой, тяжело опираясь на его руку. О небеса, он не хитрее какого-нибудь сельского паренька из Айовы. Его чистая натура не допускает и мысли, что он представляет собой цель сексуальных домогательств. А может, догадывается? Одна из самых приятных черт Роба Сэнда — это способность удивлять ее.

Мэри Уитни опустилась в кресло и жестом показала ему, чтобы он сел рядом.

— Спасибо Господу Богу за воду.

— Аминь, — ответил он очень серьезно.

Мэри посмотрела на него, стараясь воздержаться от болтовни. Словесное недержание в ее возрасте — это никуда не годится.

— Вы христианка, миссис Уитни? — спросил он наконец, глядя на нее своими синими глазами, но тут же быстро отвел взгляд.

Мэри Уитни поняла смысл вопроса. Он спрашивал ее не о том, является ли она христианкой, а не мусульманкой, иудейкой или буддисткой. Вопрос заключался в другом: чувствует ли она себя христианкой с утра и до вечера и с вечера до утра? Учитывая все, что мир знал о Мэри Уитни, это был довольно наивный вопрос. Ответ на него мог быть только один… если она намеревалась вести игру до конца.

— Хотела бы быть христианкой, — солгала Мэри.

Похоже, он испытал облегчение, услышав ее ответ.

— Это изменило всю мою жизнь, — просто сказал Роб. — Я знаю, нелепо говорить такие слова… кому-то вроде вас, я хочу сказать… но это может изменить и вашу жизнь.

Мэри взяла его за руку. Он позволил ей. Если бы речь шла не о христианстве, ей бы никогда этого не добиться. Она с искренним чувством пожала его руку. Погладила ее. Потом положила его руку на свое обнаженное бедро и вздохнула, давая понять, как она нуждается в нем.

— Быть может, ты сумеешь научить меня, — сказала она.

В расстегнутом вороте его рубашки ей были видны мягкие светлые волосики. А внизу, под его шортами, есть и другие такие же волосики. Ох! Мэри почувствовала, что готова упасть в обморок.

— Я не учитель… Я хочу сказать, что не преподаю в воскресной школе…

— Я знаю, Роб. Я знаю, что ты не подготовлен… но ты можешь научить меня своим примером, своим энтузиазмом, своей убежденностью. Именно так учатся люди вроде меня.

— Я был бы рад. — Чувствовалось, что он совсем в этом не уверен. — У вас есть Библия?

Для него это была твердая почва под ногами.

— В библиотеке должна быть одна или две.

Мэри Уитни не удалось полностью вытравить сарказм из своего ответа. Трудный разговор, да еще по такой жаре. Гораздо легче было бы выписать чек. И вообще ей следовало бы поспать немного перед этой проклятой вечеринкой.

— Вы не хотите еще перекинуться мячом?

— Нет, думаю, на сегодня мы уже достаточно погоняли шары.

Ее друзья по клубу расценили бы эту реплику как неплохую шутку после третьего бокала мартини.

Роб встал.

— Хорошо, миссис Уитни, я надеюсь, вы довольны сегодняшней тренировкой. Увидимся вечером. Вы уверены, что будет правильно, если я приду в вечернем костюме?

— Приходи в чем угодно, если только обещаешь пригласить меня на танец, — выдохнула Мэри Макгрегор Уитни.

Мэри Уитни, не в силах уснуть, лежала в постели под балдахином. В открытое окно доносился шум приготовлений к вечеринке. Зазвонил телефон.

— Миссис Уитни, вас спрашивает Криста Кенвуд.

Возбуждающий образ Роба Сэнда, распростертого на ее личном алтаре похоти, исчез. Звонит Криста Кенвуд, ее давняя подружка, та, в желтых трусиках. Что ей нужно? Мэри хотела это знать, хотя бы потому, что прошел слух, будто Лайза Родригес, супермодель, которую Мэри намеревалась нанять, переходит в едва вылупившееся из яйца агентство Кристы Кенвуд. Если Лайза Родригес и раньше была сенсацией, то теперь она привлекает еще больше внимания публики после своего жуткого путешествия на моторке.

Мэри взяла трубку.

— Криста, дорогая, это Мэри. Как ты? Ужасно приятно слышать твой голос. Я в восторге, что ты будешь у меня на вечеринке!

— Привет, Мэри. Ну, не удивительно ли? Я приехала в Палм-Бич и налетела на Маффи и еще кучу знакомых. Как будто вернулись школьные времена.

— Маффи говорила, что ты снималась здесь как фотомодель.

— Да, но у меня есть и еще кое-какие дела. К примеру, я только что подписала контракт с Лайзой Родригес, она переходит в мое новое агентство. Разве это не замечательно? Я считаю, что она лучше всех, ты согласна со мной?

Это было классическое преуменьшение, причем явно преднамеренное.

— А она здесь, в Палм-Бич? — осторожно осведомилась Мэри. — Она в порядке после всей этой ужасной истории в Майами?

— Ну, она потрясающая! Такая храбрая. Такая крепкая. Она из тех, кто выживает в любых ситуациях. Просто не верится, что она перенесла все это. Послушай, Мэри, я звоню тебе вот по какому поводу. Могу я привезти с собой на твою вечеринку Лайзу? Она остановилась со мной в «Бразилиан-Корт», и мне не хочется оставлять ее одну в отеле, пока я буду на вечеринке. Могу я ее привезти? Думаю, для нее это будет полезно.

— Конечно, привози. Ты говорила ей, какая тут будет скука? Приезжие имеют весьма преувеличенное представление о вечеринках в Палм-Бич.