Над песчаным пляжем стояла дымка от жары. Две группы фотографировали на пляже со спасательной вышки. Мона презрительно улыбнулась. По всей видимости, снимки делаются для каталогов. Солнце стояло слишком высоко для приличной съемки, и вряд ли это были гении фотографирования, если они выбрали этот безжизненный участок берега. Две конкурирующие команды работали так близко друг от друга, что в конце концов могли попасть в объективы друг друга. Мона взглядом профессионала подметила детали, на которые другой бы не обратил внимания. Оба фотографа снимали тридцатимиллиметровыми камерами, пытаясь совладать с резким освещением с помощью рефлекторов, но это было бесполезно: солнце, стоящее высоко над головой, бросало темные тени на скулы моделей, и они будут выглядеть такими же нежными и привлекательными, как сестры Дракулы. Наверное, единственная причина, почему они выбрали для съемок это место, — близость к отелям на Оушен-драйв. Девушки могут быстро менять туалеты, и на каждый туалет расходуется всего один ролик пленки. Для «Вог», например, один туалет могли снимать целое утро.

— Прекрасный день, не правда ли? — сказала секретарша, вернувшаяся с ксерокопиями контракта и кока-колой.

— Никогда не знаешь, чем он закончится, — ответила Мона, отворачиваясь от окна и забирая у нее принесенное.

Выйдя из здания, она поспешила в кафе «Ньюз». Контракт, аккуратно сложенный, лежал в кармане ее синих джинсов.

Девушка и парень — фотомодели — прокатили мимо нее на роликовых коньках. Мона перешагнула через провода микрофонов, тянущихся из коммерческого магазинчика, и стала прокладывать себе путь среди переполненных столиков самого посещаемого в Саут-Бич места. Она бывала здесь регулярно. Воспользоваться телефоном — нет проблем. Мона знала, где может быть сейчас Джонни. Час дня. Он, конечно, сидит в «Бильбоке». Номер телефона Мона знала наизусть и позвонила Жаку. Хоть он и француз, но не отмахнется от звонка девушки Джонни.

Так и случилось.

— Жак, это Мона. Мона, девушка Джонни.

— Знаю, дорогая. Ты хочешь поговорить с Джонни?

— А он там?

— Да, здесь. Сейчас позову.

Мона стала ждать, ощущая себя наверху блаженства.

— Да, Мона. Что у тебя?

— Дело сделано, Джонни, — взволнованно сообщила она. — Я нанялась в агентство Кристы.

— Да ну? И уже подписала контракт?

— Он у меня здесь, с собой, малыш. Неплохо я сработала? Сделала все, что ты говорил?

Он испустил вздох удовлетворения, более красноречивый, чем любые слова.

— Ты моя девушка, крошка. Радость моя, ты настоящая звезда.

— Что мне дальше делать? Я сделаю все, что ты скажешь.

— Послушай, Мона, я тебе очень обязан, но я хочу, чтобы ты побыла там день или два, пока я развяжусь с кое-какими делами. Ты меня поняла? Ничего не предпринимай. Веди себя, как положено новой девушке в агентстве. Ты ею и являешься. Берись за работу, которую тебе предложат. Потряси задом. Заработай деньги. Делай все, что тебе скажут, ладно? Я свяжусь с тобой. Через день или два, о'кей? И послушай меня, Мона. Ты — единственная. Мне тебя очень не хватает. Когда ты вернешься, мы устроим вечеринку, и ты получишь контракты, которые будут настоящими рождественскими подарками. Уж это точно, поверь слову Джонни. Радость моя, ты будешь подтираться деньгами!

Мона поежилась от удовольствия.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Я тебя тоже люблю, крошка, — сказал Джонни, не уверенный, убедительно ли произнес эти слова. — Ладно, крошка, сейчас мне нужно возвращаться за столик. У меня здесь клиент, которого надо угостить. Так что жди пока там. Привет!

Джонни повесил трубку. А Мона была на седьмом небе. Если ты угождаешь Джонни, считай, что ты — серебряный доллар. А если встанешь у него на пути, ты просто грязная мелочь.

Мона тоже повесила трубку. Сжала правый кулак и выбросила руку вверх.

— Есть, — прошипела она.

Джонни нервничал. Да, эти парни заставляли его нервничать. Конечно, это их работа. Если они не способны заставить людей нервничать, значит — они никто. Он сидел за собственным большим столом, но не он руководил этой встречей. Говорил он, но не он был здесь главным, а те, которые его слушали.

— Я знаю, что у нас честная сделка. Самая честная. У нас с вами соглашение, и я вас ни о чем не спрашиваю, и вы ни о чем не спрашиваете. Мы всегда на равных. Правильно? Волноваться нужно, когда таксист благодарит за чаевые. Ха-ха!

Джонни помолчал, проверяя, как будет встречена его попытка пошутить. На нее никак не отреагировали.

Мужчин было трое — бесстрастные, непроницаемые. Один изучал свои отполированные ногти. Второй поправил складку на своих полосатых брюках. Третий смотрел не на Росетти, а сквозь него.

Джонни прочистил горло. Итак, юмор здесь не проходит, да? Ладно. Он, запинаясь, продолжал:

— Но у меня есть проблема. У меня большие проблемы. Я, конечно, понимаю, что вам, ребята, ни к чему волноваться из-за моих проблем. Может, у вас собственные проблемы… Дело в том, что я сильно пострадал. Моя главная девушка, Криста Кенвуд, ушла от меня. Но она не просто ушла. Эта шлюха уехала в Майами и открыла там конкурирующее агентство. А теперь еще и увела от меня модель номер два, Лайзу Родригес. Вы знаете обеих этих девушек. Они самые лучшие. Они — это мой хлеб. И мой престиж. Это они сделали «Элли» первоклассным агентством. Теперь в моих делах огромная дыра, и в эту дыру утекает много гребаных долларов. Вот в чем моя проблема.

Джонни, пока говорил, весь покрылся потом. Но он был зол и напуган. Что-то надо было делать. Какие бы долговые расписки ему ни пришлось подписать или использовать ради этого, но отомстить было для него — как глотнуть свежего воздуха.

— И это влияет на нашу сделку… Каким образом? — спросил тот, который любовался своими ногтями.

Джонни проглотил слюну. Его слова не должны прозвучать как угроза. К этим ребятам нужно подступаться с морковкой, а не с палкой.

— У нас с вами большое дело… Для обеих сторон…

— Ты уже говорил это.

— Я знаю. Извините. Я расстроен. Я попросту измочален! Я ужасно измучен!

Он с трудом снова проглотил слюну. Держись, Джонни! Найди нужные слова. Ты это умеешь.

— Я хочу сказать, что за многие годы мы совместно отмывали массу денег. Все шло как по маслу. Вы вкладывали их с одного конца, и они выходили с другого, пахнущие розами. Мой бизнес интернациональный. Деньги крутятся и возвращаются к вам чистенькими, за исключением моего процента. У нас никогда не было недоразумений. Мне хочется думать, что я помогал вам, и вы мне за это хорошо платили. Но сейчас весь мой бизнес под угрозой. Без Кристы Кенвуд и Лайзы Родригес я теряю не меньше семидесяти процентов заработка. Это зажжет мои бухгалтерские книги, как рождественскую елку. Когда они работали на меня, деньги так и сыпались на мое агентство. Деньги могли поступать, пропадать, и никому до этого не было дела, и никто ничего не знал о моих финансовых делах. А сейчас все как во время отлива на пляже: крабы разбегаются по песку, и всем все видно. Когда это дойдет до банков, они захотят провести проверку. Вы знаете, как это начинается. Когда ты широко живешь, все тебя любят. Но когда начинаешь тонуть, все выстраиваются в очередь, чтобы угробить тебя. В любую минуту меня могут начать проверять, не говоря уже о финансовой инспекции. Видит Бог, это не принесет добра ни вам, ни мне!

Молчание.

— Значит, ты утверждаешь, что твоя проблема вроде как… и наша проблема, — сказали полосатые брюки.

— Я так полагаю. Мы, конечно, можем остановить оборот денег. Но меня беспокоит, что могут обнаружить следователи за прошлый год, за позапрошлый, если моими делами начнут интересоваться не те люди. Я обратился к вам, ребята, в надежде, что вы поможете мне разобраться с этим.

— Вернуть двух твоих девушек обратно?

Джонни задержал дыхание. Это уже близко.

— Главной проблемой является Кенвуд. Она уже увела Родригес и заключила многомиллионную сделку на рекламирование парфюмерии «Уитни энтерпрайзис». Если она уведет от меня еще кого-то — а она это может, — я человек конченый. Мне нужно, чтобы она убралась из нашего бизнеса, обанкротившаяся, затраханная, поверженная на спину. И это не только потому, что у меня на нее зуб. Если Криста Кенвуд канет в прошлое, я знаю, что смогу вернуть Лайзу Родригес. Я создал эту девушку. У нас с ней свои отношения. В тот день, когда она перешагнет порог моего офиса, все мои неприятности кончатся. Так обстоят дела!