Льюис внимательно следил за выражением лица Кристы. До сих пор все шло легко. Дальше могло оказаться труднее.

— Именно так я и думала, — сказала Криста. — Они продешевили его. Они его не проталкивают. Они действуют по традиции. Они не утруждают себя и говорят: «Мы продали столько-то экземпляров последней книги и предыдущей, так что давайте напечатаем столько же экземпляров новой, потому что именно столько книг Питера Стайна продается». Что ж, минимум возврата. Никаких осложнений. Все спланировано.

— Ты очень верно все излагаешь. Так оно и есть на самом деле. Он для них — хлеб с маслом. А для такой фирмы, как мы, он был бы икрой с шампанским.

— Ну так как, «XX век» заинтересован в Питере?

— Понимаешь, издательское дело — сфера весьма ограниченная. Мы стараемся не наступать друг другу на любимые мозоли. Мы не переманиваем авторов… но… тем не менее… Да, заинтересован.

Льюис Хеллер разошелся. Закрыть кран его возбуждения уже было невозможно. «XX век» слыл среди издателей бандитской фирмой, отличающейся от «Уорлд» стилем своего поведения так же, как дьявол от святого. Для них книги были товаром, которым следует торговать, как мылом. В издании популярной литературы они занимали первое место, потому что платили самым читаемым писателям самые высокие ставки, а потом бессовестно надували их. Поэтому в их конюшне было мало настоящих писателей. Литературные гиганты не хотели иметь с ними дела, и такая ситуация начинала плохо сказываться на доходах. Они отчаянно нуждались в том, чтобы повысить престиж своего списка авторов. Только сегодня утром эта проблема обсуждалась на заседании правления как самая главная. Очевидно, Питер Стайн знал, что Криста Кенвуд разговаривает сейчас с Льюисом. В принципе это означает, что у него нет серьезных возражений против «XX века», если он решил порвать с «Уорлд». В это трудно поверить, но чего не бывает в жизни! Может быть, гордый лауреат Пулитцеровской премии нуждается в деньгах, чтобы содержать свою новую подругу? Криста наверняка обходится недешево. Льюис никогда не видел девушку, которая выглядела бы такой дорогостоящей. Она не из тех, кто согласится провести всю свою жизнь в Ки-Уэсте. Захочет путешествовать. Лучшие отели, туры первого класса. И туалеты она заказывает не в дешевых фирмах. Но ясно одно: если Питера Стайна удастся убедить поступиться своими принципами, то за это придется платить очень большие деньги.

Насколько большие — вот в чем вопрос.

— Ты можешь, хотя бы в самых общих чертах, примерно сказать мне, сколько такое издательство, как ваше, может платить Питеру? — спросила Криста.

Льюис прищурил глаза.

— Трудно сказать, не имея цифры продаж его книг. Но… я не знаю… предположим, что «Уорлд» продает его книги тиражом сто пятьдесят тысяч в твердой обложке и, скажем, семьсот — в мягкой. Исходя из этого, я уверен, что «XX век» может довести его тираж до трехсот тысяч в твердой обложке, и я буду весьма разочарован, если он не дотянет до полутора миллионов массового тиража. Конечно, для этого потребуется очень активная рекламная кампания.

— То есть ты думаешь, что вы могли бы удвоить продажу его книг?

— Надеюсь. Я бы с удовольствием этим занялся.

— Значит, если он получает в «Уорлд» примерно восемьсот тысяч за книгу, вы сможете удвоить его гонорар и гарантировать аванс?

Льюис рассмеялся.

— Не совсем так, Криста. Понимаешь, увеличение продажи — это грубая прикидка. Это то, на что мы надеемся. Мы не можем гарантировать. Да, мы можем дать ему гонорар больше восьмисот тысяч, если это столько, сколько он зарабатывает, и, конечно, можем гарантировать ему аванс. Но я не думаю, что мы можем приблизиться к цифре в один и шесть миллиона. К сожалению, в деле реализации книг у нас нет магического кристалла, с помощью которого мы могли бы определить цифры продажи. Мы только предполагаем на основании опыта.

— Но в списке авторов «XX века» не так уж много лауреатов Пулитцеровской премии, не так ли? — заметила Криста. — На самом деле — сколько?

Льюис проглотил слюну. Почему у красивых девушек репутация глупышек? Те, с кем он имел дело, остры, как бритва. А Криста, по всей видимости, еще острее.

— На самом деле — никого, — ответил он, поправляя галстук.

— Ну, если вы заполучите Питера Стайна, у вас уже будет один. И если он окажется в списке ваших авторов, вы сможете заполучить и многих других, поскольку, как говорится, лед будет сломан.

— Да, это было бы прекрасно.

— А прекрасные дела стоят денег, не так ли?

— Да, ты права. «XX век» был бы счастлив иметь в своем авторском списке кого-нибудь вроде Питера Стайна. — Льюис слабо улыбнулся.

— Так что, вероятно, он стоит миллиона и шестисот тысяч, да? А может быть, и больше.

— Послушай, Криста. Мы с тобой сейчас ведем гипотетический разговор. Я имею в виду, что я, конечно, главный человек в издательстве, но у меня есть коллеги. Я должен обсудить…

— Не морочь мне голову, Льюис, — возразила Криста. — Я хорошо помню, как мы однажды обедали, и ты сказал мне, что у тебя нет служащих, а есть только коврики для вытирания ног.

— Уверен, что никогда не говорил ничего подобного. — Льюис натянуто улыбнулся.

После третьей рюмки мартини он всегда говорил так. Это была одна из его любимых реплик.

— А я уверена, что ты это говорил, — сказала Криста. Она не улыбалась. Сейчас настало время быть крутой. — Во всяком случае, Льюис, я здесь зондирую почву. Как ты можешь себе представить, «XX век» не совсем то издательство, которое подходит Питеру. Есть и другие издательства, где-то между «Уорлд» и «XX веком», если говорить об их литературной репутации. Если ты считаешь, что не можешь сделать ему серьезное предложение, будем искать дальше.

— О скольких книгах мы сейчас говорим? — быстро среагировал Льюис.

— Возможно, о трех, — сказала Криста, видя, что он сдает позиции.

— Около четырех с половиной? — предложил Льюис.

— Около пяти миллионов, — ответила Криста.

— Ты не собираешься куда-нибудь на ленч? — неожиданно спросил Льюис. — Я обычно в это время отправляюсь в «Четыре сезона».

— Я присоединяюсь к тебе.

Лайза Родригес колотила в дверь фешенебельных апартаментов на крыше «Парк-Сентрал» так, словно стучала в ворота ада. Горничная открыла ей.

Лайза Родригес уперлась рукой в грудь горничной и толкнула ее изо всей силы. Та отлетела назад в комнату, широко раскрыв глаза и рот. Лайза решительно шагнула следом.

Мэри Уитни сидела у окна за столиком. Она завтракала. При виде ворвавшейся в помещение Лайзы она приподняла брови. При этом продолжала прихлебывать кофе.

— Ах ты, затраханная шлюха! — закричала Лайза. — Затраханная шлюха!

Она бросилась к столику, сжав кулаки. Но по какой-то причине остановилась, не добежав до Мэри.

— Несколько рановато для такого крика, — заметила Мэри.

— Но, чтобы слегка перепихнуться, никогда не рано, а? — завопила Лайза, добавляя децибелов в свой крик.

— Полагаю, что ты имеешь в виду… э-э-э… свидание, которым мы с Робом наслаждались под конец того удивительного вечера, — проговорила Мэри Уитни, позволив улыбке нескрываемого торжества чуть тронуть уголки своих губ. — Правда, на заднем сиденье лимузина было несколько тесновато, но я думаю, что при данных обстоятельствах мы оба вышли из ситуации с честью. Возможно, в будущем я захочу сделать его несколько длиннее. Лимузин, я имею в виду.

— Ты купила его, потаскуха! Купила его на свои вонючие деньги!

— Совершенно верно, дорогая, ты права. Деньги для этого и существуют. Чтобы покупать на них вещи.

Лайза была вне себя от ярости. Никогда раньше она не испытывала такой злости. Она окунулась в целый новый мир гнева, красного тумана, бушующего в крови адреналина, в кипящий котел ненависти. Один ее вид мог любого человека превратить от страха в каменное изваяние. Однако Мэри Уитни осталась совершенно спокойна.

— Ты заплатила… ты заплатила миллионы долларов, чтобы трахнуть моего парня!