— Мисс Родригес, я буду весьма польщен, если вы посидите здесь и выпьете что-нибудь, пока я организую вам столик, — сказал он.

— О'кей, — отозвалась она без всякой улыбки. — Распорядитесь, чтобы принесли шампанское. Французское.

Метрдотель тут же бросился выполнять ее распоряжение. Она посмотрела на Роба, который стоял рядом с ней, красивый, как бог. Половина ресторана делала то же, что и она… женская половина. Но Лайза ничего против не имела. Он принадлежит ей. Он просто еще не знает об этом.

— Ты заказывала столик? — спросил Роб. От него полностью ускользнула суть происходящего.

— Для меня все всегда заранее заказано, — усмехнулась в ответ Лайза. — Держись меня, дорогой, и ты никогда не будешь голодать.

— Или страдать от жажды, — добавил Абдул, весьма довольный всем ходом событий. Посещая различные столицы мира, он держался тех ресторанов, где знали его и то, что он богат. В других местах он был просто грязным никем. Теперь же Абдул грелся в лучах чужой славы. Цена Лайзы в его глазах резко подскочила. Неделя на яхте обойдется ему посещением ювелирного магазина Картье. Дешевле не получится. Ни в коем случае.

— Итак, мисс Родригес, — пропела Мона, — здесь вы котируетесь просто как королева.

Она не могла удержаться от намека, что это только в Майами Лайза пользуется такой славой, а за его пределами она — ничто.

— Нам повезло, что мы не в Палм-Бич, — ответила Лайза. — Там мы бы столкнулись с расовыми проблемами.

— Ха-ха! — рассмеялся Абдул.

— Там недолюбливают и арабов тоже, — заметила Лайза и улыбнулась приветливой улыбкой психа с острым топором в руках. В безопасности был только Роб. Принесли шампанское. Она положила руку на ладонь Роба.

Абдул оказался непробиваемым. Он смеялся.

— Между прочим, у моего короля есть дом в Палм-Бич, — заметил он.

Никому и в голову не пришло поинтересоваться, кто его король.

Разговоры в ресторане возобновились, но тема их изменилась. Теперь все говорили только о Лайзе. Мужчины и красивые женщины утверждали, что в «реальной жизни» она выглядит лучше. Когда обладаешь красотой, нет необходимости при любом случае обнажать клыки. Девушки менее красивые заявляли, что она их разочаровала, а некрасивые вообще считали всякие разговоры о фотомоделях скучными, и нельзя ли говорить о чем-нибудь более интересном? Никто не оставался безразличным, все следили за Лайзой, болтали о сгоревших родителях, о миллионных сделках, гадали, что это за парень рядом с ней, с которого она публично разве что не стягивает штаны.

Туристов удалось выпроводить. Столик был сервирован за рекордное время.

Компания прошествовала среди ужинающих, как свадебная процессия среди почтительных прихожан в церкви. Официанты суетились у столика. Все расселись. Лайза и Роб сели так, чтобы видеть зал, заняв самое выгодное положение.

— О чем ты думаешь, Роб?

Она под столом положила руку ему на колено.

— Я думаю, что это замечательный ресторан.

За соседним столиком сидели трое мужчин, сильно загоревших во время поездок на острова на своих скоростных моторках; с ними были четыре блондинки, которые хотели бы стать моделями, не будь они слишком низенькими, слишком мускулистыми, слишком старыми и слишком тупыми. Одна из девиц сидела на коленях у одного из мужчин, который что-то жевал. По громкости ее речи можно было судить, что девица пьяна. Вдруг девица упала и сильно ударилась об пол. Она лежала, не двигаясь. Никто за их столиком и пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь.

Роб вскочил, но Лайза успела перехватить его и посадить на место.

— Сиди, — прошептала она.

Она прекрасно знала, в чем дело. Можно не сомневаться, что через минуту-другую девушка встанет. Так и произошло. Ее попытка привлечь к себе внимание провалилась. Она вскарабкалась обратно на колени к своему мужику, улыбаясь так, словно покорила Эверест. Его единственной реакцией на ее возвращение было то, что он взял вилку в другую руку.

— Пожалуй, я не привык к таким местам, — сказал Роб с грустной улыбкой.

— Это самое приятное, что в тебе есть, — отозвалась Лайза, и в ее голосе прозвучали первые отдаленные раскаты грома вожделения.

— Давно работаешь фотомоделью? — спросила Роба Мона.

— Нет. На самом деле я еще не фотомодель. Все говорят, что у меня это получится. Я собираюсь участвовать в рекламной кампании Уитни, — ответил он.

— Этому нужно учиться? — спросил Абдул. — Или достаточно быть просто красивым?

Он сумел дать понять, что уверен во втором. Лайза метнула на него короткий взгляд. Да, арабы умеют засунуть и спереди и сзади, но ты лучше поберегись, песчаный червь! Не пытайся изображать из себя Саддама Хусейна перед моим парнем, или я сотру тебя в порошок, уж поверь мне.

— Это меня и беспокоит. Но Криста говорит, что все будет хорошо. Но я не знаю.

— Ты должен только двигаться и трясти своими причиндалами, детка, а камера все сделает за тебя, будет любить тебя. Нельзя быть слишком застенчивым. — Мона рассмеялась, желая смягчить свои обескураживающие слова.

— Криста… — снова начал Роб.

Мона оборвала его:

— Дорогой, Криста была хороша в свое время, но ей уже далеко не семнадцать. Теперь она стала деловой стервой.

— Не говорите при мне так о Кристе, — сказал Роб, и лицо его вспыхнуло.

— Ого! — сказала Мона. — Я не собиралась оскорблять ее. Просто у меня такая манера разговаривать.

Она улыбнулась, как рудокоп, наткнувшийся на золотую жилу. Потом посмотрела на Лайзу. Посмотрела на Абдула. Знает ли супермодель, что ее пупсик неравнодушен к Кристе Кенвуд? Если нет, то узнала теперь.

Лайза действительно теперь знала. Она покраснела, но ничего не сказала. Мысли ее лихорадочно метались. Криста не могла поощрять его. Черт побери, вероятно, даже сам Роб не сознает, что чувствует. Все это ерунда, а воспоминания его тела принадлежат ей. Никакой конкуренции нет. Вот дерьмо! Лайза почувствовала, как капельки пота собираются в ложбинке меж ее грудей. Не произошло ли что-нибудь во время знаменитого разговора между Кристой и Робом, когда они обсуждали такие бессмысленные проблемы, как Бог, что такое «хорошо» и что такое «плохо» и в чем заключается смысл жизни? Не вырвалась ли из подсознания умственная мастурбация? Как бороться с подсознанием? Прорывается ли оно в реальное сознание? Трудно сказать, но это требует проверки. Криста на грани того, чтобы стать соперницей Лайзы Родригес, и это сделает жизнь весьма интересной для оперяющегося агентства Кенвуд, для фотографий Стива Питтса и для всей рекламной кампании Мэри Уитни.

— Где вино, Абдул? — рассеянно спросила Лайза.

Ей захотелось выпить. Вечер еще только начинался. М-м-м… Она чувствовала себя прекрасно. Ей нужны были раздражители, соперничество. Легкая победа — это слишком легко, а ей нравилось преодолевать трудности. Они делают одержанную победу еще более сладостной. Настроение Лайзы улучшилось. Мэри Уитни, мультимиллионерша, законодательница мод, хочет затащить в постель ее мальчика. Криста Кенвуд, легендарная фотомодель, а теперь большая шишка с ее новым агентством, которое обещает миллионы долларов дохода, тоже, возможно, подумывает о Робе. Кроме того, есть еще Стив Питтс, который один только может сделать из него звезду. Стив явно исходит слюной, когда смотрит своими глазами-буравчиками на Роба Сэнда. Не следует также забывать и маленького Абдула, чья яхта наверняка отделана золотом и прочей гадостью, маленького Абдула, чьи ночные забавы, без сомнения, включают и наслаждение женским телом, и развлечения с юношами. Да, ставки на Роба Сэнда растут, но только она сорвет этот куш. Когда скачки начинаются, именно она, Лайза Родригес, кобыла чистых кровей, стартует первой и, когда упадет флажок, финиширует первой — и к дьяволу всех остальных участников заезда.

— Думаю, нужно заказать еще шампанского, — заявил Абдул, — и «Шардоне» тоже не помешает. Потом надо еще заказать «Джордана». И много «Перье».

Говоря это, он смотрел на Лайзу, стараясь подольститься к ней.