— Так ты говоришь, что Лайза перейдет к тебе, чтобы довести Джонни до белого каления?

— Да, и кроме того, она убеждена, что мы добьемся успеха. Лайза мне доверяет. Она в меня верит. И еще — я сказала ей, что ты согласился подписать контракт с моим агентством. Думаю, это сыграло решающую роль.

Криста хихикнула, признаваясь в своей лжи.

— Понятно, — сказал Стив, вовсе не возмущаясь хитростью Кристы. Для победителей самое важное — это победа. Стив уважал это. — А сейчас, моя сладкая Криста, ты делаешь вид, будто Лайза с тобой в одной лодке, чтобы подцепить и меня?

— Нет! — Криста положила карты на стол, не раскрывая их. — Она обещала подписать со мной контракт в тот же день, когда увидит твою подпись на соглашении. Ты можешь оговорить в своем контракте, что ставишь условием ее согласие. Мы можем все трое подписать контракт одновременно, как это делается при передаче недвижимости. Тогда каждый будет в курсе намерений других.

Стив снова помолчал. Идея была заманчивой. И оригинальной, в ней чувствовался аромат приключения и авантюры, а на другом конце радуги маячила определенная возможность заработать большие деньги. Когда доживаешь до его возраста, жизнь начинает становиться скучноватой. Процесс борьбы был гораздо интереснее, чем ее конечный результат. А оставаться в нынешнем положении совсем уж скучно. Ему предлагают рискнуть всем, что у него есть, вынырнуть из теплой безопасной утробы в беспокойную действительность джунглей конкуренции. Но там была Криста, девушка, которую он любил, как никого на свете. Они станут партнерами в этом смелом новом проекте. А это значит, что цвета снова станут яркими, звуки резкими, все приобретет волнующий вкус, когда они вместе примутся создавать воспоминания для будущего, а не полагаться на память о прошлом.

Криста больно прикусила язык. Бывает время, когда следует молчать, даже если тебе отчаянно хочется высказаться. Сейчас наступил именно такой момент. Любое ее слово будет свидетельствовать о ее нетерпении, а когда заключаешь сделку, нетерпение оборачивается потерей денег. Козыри у нее кончились. Ее мяч завис в горячем воздухе. Теперь все зависело от Стива и от их общего прошлого. Оркестр выбрал именно этот момент, чтобы заиграть «Нет женщины, не плачь», и призрак Боба Марли пролетел над пальмами пляжа. Этого оказалось достаточно. Мысленно Стив повалился на спину, подняв лапки кверху. Сопротивляться Кристе он не мог. Спорить с ней — все равно что спорить с ураганом, который однажды затопит этот остров и добавит недостающее количество адреналина к крови изысканной публики, окружающей Стива. Да, сопротивляться Кристе невозможно! Ей невозможно было сопротивляться даже в то далекое время, когда она прервала его съемку и объявила ему, что он должен сделать из нее звезду. Ей невозможно сопротивляться и сейчас, когда она лежит, прильнув к песку, словно это ее любовник, и смотрит на Стива глазами, исполненными надежды.

— Я согласен, — просто сказал Стив. — Это будет здорово.

— Замечательно, Стив!

Криста вскочила на ноги, и верхняя часть ее бикини натянулась под тяжестью своего великолепного груза. Вся в песке, как длинноногий жеребенок, взметнувшийся с земли сельского кораля, она бросилась к Стиву, сжала его в объятиях и стала целовать. Это был великий момент. Она не была мечтательницей. Она — реалистка. Когда она чем-то зажигалась, то превращала это в явь. Она обеспечила фундамент своего проекта, и построен он не на рыхлом песке, а на скале. Родригес и Питтс. Питтс и Родригес. Она загнала в угол рынок красоты. Она заблокировала сопротивление со стороны товара, без которого никто обойтись не может. Теперь остается определить цену тому, что цены не имеет. Гора денег, которую она выстроила из того, что заработала за свою карьеру модели, и из аванса за книгу, выглядела теперь жалкой. Впереди маячили серьезные деньги, которые сотрут воспоминания претенциозной псевдороскоши ее детства и которые заполнят пустоту ее жизни, дав Кристе то, что ей нужно было больше, чем воздух, — возможность идти своим собственным путем.

— Бога ради, Криста, прекрати! Не то все подумают, будто я нормальный.

Хохоча, Стив опрокинулся на спину, Криста упала на него. Она хихикала, щекоча его. Много лет назад он изменил всю ее жизнь. Теперь обещает повторить это. Что там они говорили о коммерции и похоти? Что бы ни говорили, так оно и есть!

— Бог мой, секс на вечеринке в Палм-Бич? Чего только не придумают люди!

Аристократический голос, в котором звучало наигранное изумление, ворвался в мечты Кристы о замечательном будущем.

Над ними склонился балахон немыслимых цветов — зеленого, розового, желтого. Женщина, возвышавшаяся над ними, выглядела так, словно могла бы дать сто очков вперед любому боксеру-тяжеловесу. Ноги ее напоминали стволы дерева, такие же широкие в лодыжках, как в коленях, с широкими ляжками. Покрытая темным загаром, приобретенным на теннисных кортах, женщина сердито попыхивала небольшой сигарой.

— Интересно, кто это умудрился сохранить свои гормоны до конца сезона? Криста? Неужели это Криста Кенвуд? Боже, так и есть! Что бы ты ни поимела, поделись со мной.

Криста с трудом перевернулась и посмотрела против солнца на амазонку, которая почти заслонила дневное светило.

— Да ведь это Маффи. Как ты? Я думала, ты живешь в Висконсине или где-то еще на Среднем Западе.

— Я и жила там, с изумительным мужчиной, который колотил меня. К сожалению, он упал с лошади, и тогда я стала избивать его, но это оказалось не так интересно, как я предполагала, поэтому я все бросила и вернулась сюда. Палм-Бич — это рай для мазохистов, и я уверена, что джентльмен, которого ты мучаешь на песке, согласится со мной. Ты нас познакомишь?

— Конечно. Стив, это Марта Келлог. Марта, это Стив Питтс.

В Палм-Бич фамилия значила гораздо больше, чем имя.

— Питтс, — повторила вагнеровская Валькирия в юбке. — Питтс. По-моему, в штате Мэн у меня есть кузены Питтсы, — Марта бросила на него грозный взгляд.

Стиву было неясно, ждет его хорошая или дурная карма, если он откажется от родства с этой дамой.

— Я сменил свою фамилию Болл на Питтс, когда мне исполнилось двадцать один год, — обороняясь, сказал он. У Стива возникло ощущение, что в этой Марте Келлог даже он может обрести свое Ватерлоо.

— Как это уместно! — фыркнув, отозвалась она. — Особенно в этом городе!

— Ничего не изменилось в Палм-Бич, — рассмеялась Криста.

Она начала понимать, как сильно она любит это место с его непочтительностью, недоговоренностями, с тщательно скрываемой тайной его необыкновенной прелести. Здешние жители великолепно сумели замаскировать эту прелесть от внешнего мира, чтобы иметь возможность наслаждаться ею, как наслаждались их родители, деды и прадеды до них и как будут наслаждаться их дети и внуки.

— Напротив. Вернувшись сюда из прерий, я обнаружила, что изменились по крайней мере три вещи. К счастью, я забыла, что это за вещи.

Криста засмеялась.

— Послушай, Маффи, мне бы хотелось пообщаться с тобой, пока я здесь. Я позирую для журнала «Вог», но мы сегодня вечером кончим, и я думаю провести здесь еще несколько дней. Как насчет того, чтобы поужинать в воскресенье?

— Не могу, дорогая. Мэри Уитни устраивает большую вечеринку. Я предупредила, что воскресенье плохой день, а она заявила, что ей по воскресеньям скучно и хочется встряхнуться. Вообще-то, наверное, это не имеет значения, потому что жители Палм-Бич по утрам в понедельник тоже не работают. Послушай, почему бы тебе не прийти туда? Все будет на самом высоком уровне — мальчики с золотым загаром, аллигаторы, ламбада и оркестр из ночного клуба, именуемый «Ружья Лос-Анджелеса», который, по-видимому, признан последним писком моды среди гермафродитов. Ты ведь знаешь, как Мэри любит идти в ногу со временем. Она приведет в ужас местных жителей, но у нее полон дом умников из Лос-Анджелеса, которые считают, что это нормально для Палм-Бич. Во всяком случае, все, кого мы знаем, разъедутся к одиннадцати, так что мы сможем порезвиться от души, ничем не рискуя.