- Что?

- Ну, ведь это ты научил собаку таскать тебе рогалики? - спросил я.

Мальчишка изумленно уставился на нас.

- Какая собака? У меня вовсе нет никакой собаки. И по-моему, как раз ваша собака выпрашивает у меня мой рогалик.

За разговором мальчик не заметил, как опустил руку.

Собака сразу же рогалик выхватила и в мгновение ока была за углом.

- Вы мне за это ответите! - пригрозил мальчишка.

Но отвечать нам ни за что не пришлось, потому что Франта был сильнее.

Я вырвал из блокнота третий исписанный лист, и мы свернули за тот угол, куда скрылась собака.

Оказалось, она нас там уже поджидает. На носу у нее были крошки, и она довольно виляла хвостом.

- Выходит, мы и есть ее хозяева? - спросил я.

Франта повернулся спиной к солнцу, чтобы свет не мешал ему думать. И через минуту все уже было обдумано:

«Собаку кормит хозяин. При нас собака съела два рогалика. Нечего удивляться, если она признала нас за хозяев».

Возможно, собака и вправду нас признала. Во всяком случае, мы уже начинали убеждаться в ее верности нам, потому что теперь она всюду следовала за нами.

Использовав вместо стола спину Франты, я записал в блокнот следующее:

«Когда собака стащит два рогалика в присутствии одних и тех же ребят, она может признать их за своих хозяев и стать им верной».

Собака все время шла за нами следом. Это нас не смущало до тех пор, пока мы не решили сходить на школьный стадион и поиграть там в мяч. Было без четверти четыре. Быстрее всего на стадион можно было пройти через здание школы. Так мы и сделали. Но когда мы проходили через школу, наша собака ухитрилась стащить и у школьного сторожа рогалик с маслом. Мы быстро повернули к нашему дому. И собака, конечно, с нами.

Я уже больше ничего не записывал, мы только время от времени говорили друг другу:

- Теперь нам от нее не избавиться!

Но ведь есть выход из любого положения, и я шепнул Франте:

- Давай удерем!

Собака не очень-то хорошо ориентировалась в нашем доме, и наша затея удалась. Мы вбежали в подъезд, вскочили в лифт - и Франта нажал кнопку. А собака осталась сидеть внизу, на площадке, и только смотрела, как мы поднимаемся вверх.

На верхнем этаже мы вышли.

- Наконец-то она оставила нас в покое, - сказал Франта.

Мы сидели на ступеньках и были очень довольны, что избавились от собаки. Не торчит она теперь перед нами, и никто не вертит хвостом.

И тут как раз она вдруг и появилась. Поднялась по лестнице, остановилась и, конечно же, начала вилять хвостом.

Франта признал:

- Она не виновата. Она верная.

А я ответил:

- Значит, ты виноват. Зачем ее брал в компанию?

И Франта, чтобы положить всему этому конец, схватил меня за локоть и втащил в лифт. Мы спустились вниз. Потом выбежали на улицу и захлопнули за собой дверь.

Мы бежали, не останавливаясь, петляя и постоянно перебегая с тротуара на тротуар. Даже специально ходили по лужам, чтобы невозможно было найти наши следы.

До самого вечера не встретилась нам наша черная собака с белой лапкой.

Вечером, когда я вернулся домой, мама готовила ужин.

- Сегодня, Петр, мне нечем тебя покормить, - сказала она.

И правда, ужин был весьма скудный.

Возвращаясь с работы, мама несла две тяжелые сумки. Она вынесла из лифта первую сумку, поставила ее к двери и пошла за другой. Но не успела она вернуться, как первая сумка оказалась ополовиненной.

- Знаешь, иду я со второй сумкой, - рассказывала мама, - и вижу, что из первой кто-то уже успел вытащить пакет с рогаликами и полкило корейки.

- А, это, наверное, наша собака с белой лапкой, - сказал я.

- Знаешь, мне не до шуток! - рассердилась мама.

И я решил промолчать. Поднялся только на лифте к Франте, чтобы посоветоваться, что же мне все-таки завтра сказать учителю. Писать о собачьей верности у меня уже не было никаких сил.

Сначала мы даже не знали, как зовут этого мальчишку. Перед отъездом в лагерь мы впервые с ним встретились на вокзале, где одни называли его Карелом, а другие - Вашеком. На спине у этого мальчика был большой ранец.

В поезде мы сидели с ним на одной скамейке. Все ребята положили свои вещи наверх, в сетки, только он так и не снял своего ранца. Франта шепнул мне: смотри, мол, какой чудак.

Потом к нам подошел наш вожатый. В руках у него были списки.

- Вы втроем будете жить вместе, - распорядился он.

Вожатый собрался уж было захлопнуть дверь, как вдруг заметил на спине у нашего соседа ранец.

- Почему ты не положишь его наверх? Там еще есть место.

Однако мальчик не согласился:

- Стоит ли суетиться? Всего через каких-то там два часа мы будем на месте.

Вожатый покачал головой и ушел. Мы с Франтой испытывали явное беспокойство по поводу предстоящего пребывания в одной палатке с таким странным и даже загадочным субъектом. Нас так и подмывало как-нибудь его «прощупать». Я начал первым. Глядя на него в упор, я засмеялся и ждал, что он как-нибудь отзовется. Он взглянул на меня одним глазом, а второй так и не открыл, будто собирался спать. Франта этого уже не выдержал и толкнул его в бок:

- Слушай. Карел, что это ты смотришь одним глазом?

- Вполне достаточно. И одним глазом все прекрасно видно, - ответил странный мальчик.

И он уже хотел было закрыть и этот единственно смотрящий глаз, когда Франта подтолкнул меня, и я, в свою очередь, задал ему вопрос:

- Слушай, Вашек, а почему ботинки у тебя зашнурованы только наполовину?

- Вполне достаточно.

Ну и с нас этого общения уже было вполне достаточно.

- Слушай, тогда скажи нам, как тебя все-таки зовут, Вашек или Карел?

Не подняв даже руки с колен, паренек одним пальцем показал на табличку с именем, привязанную к ранцу. Там мы прочли, что зовут его Вашек, а фамилия Карел - Вацлав Карел.

Больше мы его уже не экзаменовали и не «прощупывали». Наблюдали только, как лежит он с закрытыми глазами на своем ранце. И только когда поезд останавливался на какой-нибудь станции, он всякий раз нас спрашивал:

- Где это мы?

- В Пардубицах, - ответил Франта.

- В Аше, - ответил я.

- В Бухаресте, - сострил наконец Франта.

Нам захотелось его разозлить. Но он только кивал головой, - даже и тогда, когда мы ему заявили, что только что проехали Мурманск.

На все он отвечал одним только словом: «Достаточно».

В конце концов он нагнал на нас обоих сон. Разбудил нас вожатый, когда мы уже приехали.

Ничего нас с Франтой не радовало, даже наша палатка. А ведь это была совершенно новая трехместная палатка. Матрацы еще не были набиты и лежали, аккуратно сложенные, на полочке.

- Сейчас вы здесь устраивайтесь, а после обеда мы все отправимся в ригу за лесом набивать матрацы, - распорядился вожатый.

Лучше нашей палатки мы с Франтой никогда в жизни не видели, от нее шло даже какое-то благоухание, когда на нее попадали лучи солнца. Неподалеку росла старая сосна, на ней сидела птица и пела. Но нас с Франтой ничего больше не радовало. Мы доедали из своих мисок свой первый обед и все смотрели на Вашека (теперь мы уже звали его по имени) . Он вытирал пальцами миску и облизывал их.

- А помыть не пойдешь? - спросил Франта.

- Достаточно, - махнул рукой Вашек.

После обеда мы пошли к риге набивать матрацы. Вашека с нами не было. Ему показалось, что это слишком далеко. Он сказал нам, что у него есть своя идея, как набить матрац. Сразу же после обеда он взял свой матрац, зашел с ним за палатку и исчез где-то между деревьями на опушке леса.

Пока мы с Франтой донесли свои туго набитые тюфяки от риги до палатки, с нас семь потов сошло. Вашек уже нас дожидался. Он удобно развалился на своей постели и ел чернику, срывая ягодки с кустика. Когда я проходил мимо него, он тронул пальцем ноги мой матрац.