— Свободная касса!

Лисс прибежала первой.

— Будто я араб, — пробормотал продавец и с грустью посмотрел на нее.

Она заплатила за три покупки и вышла на улицу.

Лисс села за столик в кафе прямо напротив него.

— Извини, — сказала она и забыла про свой саркастический тон. Кроме того, она не понимала, за что извиняется. Может, за опоздание на двадцать минут? Или за то, что смылась в его куртке и не отвечала на сообщения?

Йомар Виндхейм улыбнулся, поддразнивая ее:

— Все в порядке. Не важно, за что ты извиняешься, Лисс, все в порядке.

— Твоя куртка, — сказала она и поставила пластиковый пакет рядом с его стулом. — Я не собиралась ее прихамить.

— Я заявил на тебя по поводу кражи, — сказал он серьезно. — Но дал очень приблизительное описание, так что у полиции мало шансов. Теперь надеюсь разглядеть тебя получше.

Она не была настроена на эту частоту. И он это, очевидно, заметил.

— Серьезно, Лисс, извиняться должен я. Вся эта история с твоей сестрой…

— Вся эта история?

Она снова нащупала саркастический тон. Но не стала брать его на вооружение. Йомар, наверно, пытался проявить такт.

— Понимаю, почему ты не отвечала на мои сообщения.

— Правда? — спросила она.

— Тебе было о чем подумать, кроме старой куртки, Лисс.

Казалось, ему доставляло удовольствие постоянно произносить ее имя. Может, он считал, что это приблизит его к ней?

— Вообще-то, я в ней ходила, — сообщила она. — Почти каждый день.

Он просиял:

— Эту куртку ты могла расставить как палатку.

Она взглянула на него. Косящие глаза были удивительно светло-голубыми. Он не был красив, что-то в нем было грубое и слишком крупное, будто он все еще был подростком и фигура еще не стала пропорциональной, а на лбу тянулась полоска прыщей. Видимо, это привлекало не только девочек-подростков, но и, например, Терезу. И Катрин, конечно, но та всегда искала секса.

— Хочешь — оставь себе.

Она сморщила нос:

— Было бы мне где жить, я бы повесила ее на стену с твоим автографом.

Теперь он засмеялся громко. У него были раздражающе белые и правильные зубы, и он был очень уверен в себе. Он играл в элитной серии и получал больше миллиона в год за то, что гонял мячик. Кроме того, на нем висло много женщин, не только Тереза. Но с того момента, как он вошел в клуб «Моно», он нацелился только на нее. А с тех пор, как она оказалась дома у него той ночью и потом смылась в его куртке, он отправил четыре или пять сообщений.

И тут она вспомнила кое-что с того вечера, когда они познакомились.

— Ты знаешь его, — сказала она вдруг.

Он посмотрел на нее с изумлением.

— Ты знаешь парня, который меня душил. Я видела, ты с ним говорил. Он стоял в дверях и продавал отраву.

Он отпил колы.

— И почему ты раньше не сказал? — продолжала Лисс.

Его глаза сощурились.

— А ты меня спрашивала?

Не спрашивала. А он не знал, почему она побежала за эти парнем.

— Мне все равно, покупаешь ты у него что-то или что ты там делаешь, я только хочу знать, кто он.

— Покупаю? Думаешь, я этим занимаюсь? Я знаю его по Физкультурному институту.

— Честно?

— Абсолютно, — уверил ее Йомар. — Он учился там несколько лет назад. Мы поступили одновременно.

— Как его зовут?

— Йонни Харрис. Он был жутко талантливым на четырехсотметровке. И еще лучше на восьмистах. Мог быть самым сильным бегуном, если бы не его тараканы.

— Какие тараканы?

— Он не в состоянии ничего довести до конца. Все идет коту под хвост. И всякий раз кончается дозой. Сперва народ ему помогал, он снова и снова начинал с нуля, но теперь все махнули на него рукой.

— Он был пациентом у Майлин.

— Правда?

Она рассказала о встрече в кабинете сестры.

Йомар предположил:

— Если Йонни обнаружил открытую дверь в кабинет, он наверняка заскочил — проверить, нет ли там налички в ящиках. Он должен всем барыгам в городе. Поэтому начал толкать сам. Я тоже давал ему денег в долг, пускал его ночевать к себе.

— Я уверена, он искал что-то еще, — сказала Лисс.

— Почему?

Она рассказала о том, что случилось вечером, когда он схватил ее в парке.

— А, блин! — Лицо Йомара исказила странная гримаса.

— Ты знал об этом?

Он покачал головой:

— Конечно нет. Но Йонни звонил мне несколько дней назад. Он сказал, что видел тебя на той вечеринке в Синсене, и хотел знать, знакомы ли мы с тобой. Я сделал глупость, сказав, что ты — сестра… Не думаю, что он собирался что-нибудь с тобой учинить, он не из таких.

— А ты понял, что это он пытался меня придушить тогда на лестнице?

Йомар снова выругался:

— Да расскажи наконец, что случилось!

Она словно его не слышала:

— Когда он схватил меня в парке, кажется, он вдруг что-то вспомнил. А потом смылся. Его зовут Йонни Харрис? Это совпадает с инициалами в ежедневнике Майлин. У него должен был быть сеанс. Наверное, он видел Майлин в тот вечер. Может, она была с кем-то. Ты понимаешь, что это значит? Этот парень видел, что случилось… Как мне его найти?

— Даже не пытайся что-нибудь вынюхать в тех местах, где его носит, — предупредил Йомар.

Лисс сидела, уставившись в стол.

— Я хочу, чтобы ты мне помог, — вдруг сказала она.

После того как нашли Майлин, она была совершенно без сил. Меньше всего ей хотелось думать. Теперь ее снова охватила жажда деятельности. Лисс принялась торопливо рассказывать, что уже успела выяснить. Показала ему время звонков и СМС из телефона Майлин. Рассказала о видеоклипах.

— Майлин снимали на следующее утро после того, как она исчезла. — Лисс перелистала блокнот. — Клипы датированы пятницей, двенадцатого декабря, в пять часов тридцать пять минут.

Она выложила все эти детали, и ей полегчало, будто все это на секунду отделилось от Майлин и стало относиться к кому-то другому.

Йомар слушал не перебивая. Она его не знала. Но он был извне, никогда не видел Майлин, поэтому можно было с ним поделиться. Еще Лисс рассказала, что случилось на даче, про следы на снегу и распечатку в наволочке.

Потом она взглянула на него. И поняла, почему Тереза так на нее обозлилась. Лисс нравилась его внешность, но еще больше притягивала его расслабленность и какая-то скромность. Она не собиралась оставаться в кафе, хотела только отдать куртку и как-то попросить прощения. А в результате просидела почти целый час.

Она встала:

— Надо покурить.

— Я выйду с тобой, — сказал он.

Она пускала дым на фонарь над входом и наблюдала за тем, как свинцовые облачка растворялись в воздухе.

— Когда мы снова увидимся? — поинтересовался Йомар.

Его взгляд покалывал ей лицо. Но Лисс скорее нравилось, что он никак не мог наглядеться на нее. Только мысль о неизбежности объяснения пугала ее. Почему она не может с ним встречаться? Почему он ее не интересует? Почему она такая, как есть? Почему она никогда ни с кем не сможет быть? Вдруг она затосковала по даче. Сесть у окна, смотреть на озеро в сумерках. Темнота, сгущающаяся вокруг, плотнее и плотнее. Тишина.

Воскресенье, 4 января, ночь

Время приближалось к часу ночи, когда она услышала Вильяма. Он погремел на кухне, спустил воду в туалете, потом включил воду в ванной. Так и Майлин лежала по ночам. Слышала, как возвращается любимый. Ждала шагов на лестнице, что он откроет дверь, заберется под одеяло, прижмется к ней. Даже не нужно было любви или разговоров. Просто лежать рядом и засыпать вот так. Чувствовать его объятия во сне… Они сидят в лодке. Майлин гребет. На ней просторное серое пальто. Волосы тоже серые, свисают по спине длинными нитями. Они шевелятся на ветру. Нет, это не ветер, потому что пряди двигаются сами по себе. Это длинные белые черви, они покрывают ей голову и едят ее. Они присосались намертво, и Лисс не может поднять руки, чтобы оторвать этих тонких червей. Но кажется, Майлин совсем не страдает, она гребет к суше, к их маленькому пляжику. Они собираются кого-то там подобрать. Но они совсем не приближаются к тому, кто стоит и ждет, потому что одного весла не хватает и лодка кружится на месте. «Не оборачивайся, Майлин, мне нельзя видеть твое лицо». Но Майлин не слышит и оборачивается.