«Чуть мерцает на гроб мой сияние дня…» Чуть мерцает на гроб мой сияние дня; Чтец мне слышится от аналоя… Не любите меня, не жалейте меня, Потому что хочу вам покоя! Не любите меня, потому что, узнав, Как мне душу мою истерзали Пыткой жгучею смерти, — ее увидав, Вы бы сами безмерно страдали! Не желайте меня возвращать, потому, Что я снова пойду на мученья, В истязаньях совсем непонятных уму! Не хочу, не хочу повторенья! От останков моих отойти я бы мог… Только жаль их! Я с ними сроднился… На груди моей старый лежит образок, На него я от детства молился! Вот и близкие мне! Не жалейте меня… Не читайте Псалтыри: пугает! В ней и скрежет зубовный, и муки огня, И так страшно господь проклинает! Вот и бабушка плачет при гробе моем! Ты не плачь! Я свободнее птички; Образумься! Взгляни! Ты помятым чепцом Чуть прикрыла седые косички… А я знаю, ты любишь опрятность чепца!.. Полдень! много цветов притащили; Я цветы так любил! Их кладут вкруг лица… Руки, плечи — всего обложили… Некрасив!! Вон жена, на коленях стоит Под свечей! Воск свечи оплывает; Видишь — каплет, он флер на тебе запятнит… К панихиде народ прибывает… Говор, толки, злословье! Нет, лучше отбыть… Ложь, притворство, позор, наважденье! Мерно служба идет; начинают кадить… Заволокся я дымом кажденья! «И я предстал сюда, весь полн непониманья…» И я предстал сюда, весь полн непониманья… Дитя беспомощное… чуть глаза открыв, Я долго трепетал в неясности сознанья Того, что я живу, что я иначе жив. Меня от детских лет так лживо вразумляли О смерти, о душе, что будет. с ней потом; При мне так искренно на кладбищах рыдали, В могилы унося почивших вечным сном; Все пенья всех церквей полны такой печали, Так ярко занесен в сердца людей скелет, — Что с самых ранних дней сомненья возникали: Что, если плачут так, — загробной жизни нет?! Нет! надо иначе учить от колыбели… Долой весь темный груз туманов с головы… Нет, надобно, чтоб мы совсем светло глядели И шествовали в смерть, как за звездой волхвы! Тогда бы верили мы все и безгранично, Что смерть — желанная! что алые уста Нас зацеловывают каждого, всех, лично, — И тайна вечности спокойна и проста! Стихотворения, не вошедшие в циклы Рецепт Мефистофеля Я яд дурмана напущу В сердца людей, пускай их точит! В пеньку веревки мысль вмещу Для тех, кто вешаться захочет! Под шум веселья и пиров, Под звон бокалов, треск литавров Я в сфере чувства и умов Вновь воскрешу ихтиозавров! У передохнувших химер Займу образчики творенья, Каких-то новых, диких вер Непочатого откровенья! Смешаю я по бытию Смрад тленья с жаждой идеала; В умы безумья рассую, Дав заключенье до начала! Сведу, помолвлю, породню Окаменелость и идею, И праздник смерти учиню, Включив его в Четьи-Минею. Быть ли песне? Какая дерзкая нелепость Сказать, что будто бы наш стих, Утратив музыку и крепость, Совсем беспомощно затих! Конечно, пушкинской весною Вторично внукам, нам, не жить: Она прошла своей чредою И вспять ее не возвратить. Есть весны в людях, зимы глянут И скучной осени дожди, Придут морозы, бури грянут, Ждет много горя впереди… Мы будем петь их проявленья И вторить всем проклятьям их; Их завыванья, их мученья Взломают вглубь красивый стих… Переживая злые годы Всех извращений красоты — Наш стих, как смысл людской природы, Обезобразишься и ты; Ударясь в стоны и рыданья, Путем томления пройдешь. Минуешь много лет страданья — И наконец весну найдешь! То будет время наших внуков, Иной властитель дум придет… Отселе слышу новых звуков Еще не явленный полет. «Перед большим успокоеньем…» Перед большим успокоеньем, Когда умру я, но не весь, Покой тот с истым наслажденьем Мной предвкушается и здесь. Покой в отсутствии желаний, В признаньи мощности судьбы, Покой вне дерзостных исканий, Вне всяких странствий и борьбы! Бой кончен! Поднято забрало! Чего здесь в жизни ожидать?! Какое дивное начало Тому, что может мне предстать! Да, радость смерти предвкушая, Мой ум спокойный не дерзнет Куда-то вновь пойти мечтая, Куда-то вновь смотреть вперед. Но я боюсь еще, что можно Вернуться нежданно назад, Когда и дерзко и безбожно Зажжет мне душу женский взгляд! Покров покоя я откину И, словно эллин древних дней, Бесстыдно оправдаю Фрину, Чуть только выйдет из зыбей. |
