Помолчав, он спросил:

— Сеньоры туристы?

— Да, мы туристы.

— Откуда сеньоры приехали к нам, позвольте спросить?

— Из Советского Союза.

Наш собеседник весь просиял. Он улыбался так широко и так открыто, что казалось, улыбаются не только его глаза и рот, но даже красные попугайчики на рубахе и синяк под глазом.

— О, Советский Союз! — сказал он, продолжая улыбаться. — Ваша страна — великая страна, сеньоры! У вас есть лунник!.. Я читал про вашу страну и полон восхищения! — Он поднялся и отвесил нам церемонный поклон. — Диего Оливейро, юрист! Готов к вашим услугам, сеньоры.

Вслед за тем он горестно развел руками и сказал:

— Я очень сожалею, что вы стали свидетелями того, что происходило «там». Не судите, однако, прошу вас, сеньоры, о нашем народе и о нашей стране по этому печальному происшествию. Наш народ — добрый и великодушный народ, но, когда мы смотрим корриду — бой быков — или футбольный матч, мы часто… теряем самообладание!.. Я думаю, что в этом больше всего виновато наше солнце. Оно вызывает к жизни некий таинственный вирус. Вирус проникает в кровь и вызывает у наших людей приступ лихорадочного бешенства. О, это наше несчастье, поверьте, сеньоры!

Мы наперебой стали утешать Диего Оливейро, уверяя его, что большая драка на стадионе не поколебала наших симпатий к его стране и к его народу, но он не принял наших уверений.

— Сеньоры, я ценю ваше великодушие, но, поверьте, очень страдаю!.. Нет, нет, не из-за синяка. Я страдаю морально, сеньоры!.. Все дело, однако, в вирусе, уверяю вас! Всему виной вирус!.. Простите, нет ли у кого-нибудь из вас булавки? Этот висящий лоскут на коленке… он меня несколько смущает, сеньоры. Я хотел бы привести в порядок, в относительный порядок, конечно, свои штаны.

Булавка нашлась. Диего Оливейро привел в относительный порядок свои брюки и с тем же воодушевлением сказал:

— Да будет вам известно, сеньоры, что футбольные судьи в нашей стране по среднему долголетию занимают в таблице профессий одно из последних мест. Они уступают пальму первенства лишь тореадорам, матадорам и пикадорам, да еще кинорежиссерам. Первым, как вы, наверное, догадываетесь, часто мешают стать Мафусаилами быки, а вторым сильно сокращают сроки жизни их любовницы — кинозвезды. Не так даже звезды, как, скорее, те девицы, которые мечтают стать звездами и с этой целью становятся любовницами режиссеров. Когда такая девица видит, что кинозвезды из нее, несмотря на все жертвы и ухищрения с ее стороны, не вышло, она превращается в фурию, и… режиссер идет ко дну. Что касается футбольных судей, то… тут уже всему виной вирус!

Он обвел нас взглядом, как бы желая убедиться, какое впечатление произвели на нас его слова, и продолжал:

— Был у нас, однако, один судья, который намного превысил среднюю критическую цифру возраста футбольного судьи в нашей стране. Но и он плохо кончил бедняга. Впрочем, это целая история.

Мы стали просить нашего нового знакомого рассказать нам историю про долговечного футбольного судью. Со свойственной латиноамериканцам галантностью он ответил:

— С удовольствием, сеньоры, но при условии, если вы позволите мне угостить вас!

Он подозвал официанта и заказал коньяку Мы чокнулись, выпили, и Диего Оливейро приступил к рассказу.

— Мой рассказ будет очень коротким, сеньоры, но довольно поучительным. В общем, жил-был футбольный судья, имени его я называть не буду… Судья как судья. Не без грешков и пристрастий. Должен вам сказать, сеньоры, что у нас судью бьют все: и те, которые недовольны тем, как он судит, и те, которые довольны. Последние бьют его на всякий случай, авансом. При таком образе жизни долго, конечно, не протянешь. А этот судья жил да жил и, попадая в большие переделки, всякий раз выходил сухим из воды. Он обладал удивительной способностью исчезать с поля, как только начиналась большая драка. Словно сквозь землю проваливался! Самые крупные специалисты по укорачиванию жизни футбольных судей охотились за ним, блокируя все выходы с поля, но и у них ничего не получалось. Судья бесследно исчезал. Суеверные люди — увы, у нас еще много суеверия в стране, сеньоры! — стали поговаривать, что старый судья дружит с самим дьяволом, другие уверяли, что он вообще не человек, а призрак. В общем, имя его, сеньоры, окружал дымок легенд и тайн. Разгадка тайны произошла во время рокового матча между «быками» и «тиграми» были у нас в свое время такие знаменитые футбольные команды

Большая драка началась примерно в середине первого тайма. Вели «быки» со счетом 2 0, и нужно сказать прямо, сеньоры, что у тех, кто болел за «тигров», были некоторые основания сердиться на судью. Он не мог скрыть своих симпатий к «быкам» Драка была жесткой и всеобщей, дрались все, даже самые юные и прелестные сеньориты, потому что солнце палило вовсю и проклятый вирус бушевал в крови у людей.

Победили сторонники «быков». А среди них — это все заметили — особенно отличался в драке какой-то пожилой господин с черной бородой и бравыми усами, одетый в обычную белую спортивную рубашку и брюки. Когда поле было окончательно очищено от «тигров» и их болельщиков, кто-то из нас… то есть, я хотел сказать, кто-то из болевших за «быков», вспомнил про старого судью и, смеясь, громко сказал, что легендарный старик сегодня хорошо судил и очень жаль, что он, как обычно, растаял в воздухе и не видит нашего триумфа! И тогда пожилой господин в белом сорвал со своего лица черную бороду и бравые усы и со слезами на глазах воскликнул:

— Дети мои, я с вами!

Так все узнали тайну старого судьи и секрет его долголетия. Он никогда не выходил на поле в трусах и майке, а носил обычные белые брюки или шорты и спортивную рубашку. В кармане у него лежали наготове борода и усы разного цвета и покроя. Искусством мгновенной гримировки он владел блестяще… Вот, собственно, и все, сеньоры!

— Но вы, мистер Оливейро, сказали, что этот матч был для судьи роковым, — сказал Вася Коломейцев.

— Да, сеньоры, матч оказался роковым. Но всему виной вирус. Это была его последняя вспышка в тот ужасный день! Когда судья открыл свою тайну, нас… то есть, я хотел сказать — болельщиков за «быков», охватил такой необузданный восторг, такой энтузиазм, такая веселая ярость, что мы… то есть они, болельщики, кинулись качать судью. Ну и… подкинули его слишком высоко в воздух! А подкинув, испугались, что он шлепнется им на головы, и разбежались в разные стороны. И он грохнулся, бедняжка, с порядочной высоты на родное футбольное поле. И его замертво унесли в раздевалку!

На глазах у Диего Оливейро выступили крупные слезы. Он вытер их белоснежным носовым платком и прибавил:

— Вы живете на севере. У вас совсем другое солнце, сеньоры. И вирус, наверное, не такой ядовитый, как у нас. Не правда ли, сеньоры?!

Мы переглянулись и, поднявшись из-за столика, стали прощаться с нашим разговорчивым собеседником.

В некотором крае, в тридевятом экономическом районе, сидел в местном совнархозе некто Семипядев А. А.

Чело высокое, взгляд задумчивый. Женат Двое детишек.

Сидеть — дело нехитрое. Выбрал кресло поудобнее, подушечку подмостил, чтобы заду было помягче, и сиди себе в свое удовольствие по расписанию рабочего дня!

Товарищ Семипядев так и делал: сидел. Он сидит, а дела идут своим ходом. Заводы и фабрики работают, план выполняется, бумаги пишутся, бухгалтерия считает и аккуратно выплачивает заработную плату всем, кому она полагается. В том числе и товарищу Семипядеву.

Так бы оно и шло своим ходом, да уж очень стала досаждать Семипядеву А. А. Местная инициатива.

Дня не пройдет, чтобы в совнархозе кто-нибудь не явился и не внес предложения:

— В нашем тридевятом районе больно глины хороши! Надо бы производство собственных строительных материалов создать!

— Надо бы в устье нашей Тридевятки геологическую партию послать, поступили сведения, что там руда найдена.