Бен помотался по Городу на арендованной машине и за эти сутки-полтора успел сделать почти всё, что задумал, навестил всех намеченных людей, оплатил все покупки и всю доставку… И помчался, наконец, к месту встречи.

О том, что, назначая встречу в «Весёлом Драконе», он тем самым подставляет Миль, Бен догадался поздно, практически только на подходе к ресторанчику, и убедился в этом, войдя в обеденный зал — почуял, а затем и выцепил взглядом очень естественно рассеянных по столикам агентов. Ну как он мог ожидать, что кто-то в потерявшем добычу Контроле «перебдит» и оперативненько организует подобные делегации по встрече везде, где могла появиться так нагло вырвавшаяся из рук девчонка? Народу у Контроля хватало, вот агенты и отрабатывали хлеб.

Больше всего Бена беспокоило, как дать знать Миль, что не надо к нему подходить. Пряталась она пока вполне удачно — вот и пусть бы пряталась… Сам он власти вроде бы больше не интересовал. Он готов был сидеть здесь изо дня в день — но тогда ведь и агенты отсюда не уйдут… Да ещё и в менто была почему-то полная пустота. То есть фонило-то там постоянно — но что с того, если не слышно было Миль…

Вот и сидел он за тем столиком всё утро, как на йог на иголках — сохраняя внешне ленивое спокойствие и совершенно не представляя, что делать… пока не прилетел тот мяч. А взглянул в лукавые глаза ехидных мальчишек — и отлегло от сердца: понял, что в партию вступил и Рольд со своей стаей «волчат», мало того — Бен узнал почерк выходки. В туалете, получив ментосообщение от Рольда, он чуть не бросился целовать бармена Рафа, почтительно-виновато «помогавшего» ему отчищаться — остановило только присутствие мывших руки и тщательно причёсывавшихся «посетителей». Да он бы, пожалуй, в тот момент и их тоже расцеловал бы: Миль была здесь, в считанных метрах — жива, здорова, свободна и очень деятельна! Рольда вон сумела инициировать и поднатаскать… Это ж надо же — нашла способ скрываться под самым носом у Контроля…

Не понимая, зачем, Бен, тем не менее, выполнил её просьбу и с энтузиазмом надёргал из своей заметно отросшей шевелюры несколько волосков. Дальше ему, следуя инструкции, полагалось исчезнуть из-под наблюдения — хотя бы на пару секунд, где-нибудь в людном месте…

Выйдя из туалета, Бен окинул недобрым взором столпившихся у дверей «посетителей», и спросил:

— А что, господа, я всё ещё свободен — или Контроль передумал?

«Господа» молча посторонились. Неважно, что «наживка» их вычислил — ловушка подготовлена не для него. Ну да, работа есть работа…

На стоянке, подойдя к столбику-вызывалке, Бен нажал кнопку. Оглянулся на агентов, вроде бы тоже ожидавших такси, усмехнулся:

— А может, вы меня и подбросите, а, господа? Компанию составите?

— Будет команда подбросить — подбросим. Будет команда поймать — поймаем, — с непробиваемым спокойствием глядя в пространство, снизошёл до ответа тот, что стоял поближе. Однако, когда Бен оглянулся снова — ни рядом, ни окрест не было никого из них, только прохожие… Не иначе — соответствующая команда «не нервировать клиента» поступила…

Такси опустилось с «небес» грациозно и плавно, как снежинка, и, на фоне городского шума, почти так же беззвучно. Загрузившись в салон, Бен поудобнее устроился на сиденьи, недовольно повёл плечами — необмятая ещё куртка слегка топорщилась — и назвал адрес ближайшего магазина одежды. Вообще-то с тем количеством денег, что у него осталось после всех трат, делать ему там было особенно нечего, но надо же было куда-то удалиться, чтобы попытаться увести за собой «хвост» и оторваться от наблюдателей… Которые, конечно же, хоть на глаза более и не лезли, но вряд ли куда-то делись…

Отпустив такси, он пересёк тротуар, вошёл под высокие своды магазина, смешался с толпой… С весёлым удивлением полюбовался метаниями потерявших объект наблюдателей, вежливо посторонился и, как и просила Миль — тихо-спокойно, не напрашиваясь на неприятности, покинул магазин. Далее ему велено было просто подождать на стоянке… Он и ждал, сунув руки в карманы и беспечно раскачиваясь с пятки на носок, пока сердце не ёкнуло радостно — а спустя ещё пару его сбивчиво-суматошных ударов невесомая тень скользнула над головой, и незнакомый маленький флайер, соблюдая все правила, аккуратно покинул общий поток, на миг завис и легонько коснулся земли всего метрах в двух …

…Джей, в этот момент сдававший смену в диспетчерской, широко, с облегчением, улыбнулся: знакомая волна, прокатившись сквозь него, наполнила счастьем и победно проследовала дальше…

На резонный вопрос — чего он лыбится — Джей ответил:

— Так меня ж выходные ждут.

Сменщик улыбнулся в ответ и добродушно проворчал:

— И чем только, Ветреник, ты их привораживаешь, эти твои «выходные», которые тебя ждут… Эх, я бы им тоже поулыбался… — и вздохнул: — Таким, как ты, и Лицензия ни к чему…

«Раз в языке имеются такие слова — значит, магия в этом мире когда-то была… А может, и сейчас есть», — вспомнил Джей. И заулыбался ещё радостней…

Сменщик только головой покачал:

— Иди уже… отдыхай…

Никаких особых подтверждений Джею не требовалось, но вскоре на домашний номер, как и было договорено, поступил анонимный звонок всего с тремя цифрами…

…Маленький смерчик вынесся из флайера и метнулся к Бену — Бен, ухватив его в охапку, еле на ногах устоял — и, сразу нахлынув, всё заполонил запах цветущих трав, на этот раз трав полынно-горьких, который органично включил в себя запах горячего хлеба… Тут же мгновенно установившееся двуединство исключило обоих из окружающего — мир просто замер, затаив дыхание, почти исчез… Остались только они двое, ставшие Одним.

Их маленькая вселенная долго обходилась безо всякой речи — ни слов, ни мыслей — только пальцы вздрагивали в жалобе на разлуку, сердца, признаваясь в нежности, заполошными птицами бились о грудные клетки… Слепо, наощупь, оба считывали пароли родинок и шрамов, уверяясь: ты, это ты, наконец-то — ты… в трепете дыхания, латая зияющие бреши души, жадно ловили мольбу и обещание не расставаться… присягой верности принимали запах кожи, горячеющей в надежде истончиться и растаять, чтобы оба тока крови наконец слились и перестали тосковать…

Кольцо его рук было для неё и домом, и всем миром… от него головокружительно пахло верностью и надёжностью, надеждой на счастье и покой…

И таяла броня стылости, наросшая в столь долгое отсутствие родного тепла…

Выворачиваясь наизнанку, два русла памяти вскрылись, устремились навстречу друг другу, схлестнулись, переплетаясь, проросли, принимая новое и отдавая накопленное, укладывая сведения и ощущения так, как будто они там и находились — всегда… Ничего не приходилось объяснять — достаточно было просто попытаться вспомнить…

…Это её прогнали через все допросы, тесты и пробы и отпустили, накачав по макушку какой-то пакостью, и это она потом долгие дни металась взаперти по усадьбе, мучаясь от неизвестности…

…Это его пытались убить в запертом боксе вконец оборзевшие красотки, и после — это он блуждал по улицам и кафешкам, влипая из одной неприятности в другую, ещё более опасную…

Потерявшиеся было части каждого их них, как загулявшиеся дети, вернулись, наконец, и теперь торопливо становились на заждавшиеся их места, восстанавливая насильно нарушенное единение… Если бы сейчас их разделили вновь, они б не вынесли этого — и не простили бы такой попытки окружающему (Миль, во всяком случае, уж точно бы не простила), так что оно, окружающее, благоразумно затаилось, не вмешиваясь в процесс…

Со стороны, из соседней машины, не торопя их, замерших и будто сросшихся в монолит, во все глаза смотрели мальчишки… (Рольд, как Миль ни отказывалась, всё-таки отправил с ней нескольких своих «волчат» в качестве не то охраны, не то нянек…) Но, к их разочарованию, обоих супругов почти сразу стало невозможно разглядеть, и мальчишки, усиленно моргая, то и дело тёрли подводившие их глаза, которые слепли, слезясь, и сами отворачивались, пока совсем не потеряли из виду эту пару…