Другое дело, что ты можешь ошибаться, — улыбнулся он, — но это мы проверим и поправим. Ах, да! — спохватился он. — Я же обещал тебе рассказать, что у меня с некой госпожой Хейлой!

«Не надо».

— Надо-надо. Не хватало ещё, чтобы какая-то недосказанность наводила тень на ясный день и смущала твою душу… от которой я греюсь. Ну, значит, так… Каждый здоровый мужчина белого класса обязан дать Городу здоровое потомство. Если он не может выбрать невесту сам, Совет Города рекомендует ему невесту, предоставляя время на знакомство и женитьбу. Если пара не складывается, попытка повторяется. И так до тех пор, пока дело не закончится свадьбой и рождением потомства. Отказываться от брака прилично невесте и никогда — жениху. Это в идеале. А на деле…

Если мужчине не достаётся пары или поиски невесты затягиваются, он обязан сдавать семя в Банк, а чтобы не чувствовал себя совсем заброшенным, прикрепляется в качестве потенциального жениха к какой-нибудь незамужней даме. Теоретически он имеет шанс когда-либо на ней жениться, практически же — это всего лишь благотворительность с её стороны и отмазка со стороны Совета… Я, как тебе известно, после ранений слегка потерял товарный вид и перестал котироваться у местных невест, поэтому, когда меня добавили в свиту Хейлы, это вовсе её не обрадовало, потому что прекрасная Хейла ценит лишь совершенство, а я своими шрамами испортил бы весь её тщательно подобранный ансамбль воспевателей и воздыхателей, поклонников и любовников. Мне дали понять, что выбор ею уже сделан, и чтобы я не утруждал себя изъявлениями восторга. Я и не утруждал…

А сегодня в Торговом Комплексе встретил её в обществе Лауры, которую как раз недавно бросил коварный Джей… Хейла не так глупа, и мигом сделала правильные выводы. Реакцию Лауры мы уже видели. Очередь за Хейлой, которая, как заклятая подруга Лауры, просто не может пропустить ход. Таким образом, нам объявлена война.

Миль выпуталась из его объятий, оглядела сияющими глазищами, погладила по белым ниточкам шрамов, обхватила, прижавшись лицом, и сказала:

«Она всё-таки дура. И слава Богу. Твои шрамы делают тебя неотразимым. И ещё мне очень нравятся твои уши. Я хочу от тебя сына с такими же ушками…»

— Миль… это что — предложение?

«Да — и я не намерена долго ждать. Хорошо, что Джей сегодня сказал, что у вас предложение делает женщина. А то у нас всё наоборот, и я бы никогда его от тебя не дождалась…»

— Нам нужен свидетель! Джей! Ты свидетель — я женюсь!

Джей возник на пороге, постоял, сунув руки в карманы.

— Отличная новость! Поздравляю. Давно пора! Особенно в свете объявленной войны. Женись и — как мне ни жаль с вами расставаться, а придётся — увози её отсюда подальше. А то я столько счастья, боюсь, не выдержу…

Поскольку ждать долго никто не собирался, да и война, действительно, была объявлена — пришло время инициировать индикатор. Регистрацию этот номер с этими данными уже однажды прошёл, поэтому его просто включили, и он начал действовать. И, хотя её и предупредили, что ощущение может быть не из приятных, Миль опять не удержалась от попытки выдрать из руки маленького негодяя… и опять пришлось упаковать её в пенал биосканера и успокоить на то время, пока активация не завершится.

А когда рассчётное время инициации подходило к концу и «братья» в нетерпении открыли пенал немного раньше положенного, то от изумления чуть не упустили возможность обратить процесс вспять, чтобы поправить положение: индикатор в окружении слегка розовой припухлости отсвечивал в полумраке ровным золотым цветом.

— Мне мерещится? Джей, глянь-ка — он…?

— …золотой. Чего в данном случае и следовало ожидать, — и Джей невесело посмеялся, качая головой. — Но кто бы мог подумать, что он на это рассчитан! Ай да медики, ай да хитрованы-перестраховщики!

— Гасим в четыре руки?

— Придётся, и так едва не прозевали…

— Готов? Начали!

Исправлять результат ротозейства пришлось долго. Почти три часа с неослабевающим вниманием «братья» отлавливали аномальные сигналы, которые возникали на нескольких параллельных каналах в среднем раз в три секунды. Нельзя было пропустить ни один, а каждый замеченный следовало немедленно гасить до общего уровня, приводя в соответстие с матрицей. Труднее всего пришлось под конец, когда аномальные сигналы пошли на убыль. Ещё несколько минут они ловили то один, то другой отдельный всплеск, а затем всё пошло так, как полагалось. Только тогда они наконец сняли руки с управления, разогнули напряжённые спины и расправили конечности.

Некоторое время оба молча смотрели друг другу в усталые лица, потом так же молча поздравили друг друга. И повернулись к прозрачной крышке биосканера, под которой в мягком углублении спокойно почивала виновница переживаний. Крышка плавно сдвинулась. Негромкое гудение стихло. Джей снял с запястья пациентки не предусмотренный протоколом приборчик, за применение которого мог бы потерять всё, включая свободу, и остался вполне доволен результатом трёхчасовых усилий: кружок индикатора мирно белел — за исключением центра, где по-прежнему задорно сверкала крошечная золотая искра.

— Мне показалось, что это вполне логично, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Бена. И указал на собственный индикатор: — Всё равно белое с золотом — реальный вариант.

И потянулся до хруста. Кресло послушно изменило форму, становясь ложем.

— Ну, вообще-то, да, оправданно, — согласился щеголявший такой же отметиной Бен, подхватывая вслед за Джеем длинный, с подвывом, раздирающий рот зевок…

Белое с золотом в Городе действительно встречалось, а в Десанте и приветствовалось. А Найдёна всё-таки заметно отличалась от горожанок, так пусть этому будет хоть какое-то обоснование: гены, господа, «дикие» гены…

Миль спала, убаюканная полем биосканера. Вымотавшиеся «братья» — тут же, рядышком… Долгий этот день, наконец, закончился. А в окне уже светилось близившееся утро и обещало быть не менее хлопотным.

Миль, которая спала дольше всех и, соответственно, выспалась как следует, проснулась ни свет, ни заря, выбралась из мягкого плена биосканера, который она именовала «гробом на колёсиках», и сразу уставилась на своё запястье, потрогала его пальцем…

Белый кружок, как большая родинка, никакой другой разницы между ним и окружающей его кожей — просто этот участок имеет белый цвет и форму круга. Такой же мягкий, такой же тёплый, так же чувствителен к прикосновению. Её индикатор. Белый, очень белый. Привыкай, привыкай.

Теперь его не выковырять. И ты, хочешь не хочешь, полноправная «фэйми» и горожанка. Терпи и не дёргайся. Зря, что ли, парни так старались. Вон как дружно спят, бедолаги, устали…

Она острожно поцеловала Бена. Поколебавшись, наклонилась и к Джею тоже… и тут он открыл глаза и в упор глянул на неё, будто и не спал.

«Ну вот, разбудила», — огорчилась она.

Он чуть улыбнулся, покачал головой, молча ткнул пальцем в свою щёку — мол, целуй-целуй, жду — а когда она выполнила требование, опять заснул, да так и спал с улыбкой…

…Ближе ко полудню сладко сопящую парочку разбудил звонок — прибыл посыльный. Миль скакнула было к двери, но под дружные и хриплые спросонья протесты «братьев» опомнилась и поскакала плескаться в душе.

Выдираться из постели и тащиться встречать гостя пришлось им самим. Посыльный терпеливо переминался на площадке, пока Джей внимательно проверял и его… и товар… и территорию перед дверью… но опасения оказались напрасными: парень являлся тем, за кого себя выдавал. Получив плату, он распрощался и исчез, оставив в прихожей кучу упаковок.

«Ага, мои тряпочки прибыли, — констатировала, пришлёпав в прихожую босяком, Миль в лёгком халатике и с Гребнем в руке, успевшая и освежиться, и обсохнуть. — Будем надеяться, что они там не сильно напортачили… А впрочем, на регистрацию нашего брака я готова явиться хоть в обносках, хоть голышом. Это событие я не отсрочу ни на день. Надеюсь, у вас тут не очень строго с брачной церемонией?»