Птицы-падальщицы пикировали на разбросанные куски брони и совершенно спокойно принимались пировать рядом с гигантом, слишком занятым своим завтраком… довольно скромным для зверя с такими размерами — сообразил вдруг Бен, и, не дожидаясь, когда завтрак будет окончен, и внимание обратят на него самого, направился выше по склону. Туда, откуда доносился ментошум пасущегося стада.

У них с Миль уже с неделю не было приличной еды, так — то птичка какая попадётся, то ягоды на встретившемся по пути кустарнике окажутся съедобными. Развлекаясь, Миль на спор исхитрилась придать каждой ягодке совершенно разный вкус. И, хотя она делала это, не таясь, Бен опять так и не понял, а как ей сие удалось… На расспросы она только тихонько смеялась, и говорила, что и сама не знает, как, потому что это — врождённое… И Бен, видя, что так и есть, опять отступился.

Благодаря этим её изыскам да ещё ясным солнечным дням, полуголодное существование оба переносили поразительно легко, но привычка ли, благоразумие ли заставили Бена отнестись к вопросу рациона более серьёзно, и вот, оставив Миль на стоянке, он пообещал скоро вернуться с добычей.

Вышел Бен на рассвете, сейчас уже близился полдень, а он только что упустил добычу. Можно было, конечно, прогнать каменного гиганта и завладеть тушей, но следовало всё же играть по правилам, как и привык. Голодный зверь был опасным, несмотря на ментодиктат: чем более он возбуждён, тем труднее с ним сладить. Слишком уж велика его масса, слишком инертна. Попробуй такую затормози, если она наберёт разгон. Да и несправедливо: зверюга охотился-охотился, почти поймал свой завтрак, а тот чуть не сбежал, а потом его едва не спёрли… Слишком просто было бы отнять.

Вот и топал Бен вверх по склону, потом в расщелину, потом опять вверх, дальше, дальше… Туда, где на зелёном лужке под бдительным надзором вожака неторопливо кормилось чешуйчато-бронированное стадо.

«Голов сорок», — прикинул Бен, осторожно приближаясь с подветренной стороны. Прячась за валунами и пучками великаньей травы, он сумел подобраться на расстояние выстрела, и скоро одно из животных завалилось, ткнувшись в траву мордой с торчащей из глазницы стрелой. Остальные рогачи не сразу заметили потерю. Даже когда Бен вышел из укрытия и направился к стаду, животные лишь отошли немного в стороны и пригнули свои рогатые головы к земле, глядя на пришельца исподлобья.

Довольно крупные, метра полтора в холке и около двух в длину, они не считали мягкотелого безрогого человека опасным, но выражали недовольство его присутствием на пастбище. Пригнутые головы топорщились рогами в его сторону, сильные ноги рыли землю острыми копытами, самцы загораживали самок, самки теснили назад телят, животные раздражённо пыхтели, но… никто пока не нападал.

Они отступали с его дороги, не желая связываться. Бен представил, как выглядело бы их нападение с целью обороны — бронированный полукруг пригнутых голов, торчащие рога, роющие землю копыта — и поёжился.

Он приближался к туше убитого им молодого бычка, когда вожак решил вмешаться и начал своё движение навстречу. Бен аж залюбовался: несмотря на немалый вес, мощный самец двигался легко, грациозно неся высоко поднятую ветвисто-рогатую голову. Нос с трепетными лепетсками ноздрей при этом слегка задирался вверх, влажный тёмный глаз косился на пришельца гордо и грозно.

Бен остановился. Замер и вожак. Он фыркал и сопел, но сохранял достоинство. Бен понял: ему предоставлен выбор — либо остаться и принять бой, либо отступить. Сильно подозревая, что второй вариант спровоцирует преследование всеми самцами стада, Бен постоял в раздумье, кожей ощущая, как истекает время, отпущенное ему вожаком на принятие решения. Вот-вот терпение у вожака закончится, и он ринется на нарушителя…

Принимать бой не имело смысла, уходить без добычи и вовсе не входило в планы. Поэтому Бен попросту… исчез. Для вожака и его стада он вдруг перестал существовать, пропал с глаз, запах его растаял бесследно, шаги и дыхание стали бесшумны. Озадаченный вожак некоторое время крутил великолепной рогатой головой и недоверчиво нюхал воздух, а затем успокоился и вернулся на свой пост.

Проходя мимо, Бен погладил ветвистую твёрдость его рогов — для вожака это касание было только порывом тёплого ветра…

Бен еле унёс бычка, взвалив его на плечи. Туша была очень тяжёлой — из-за брони, сообразил он — и не стал издеваться над собой: выбрав удобную площадку с хорошим круговым обзором и поглядывая вокруг, принялся за разделку. Только вот, занятый делом, Бен не обратил внимания на появившихся высоко над ним птиц, кружащих медленно и неутомимо…

Найти щели между пластинами брони и отодрать их стоило немалого труда. Но, как всякая чешуя, они крепились не всей поверхностью, а только одним краем, разве что прижимались к телу гораздо плотнее обычной чешуи… Под бронёй обнажился слой очень прочной кожи. Дальше дело пошло легче, и Бен быстро упаковал в заранее приготовленные пластиковые мешки отборные части туши. Из внутренностей взял только печень и почки, оставив всё прочее падальщикам, которые везде водятся в изобилии…

— А вот с мытьём рук придётся потерпеть до ближайшего ручья, — поморщился он, кое-как оттерев руки и оружие. Прикинул вес рюкзака — без брони и рожек-ножек добыча заметно полегчала, но всё равно весила прилично. Ладно, на это уже грех жаловаться, весело решил он, взваливая рюкзак на спину. Зато идти теперь — всё больше под горку…

Вода в ручье была и чиста, и вкусна — разве что уж очень холодна. Бен с удовольствием отскрёб нож, наконечник стрелы, руки… умылся и напился — да так, что в желудке тяжело булькало и перекатывалось. Распрямился, потягиваясь с наслаждением… и чуть не упал в воду от чувствительного толчка в спину: пронзительно вереща, с пустого, казалось бы, неба прямо ему на загривок спикировала птица. Сделав по инерции шаг, Бен ступил в воду и развернулся.

Странная птица соскочила на песок и, широко размахнув мощные крылья, безбоязненно орала на человека, наступая столь напористо, что Бен попятился ещё на пару шагов… И только потом сообразил, что это же Миль пытается с ним связаться — он-то до сих пор держит блок! А птица меж тем продолжала, крича, загонять его в воду.

«Ты что делаешь, Миль?» — поспешно сбросив блокировку, возмутился он.

«Уходи оттуда! Брось мясо, всё брось — возращайся!!! Там близко люди! И это не Лесное племя!»

И тут же, подтверждая её слова, заныл его «сторож»…

«Вот, видишь?! Значит, теперь они приняли решение — и явно не в нашу пользу! Поторопись!» — и вроде бы пропала…

Бен развернулся — пересечь ручей вброд, но, хотя место было и мелкое, быстрое упругое течение подсунуло под ногу скользкий камешек, нога ступила неверно — и полетел Бен в воду, а та радостно подхватила… и барахтался он, биясь по пути о камни, пока не смог, наконец, выбраться на сушу гораздо ниже по течению, где ручей уже развёл свои берега вольно, становясь речкой. Но — опять же не на тот берег, а на этот…

Где его ждали. На глаза, правда, не показываясь. Выбираясь из ледяной воды, определил навскидку по их менто: человек двадцать, и тут же был атакован — ментально. Блок автоматически (ох, не зря Миль гоняла их с Джеем!) не просто встал на место — обрушился… Так же автоматически — сам не ожидал — Бен скачком перестроился во второй уровень и оттуда безжалостно вломился в сознание всех птиц, имевших несчастье оказаться в пределах досягаемости. Птицы подтвердили, что он не ошибся — прячась в кустах и за камнями, его держали на мушке ближайшие несколько. Оружие у них имелось в основном традиционное — ножи, луки да стрелы, но это на виду… парализатор, например, штучка маленькая, разрядник немногим больше… Их легко спрятать под одеждой…

Остальные, положив руки на плечи одному, образовывали эгрегор, которым и усиливали менто своего лидера. А уж тот сражался с Беном… зачем? За что? Никто не объяснил. Просто — напали. Убить могли бы уже сорок раз, однако не спешат. Что ж им нужно-то? Или… они Миль поджидают? Очень может быть… Ждут, что она бросится на помощь? А она ведь бросится… Чувствуя, что эта последняя мысль вернее прочих, Бен начал звереть…