— Но, Роуз, дорогая моя, я же не устраивала истерики и не пыталась вырвать его из семьи. Я понимаю твои чувства, когда речь заходит о «друзьях», но, уверяю тебя, там все было иначе. Этот человек был несчастлив в браке. Сейчас бы они, без сомнения, расстались, не то что пятьдесят лет назад. Ну и тому человеку потребовалась помощь. Некоторых неверных мужей моногамия просто сушит, а некоторые женщины полагают, что жизнь стоит приправлять любовными приключениями.

— Я не из их числа, — печально ответила Роуз.

— А Хью из таких.

Роуз в ответ лишь кивнула.

— Когда вы с Хью только поженились, я все задавалась вопросом, как сложится ваша жизнь, — начала рассказ Фредди. — Твой родители были настолько счастливы в браке, что я просто не могла не удивляться, как в жизни такое возможно. Ведь для этого необходимо, чтобы встретились два нужных друг другу человека. — Фредди на секунду замолчала. — А Хью, твой муж, был, выражаясь фигурально, из других сфер. Твоя мама высказывала опасения насчет вашего брака. Вы с Хью очень разные. Ты из неизвестного маленького Каслтауна, твои родители — простые фермеры, а его отец — известный адвокат.

Пару мгновений Роуз боролась с собой, пытаясь справиться с мыслью, что она была недостаточно хороша для семьи Миллер. Затем устало села на стул, уже понимая, что тетя права. Возможно, кастовые предрассудки сейчас и ушли в прошлое, но сорок лет назад они были очень сильны. Поступающего в колледж отпрыска преуспевающего адвоката и дочь бедного фермера разделяла на социальной лестнице непреодолимая пропасть.

— Как поживают дочки? — спросила Фредди, ловко меняя тему разговора.

За разговорами тетя с племянницей ели невероятно вкусные блюда, приготовленные в индийском ресторане. Собаки, обиженные, понуро лежали рядом, недовольные тем, что им не дали ни одного лакомого кусочка.

— Слишком много приправ, да и роскошно для вас, — говорила с ними Фредди, словно они могли понять. Казалось, они действительно все понимали, поскольку сразу вскочили с горящими от нетерпения глазами.

Тихо играл диск Эдит Пиаф — у тети в доме не было телевизора, поскольку она предпочитала узнавать о новостях из газет.

Часам к десяти Роуз почувствовала, как усталость берет свое. Напряженный день и аперитив на пару с джином сделали свое дело.

— Наверное, мне пора в кровать, — сказала она, вставая.

— Хорошая идея, — одобрила Фредди. — Завтра у нас трудный день — мы готовим благотворительный обед для пожилых.

Роуз не заметила в голосе тети никакой иронии. «А почему бы и нет? — подумала Роуз. — Что, если тетушка не чувствует себя пожилой?»

— Ты можешь мне здорово помочь, — продолжила Фредди. — Мне все сложнее участвовать в таких мероприятиях, так что помощь была бы кстати. Я знаю, вы в Кинварре все устраивали сообща, ну а я всегда одна. Вдвоем будет веселей.

Роуз вполне представляла, что это будет, поэтому просто кивнула:

— Спокойной ночи, Фредди.

Переодевшись в спальне в ночную рубашку, Роуз скользнула под стеганое одеяло. Кровать оказалась твердой как доска. Пытаясь устроиться поудобнее, Роуз вспомнила старую сказку о Принцессе на горошине. Неожиданно пришел сон, и Роуз крепко, без сновидений, проспала всю ночь.

— Чай? — предложила Фредди, войдя утром в комнату. Как обычно, ее сопровождала свита собак.

Роуз села на кровати. Она все долго не могла сообразить, где находится. Фредди отдернула занавески, и солнечный свет ворвался в комнату, освещая роспись на стене напротив.

— Как спалось?

— Хорошо, действительно хорошо, — сказала Роуз, взяла у тети чашку с чаем и опустилась обратно на подушку.

Ей никогда не приносили завтрак в постель. Тосты у Фредди оказались необычными, с жирным арахисовым маслом, а чай — крепким. Роуз прочувствовала оживляющее действие этого сладкого и удивительно знакомого чая. Ей вспомнилась мама, которая также любила крепкий чай — настоящий, а не труху в пакетиках.

— Который час? — спросила Роуз.

— Половина седьмого. Обычно я встаю раньше. По воскресеньям я прогуливаю собак в местном парке, а затем иду в «О’Мейли», где помогаю готовить благотворительный обед.

Более молодая Роуз не могла не удивляться, как ее тетушка управлялась с таким количеством дел за день. Сама она по воскресеньям ограничивалась неторопливым завтраком, посещением мессы в соборе и просмотром газет.

— Пойдешь со мной прогуляться? — обеспокоенно спросила Фредди.

— Пойду, — решительно ответила Роуз. Не зря говорят: «Взялся за гуж — не говори, что не дюж».

Небольшой, в понимании тетушки Фредди, прогулкой оказалась весьма энергичная трехмильная вылазка по узенькой колее, которая в самом конце круто поднималась на холм, где была великолепная, поросшая ивняком поляна. Столь же энергично Фредди отшагала эти три мили и обратно. Собаки восхищенно прыгали вокруг них, то и дело зарываясь носами в пучки травы и забегая в ручей. Они весело выскакивали из воды и поднимали фонтаны брызг, энергично стряхивая воду. Биологические ритмы Роуз пока не переключились. В Кинварре сейчас она сидела бы с Хью на кухне, слушая воскресные новости и доедая завтрак. На завтрак Роуз обычно съедала пару тостов с легким маслом, а Хью — овсянку.

Заросли диких колокольчиков вдруг напомнили ей цветы, которые растут в их садике за домом. Роуз не сразу сообразила, что она уже не в Кинварре.

— Пусть все идет как идет, Роуз, — мягко посоветовала Фредди, заметив, что лицо племянницы помрачнело от болезненных воспоминаний. — Живи настоящим, наслаждайся тем, что видишь, слышишь. Ты еще не сожгла мосты и вполне можешь вернуться. Так расслабься же.

Не в силах вымолвить ни слова, Роуз лишь кивнула. Она твердо решила, что постарается забыть всю боль и разочарование прошедших суток. Теперь она хотела только наслаждаться, чтобы новые впечатления могли вылечить ее душу.

— Букет колокольчиков, наверное, хорошо будет смотреться в ванной, — сказала Роуз, срывая цветы.

Фредди улыбнулась:

— Да, определенно так.

На этот раз Холли ничего не готовила. Она ограничилась тем, что сварила в турке кофе и выставила перед Стеллой и Тарой пакет с шоколадными булочками на случай, если кто-нибудь проголодается. Расстроенная Стелла взяла сразу две булки — она, когда нервничала, всегда что-нибудь жевала. У Тары же от расстройства кусок не шел в горло, и она ограничилась черным кофе без сахара.

Холли удивило то, что ни одна из сестер не заметила обновку в ее квартире — мраморную статуэтку ангела сантиметров тридцать высотой. Эту вещь преподнес ей Том, позаимствовав, как сказал он сам, на объекте, где работал. У статуэтки имелся небольшой дефект, и исправить его было нельзя. Так что Том подарил ангела Холли, зная, что он ей непременно понравится.

— Как красиво! — восхищенно вздохнула Холли, когда Том прошел в ее прихожую и поставил статуэтку на стол. — А как ты узнал, что мне нравятся ангелы?

Она провела пальцем по сверкающей отполированной поверхности статуэтки. Одно крыло ангела было немного отбито, но Холли это ничуть не смущало. Ведь это была самая красивая вещь, какую ей когда-либо дарили.

— Просто угадал, — сияя улыбкой, произнес Том.

Холли загадала, что все будет в порядке, и, чтобы сбылось, украдкой прикоснулась к ангелу.

Она устроилась на диванчике перед сестрами. Начинался семейный совет Миллеров, где младшее поколение решало, как помочь родителям. Вторник близился к концу, стой катастрофы на торжестве по случаю рубиновой свадьбы прошло три дня. За это время сестры по нескольку раз успели поговорить с мамой по телефону. Роуз говорила спокойным голосом, убеждала дочерей, что поступила абсолютно правильно и ни о чем не жалеет. Также она сказала, что наслаждается покоем, который царит здесь, в Каслтауне.

— Фредди вся в делах, к ней постоянно заглядывают гости, но она расположила меня так, что эти визиты меня не тревожат, — рассказывала Роуз.