— Обещаю, что спрошу, — сказала Тара. — А когда вы едете в Париж? Я веду дневник, куда записываю все интересное.

— Наверное, это будет в выходные. Через неделю после того, как ты вернешься из Австрии. Но я скажу тебе точнее, когда переговорю с Ником.

— Мне кажется, что он был несказанно рад, когда ты позвонила и сказала «да».

— Он действительно был рад, но… — начала Стелла.

По тону она поняла, что Ник был взволнован. Только вот говорил он с ней непривычно сухо.

— «Это хорошая новость. Я могу перезвонить тебе позже? Сейчас я с Дженной, и нам надо еще заехать за Сарой и перекусить. Я позвоню тебе сегодня вечером, хорошо?» Таким был его ответ, — сообщила Стелла. — Я, конечно, ответила «хорошо», хотя ожидала услышать в его голосе искреннюю радость.

— И что ты думаешь?

— Он был с дочерью и не мог говорить.

— Этого я не понимаю, — сказала Тара. Конечно, она все прекрасно поняла и до объяснений Стеллы, но то, что услышала от сестры, ей положительно не понравилось.

— Я ни разу не общалась с его дочерьми, — сказала Стелла. — Ник не хочет раскачивать лодку. Говорит, пусть вначале привыкнут к тому, что у отца кто-то появился.

— У него чувство вины, — весело сказала Тара. — Если ты его подруга, то просто обязана познакомиться с его детьми, не говоря уже о том, что его дети должны о тебе знать. Советую занять более твердую позицию, Стелла. Это действительно важно. Если он в разводе, то не должен бояться этого. Он все еще тоскует по бывшей жене?

— Нет, определенно нет, — сказала Стелла. — Тосковать по этой… — Она осеклась, вспомнив, что ей говорила мать по поводу бывших жен. — Возможно, она сама тоскует по мужу, — продолжила она.

— Стелла, — начала Тара, размышляя, как лучше сформулировать мысль, — не стоит быть терпимой с теми, с кем строишь жизнь. Если ты серьезно относишься к нему, значит, и он должен быть серьезным с тобой. А это подразумевает знакомство с детьми. С этим-то ты согласна?

Тара боялась, что неосторожным словом обидит сестру, и поэтому не стала продолжать мысль.

— Конечно, — сказала Стелла. — Но ведь и он не знаком с Эмилией. Мы оба виноваты в том, что пытаемся защитить своих детей непонятно от чего.

— Но почему же сразу виноват? — сказала Тара. — Все в порядке, пока в попытках защищать своих детей он не начнет задевать тебя за живое. Я чувствую, что должна сама взглянуть на этого человека и решить, достаточно ли он хорош для тебя.

Стелла простонала:

— Конечно, ты его увидишь. Уверяю тебя, он хороший. Он просто замечательный.

Тара задумчиво посмотрела на сестру:

— Надеюсь, что это так. Для него это было бы лучше.

В воскресенье, только узнав о том, что Стелла на очередной уик-энд уедет вместе с Ником, Холли прониклась энтузиазмом.

— К нам завезли новый набор лосьонов для тела, — начала она. — Он называется «Энжсл кейк». Лучше всего покупают ванильный. Выйдя из-под душа и слегка промокнувшись полотенцем, ты втираешь его, и это делает кожу невероятно гладкой и ароматной. Эффект держится десять часов. Я достану для тебя флакон.

— Добавь еще, что втирать его непременно должен любимый человек, — смеясь, сказала Тара. — Иначе не подействует.

Разговор состоялся ближе к полудню, а затем все три сестры поехали на машине Стеллы в ресторан. Эмилия с ними не поехала, она осталась с бабушкой, дедушкой и Финном.

— Просто она уговаривает Хью купить ей щенка, — пояснила Стелла, когда они съезжали с главной улицы Кинварры в поисках парковки.

— Бедный папа, — усмехнулась Тара. — Он говорил, что когда уйдет на пенсию, то, наверное, заведет себе собаку.

— Эмилия может быть очень настойчивой, — сказала Стелла. — Когда Хейзл купила хомяка для Шоны и Беки, Эмилия смотрела на меня большими грустными глазами и спрашивала, почему мы не можем тоже купить себе хомяка. Он же маленький, ест мало, а она, Эмилия, будет убирать за ним клетку. В прошлую субботу мы встретили после балета одну из родительниц, и Эмилия объявила о том, что копит деньги на хомяка, потому что я отказываюсь ей его купить. Мне было так неудобно.

Сестры рассмеялись.

— Я вспоминаю себя, когда была ребенком, — сказала Тара. — Я была такой капризной. Однажды я призналась Анджеле Девон, что дома мы лишены всех удовольствий, что мама не покупает нам шоколада и не готовит ленч в школу. Но вы же знаете, наша мама всегда следила за тем, чтобы у нас было все, чего мы хотим. Даже сейчас, вспоминая это, я чувствую стыд.

— Но ты тогда была ребенком, — утешила ее Стелла.

Стелла припарковалась, сестры вышли из машины и не спеша пошли в ресторан.

— У тебя снимок с собой? — спросила Стелла.

— Да, — сказала Холли, вынимая рекламный снимок рыбака с примечательной удочкой. Это удилище сестры выбрали в качестве подарка для отца.

— Будем надеяться, что отцу оно понравится, — сказала Стелла.

— Оно не может не понравиться, — ответила Тара. — Для дня рождения нормально. Жаль только, что на рубиновую свадьбу такой подарок не пойдет. Но где мы купим эту удочку?

— До рубиновой свадьбы у нас есть еще неделя, если не больше, — уверенно сказала Стелла. — Только давайте не говорить про хомяков.

Неделя пробежала для Тары незаметно. И вот настала суббота. Стояло ясное утро, Финн гнал машину в сторону усадьбы Джефферсонов. По мере приближения к этому неприятному месту Тара чувствовала, как начинает ныть сердце. «Сейчас Глория будет острить на тему „Национального госпиталя“, а также рассказывать, как повезло их соседям, что у них наконец появятся внуки, — с раздражением думала она. До них уже добрались слухи о том, что Лиззи из семьи Бейли-Монтфорд беременна. — Теперь Глория будет переживать, что ее семья отстает от них и в этом».

— Мы устроим невероятный праздник, — ободряюще сказал Финн.

Тара усмехнулась.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказала она.

Сейчас она думала о предстоящем разговоре с Глорией, пожалуй, с не меньшей дрожью, чем когда договаривалась с Финном о поездке на горнолыжную трассу. Тара прислушивалась к своему внутреннему голосу и не могла понять, зачем они едут сейчас в усадьбу «Четыре ветра». Ведь у них было еще десять дней, которые они могли провести подальше от этого места. Разве что Глория не могла перенести такую долгую разлуку с сыном.

— Зачем мы едем к Глории? — спрашивала Тара еще утром, когда они укладывали вещи. Получилось два чемодана и большой баул. Уже укладывая эти вещи в серебристый «фольксваген» Финна, она вздохнула: — Как много места занимает горнолыжное снаряжение.

— Мы не можем не заехать к ней, — извиняющимся тоном произнес Финн. — Я говорил с ней по телефону. Она так расстроилась, когда узнала, что мы даже не заедем попрощаться. Но мы задерживаться там не будем, у нас самолет скоро. Зато у нас есть собственные лыжи, и ты научишься на них кататься.

Финн лелеял свои спортивные фантазии и метил чуть ли не в профессиональный спорт. Длительные рождественские каникулы были очень кстати.

После нескольких неудачных спусков во вторник Тара не была уверена в отношении себя.

— Я никогда не научусь на них кататься, — уныло ответила она. — Наверное, это не мое.

— Не переживай, — сказал Финн, приподнимая шапку Тары и целуя ее в лоб. — Катание с гор совсем другое дело. Тебе понравится.

— Мне не понравится, если я себе что-нибудь сломаю, — ответила она.

Тара уже начинала сомневаться в том, что идея поехать в Австрию в компании любителей горных лыж была удачной. Дело в том, что Финн и прежде катался на лыжах, когда ездил со своим боссом Дерри. У Тары же никогда не было хорошей координации. Аэробика была не ее спортом, в школе на уроках физкультуры она тоже не отличалась. Сейчас ей живо представлялась картина, как она сидит в углу шале, изнывая от зуда под гипсовой повязкой, а рядом компания из девяти человек радуется жизни.

— Вот увидишь, тебе понравится, — повторил Финн.