Женщина, которая окликнула их, когда они вылезали из «буханки» возле «Паруса», была из разряда мощных старушек. Такие обычно носят платки и большие бесформенные плащи или легкие стеганые пальто из синтетики; большая часть приехала из деревни в шестидесятых – семидесятых, подняла семьи и, отработав на производстве, ищет себе занятия, заполняющего время, – поковыряться в огородике, затеять ремонт в квартире или просто пойти по магазинам, даже если все есть, чтобы не терять чувства значимости в этой жизни. Только здесь пенсионерки обычно носят не платки, а вязаные шапочки, и пальто на них чаще твидовые или что-то в этом роде – любят натуральное, наверное. Позади нее на лавочке у перголы сидели еще три пожилые женщины меньшей весовой категории.

– Нет, – ответил Гаспарян, – мы из ремонта компьютерных сетей. Профилактика. Жалобы на домолинию есть?

– На домолинию жалоб нет, а вот посмотрите, что малолетние хулиганы сделали!

Неподалеку, у тротуара на газоне, стоял рекламный щит. Рекламные щиты здесь редкость, и привыкший наталкиваться на такие штуки на каждом шагу Виктор, живя здесь несколько дней, вообще не обратил на него внимания, а местные, видимо, замечали. Афиша на нем была социальной – зима, в отличие от нашей реальности, здесь наступает для коммунальных служб не неожиданно, и районные власти предупреждали граждан не лезть на неокрепший лед, не ходить возле стен домов, которые еще не оборудованы решетками от сосулек, приобрести заранее шипованные галоши на случай внезапного гололеда, если сразу не успеют сколоть и посыпать, ну и так далее. Надпись внизу плаката гласила: «Берегите свою жизнь». Кусок плаката из пленки-«спамоклейки» по краю был оторван, оставив от последнего слова лишь одну букву; впрочем, смысл в основном не менялся и был понятен.

– А что, у вас тут часто хулиганят? – спросил Виктор.

– Да это не наши, наши не могли. Это небось компания вязовских, с Вязовой аллеи. Они у себя боятся, а по другим бегают. Вот поймают их и заставят кусты стричь. Макаровна сразу и в ЖКО и участковому позвонила – безобразие, что ж это такое.

– Безобразие, точно! – донеслось со скамейки в глубине пластиковой беседки у подъезда «Паруса», позволявшей пенсионеркам отдыхать на воздухе и в непогоду. – Вот только что наклеили – и уже испортили. Что за народ!

– Да ладно уж тебе, Ольга, – возразила невысокая бабушка, худощавая, на коленях которой возлежал большой серый кот, недовольно топорщивший усы от уличной сырости, – забыли, что ли, как вон тут на стенах писали, как драки были? Не надо, сейчас молодежь лучше, чем была. Значительно. Вон внук говорит, у них в классе на первую четверть будет пять отличников, не круглых, правда. Но когда ж такое было!

– Неправда! И после войны все учились! Голодно было, а все старались учиться. Не будешь учиться – вон будешь всю жизнь пастухом за сорок рублей.

– Какой сорок? Ты хоть знаешь, сколько сейчас квалифицированный пастух в агрофирме получает? И без среднего не возьмут. Это ж ковбои, а не пастухи, их теперь в деревне все ковбоями зовут. Вообще вот еще поживу в городе и в деревню поеду. Тихо там и те же удобства. А пенсию туда перечислять будут…

– Ну что ж! Значит, будем ждать, когда подъедут! – резюмировала мощная старушка и продолжила, обращаясь уже к Виктору: – А что, вы и в воскресенье работаете?

Вот тут до Виктора дошел смысл присылки «батона». Если на нормальной машине привозить и отвозить все время – это перед местными расшифруются. «Наши люди на такси не ездят!» Ну, здесь, конечно, такси не роскошь, но вообще легковухи ограничиваются: слишком уж много в окружающей среде места занимают. А вот что на служебной с предприятия ехали, по пути до дома подбросили – это понятно. Это вполне по советским традициям, может, официально и не приветствуется, но в данном случае подозрений не вызывает.

– Да тут вопрос небольшой возник… Пришлось отвлечься от дел домашних.

– Ну, решили хоть?

– Ну дык… Для того и работаем.

– Светлана Викторовна, вы с нами едете или как? – решил подвести под дискуссией черту Гаспарян.

– Поезжайте, я здесь на троллейбусе, – махнула рукой Светлана. «Батон», довольно урча, укатил.

– Теперь с вами, – продолжила она, когда пенсионерки утратили к ним интерес. – Доренцова выехала, вместо нее вселен капитан Риденко Григорий Иваныч, он прикрывает вас в комплексе. Так что не удивляйтесь. Товарищ Риденко легендирован, как пенсионер-ветеран правоохранительных органов, холост и так далее. Будущие отношения – просто сосед, на лестничной клетке вас-вась. Понятно?

– Понятно. Варю на новое задание?

– Нет, в санаторий. Признаки нервного истощения. Новых хроноагентов не объявлялось, если это вас интересует.

– Вредная работа. Жаль…

– По городу теперь можете ходить без прикрытия. Только держаться рекомендуемых улиц, где есть наблюдение.

– Ситуация изменилась?

– Да, если бы Хранители хотели вас убрать, они бы просто перебросили вас в период немецкой оккупации, в облаву. Или до основания города, когда здесь дремучий лес и дикие звери. Судя по всему, они надеются, что и в нынешнем качестве вы сыграете свою роль. Мы не собираемся их в этом разуверять. Способ обеспечить и ваше участие, и ваше невмешательство мы сами подготовим. Так что не удивляйтесь и не волнуйтесь.

– Да чему уж тут волноваться… то есть удивляться… Это вам сейчас сообщили насчет смены режима, или вы принимаете такие решения?

– Вариант просчитан и согласован заранее, – ответила она. Легкий порыв ветра сбросил на ее лоб запоздалую каплю с молодого клена; она легко смахнула небесную влагу, и выражение ее лица стало немного беззащитным, словно она хотела о чем-то попросить. – Скажите, а вы не будете против… – тут она сделала небольшую паузу, – если я познакомлю вас с моей подругой?

«Иной способ наблюдения? – мелькнуло в голове у Виктора. – Или воспитание хроноагента, который должен обрести личные связи? Вряд ли они делают что-то просто так… хотя, если это не так важно и не регламентируется, они тоже люди, так что не будем спешить. Во всяком случае, знакомство само по себе ни к чему не обязывает».

– Я не против, – ответил он. – У меня здесь пока не так уж много знакомых.

– Тогда это где-то на следующей неделе. На сегодня что планируете?

– Отдохнуть и переживать ситуацию. Посмотрю, может, из бытовых мелочей чего не хватает, посуды… а, терку надо купить, в универмаге, наверное, есть. Как говорят, займусь хозяйством, хотя оно здесь хорошо налажено. Погода все равно плохая. Возможно, запишусь в видеотеку: хочется ознакомиться с новым советским кино.

– Ну что ж, желаю отдохнуть. На работу завтра не проспите… Вопросы какие-нибудь есть?

– Есть, – ответил Виктор, – а почему у вас гипермаркетов мало?

«Зачем я это задал? Хотя действительно странно. Товаров много, а ни одного нового не построили…»

– Надоели брежневские универсамы, – улыбнулась Светлана, – народ, очереди, запах подсобки, ящики, и нет того, что надо… Шучу. Гипермаркет – это культура личного автомобиля. Человек едет на личном авто и берет много. Гипермаркеты искусственно подстегивают потребление личных машин, а у нас их ограничивают из-за экологии. Вместо этого у нас развивают мелкие магазины в пешей доступности. Помните, в «Бриллиантовой руке»: «Наши люди в булочную на такси не ездят»?

«Только что об этом думал».

– Теперь наши люди могут ездить в булочную на такси. Состояние позволяет. Но незачем. Все рядом, что-то редкое можно по сети заказать. В магазине или прямо из дому.

Она сказала «из дому», с ударением, на «и́з», а не «из до́ма», и от этого старого, известного в Брянске речевого оборота сразу повеяло чем-то домашним.

– А сервис в мелких магазинах хороший, потому что конкуренция. Только не конкуренция самих магазинов, иначе будет хаос, а конкуренция торговых фирм за профильные магазины в каждом районе. То есть если в молочном упадет СОЭ – совокупная общественная эффективность, – то поддержку выиграет другая фирма, предложившая лучший рабочий план-обязательство по СОЭ, а сам молочный останется. А какие магазины нужны, это определяют три стороны – комитеты жильцов, отдел торговли райисполкома и предложения фирм.