– Спасибо, – ответил Виктор. – Я не ребенок, не надо успокаивать. Просто за время до… до контакта со вторым хотелось бы успеть сделать как можно больше полезного. Используя то, что я знаю о будущем, – хоть и не знаю, что из этого для вас пойдет. Хочу чувствовать, что не зря жил, что что-то и здесь после себя оставил. И учтите, что это тоже повторяющийся элемент сценария, или как его там.

– Знаете, вы вот произнесли это, и у меня закралось сомнение, действительно ли вы из Эр-Эф. Или же Эр-Эф не совсем такая, как мы представляем ее по первому агенту.

– Я и сам бы хотел разобраться, какая она. И вообще это для меня не Эр-Эф, а Россия.

– Извините. Наверное, мы тоже многого не знаем о России, хотя и живем в ней, дышим ее воздухом, любим, делаем богатой… Для вас что-нибудь придумаем.

Белое одеяло тумана медленно текло по оврагу в сторону Десны, и от проснувшегося солнца порозовели верхушки высоток на Советской. Светлана медленно подошла к окну и, приоткрыв фрамугу, впустила в кабинет легкое дыхание брянской осени.

– Это все имущество?

Пожилая худощавая комендантша соцдома «Парус» переводила взгляд с ордера на Виктора и обратно.

– Пока да.

– Повезло вам. В общежитии неделю не пожили – сразу социалку. Хотя по стажу, наверное, уже полагается?

– Да. Но мне не по стажу, мне с учетом условий работы и приоритетной отрасли. Ну и, честно говоря, пришлось похлопотать.

– Все равно повезло… Вот ключи. Четыреста двадцать шестая, запомните. У нас нумеруют по этажам, как в учреждениях. Квартера меблирована, свое что покупать хотите – сдадите, чтоб на вас не висело.

– Это хорошо. На Западе тоже меблированные комнаты сдают.

– Я знаю. У них там вода дорого. И электричество. Идемте туда, там лифт.

– А мебель по-крупному я пока брать не буду. Сначала квартиру – кооператив или кредит, а потом уже мебель.

– Если хотите свою квартеру, сперва женитесь.

– Холостым нельзя, что ли?

– Вот непонятливый-то… Дешевле выйдет! То на одного пятнадцать метров полезной берете, а то на двоих двадцать, оно ж на каждого дешевле, и кухня большая. Да и то кухня у нас тоже нормальная. Экспериментальный комплекс.

Дом действительно был не совсем обычный – галерейный, четыре прямых крыла были соединены центральной башней под углом друг к другу в виде буквы «Х». Галереи, по причине неюжного климата, были застеклены длинными лентами окон наподобие веранды, образуя сплошную стеклянную плоскость фасада, размеченную для соблюдения приличия горизонтальными полосами цветного стекла на уровне перил. На полу вдоль этой прозрачной стены стояли натащенные жильцами цветы в горшках и кадках, дабы в галерее можно было гулять, словно в зимнем саду. Двери в квартиры прятались попарно в небольших нишах, а рядом прямо в галерею выходили забранные декоративными решетками окна кухонь, под которыми часто тоже ставили цветочные кадки или горшки, создавая импровизированный палисадник. «Как это у них кухонными запахами по всему дому не несет?» – удивился Виктор.

– Вот с этого места по это – ваш участок, цветы поливайте, у нас соревнуются за красоту этажа. Проходите в квартеру.

Квартира оказалась сквозной планировки. Оказавшись на кухне, Виктор сразу понял, почему нет запахов: над плитой висел большой вытяжной колпак. Жилая комната была метров четырнадцать, и в нее врезалась маленькая застекленная лоджия; благодаря этим лоджиям наружный фасад «Паруса» был расчерчен сверкающими зеркальными полосами, будто колоннадой. Разумеется, присутствовал и совмещенный санузел с душем. В общем, архитектор попытался создать жилье, в котором было бы что-то и от деревенской улицы, где соседи ходят под окном, и от городской многоэтажки. Набор мебели мало отличался от того, что он видел в общежитии и гостинице. Телик с трубкой сантиметров на сорок семь был в углу на тумбе; под ним виднелся дешевый двухголовочный видак, который, по-видимому, здесь вырос из мечты брежневского обывателя в предмет первой необходимости.

Виктор открыл крышку секретера – за ней оказался изящный четырнадцатидюймовый монитор, судя по сухощавому корпусу – монохромный, примерно как те, которые они когда-то использовали для серверных станций, и под ним невысокий системник, размерами примерно с DVD-проигрыватель, только без каких-либо признаков дисководов, от него куда-то в стенку уходила витая пара.

«Что же у них тогда в Доме стахановцев, или как его здесь? Двадцать один дюйм и оптика?»

Покончив с формальностями, Виктор выглянул в лоджию. Внизу протянулась улица Якова Полонского – того самого, что написал «Мой костер в тумане светит». Оказывается, и ему довелось жить в наших краях. Вдоль мокрого асфальта протянулась череда невысоких, только что посаженных кленов.

Однако быстро они аэропорт застроили, подумал Виктор и посмотрел на часы.

«Так, а теперь в четыреста двадцать пятую. Там будет ждать сотрудник КГБ, передаст инструкции и какие-то вещи… сейчас увидим какие».

Звонок залился соловьем. Дверь открылась, и из висящего в прихожей динамика Виктора, словно волной запаха духов «Белая сирень», окатило звуками с детства знакомого лепинского блюза из фильма с Райкиным и Целиковской.

На пороге стояла невысокая женщина лет так тридцати пяти – тридцати семи, темноволосая, спортивного вида, но без худобы, с озорно вздернутым носиком и сияющими румянцем щеками на излучающем свежесть округлом лице.

– Это вас заселили? – улыбнулась она. – Меня Варвара Семеновна зовут, можете просто Варя.

– Виктор Сергеевич. Можно просто Виктор.

– Да вы проходите, знакомиться будем.

– Простите, у вас черного перца не найдется? – выпалил Виктор условную фразу.

– А вам из гастронома или с рынка?

– Есть разница?

– До рынка далеко, а в гастрономе рядом. Да проходите, что вы на пороге-то.

«Все вроде как совпадает».

Квартира внутри оказалась той же казенной меблировки.

– Да я, собственно…

– Капитан Доренцова. Можете не представляться, я знаю. Это я сотрудник, я. Вот удостоверение. Будем вместе работать.

– Очень приятно.

– Должна сразу вас предупредить: развития личных романов между нами не предусмотрено. У нас с вами есть задача, и мы ее выполняем.

– Ну вот и хорошо. Все-таки какое-то разнообразие сюжета.

– А вот разнообразия сюжета как раз не будет, – опять улыбнулась она. – Поскольку, по вашему же собственному отчету, вы легко вступали в связи, то и сейчас, по легенде, мы с вами познакомились, и вы должны на людях фиктивно за мной ухаживать. Ну, в рамках приличий, конечно. Приглашать в кино, в парк, в кафе, еще куда-нибудь. По магазинам вместе пройтись. Согласитесь, если вы все время будете ходить с мужиком, это странно выглядит. Короче, я вас по возможности открыто сопровождаю. Думаю, у вас получится выглядеть естественно – с полдюжиной женщин до этого у вас получилось. Как это у вас называется? Эскорт?

– Ну, эскорт у нас теперь другое называется… Но я совсем не против проводить время в вашем обществе, даже если мы будем просто коллегами.

– В нашем обществе, – поправила она. – То есть будет наружное наблюдение. Раз слово «эскорт» опошлено, постараюсь быть вашим гидом. Хоть «гид» и мужского рода, но… «вашей гидой» звучит ужасно.

Она протянула Виктору путеводитель «Наш Брянск» карманного формата.

– Внутри на схемах показаны улицы, где есть визеры. Старайтесь держаться их.

«Визеры? Это еще куда? Визиры? Визири?»

– Ах да, простите… Визеры – это кавээны… Ну, камеры визуального наблюдения, ближний обзор, – пояснила она, глядя на растерянное лицо Виктора. – Также отмечены секторы камер дальнего обзора.

– Ого! А я думал, они только у заводов торчат.

– Они там открыто торчат. Путеводитель не теряйте, там закрытые сведения.

– А если карманники сопрут?

– Сработает радиомаяк. Но не забывайте, что если второй хроноагент существует, то либо вы его прикрываете, либо…