– Костик у нас автор книги «Правда о голоде тридцать первого – тридцать третьего года», – невозмутимо сообщила Антонина. – Недавно вышла.

– Поздравляю… Что, простите?

«Как здесь могла выйти такая книга??? Или она там вышла? И Костик диссидент… но тогда как же?»

Антонина повторила название книги. Виктор понял, что не ослышался.

– Это, в смысле… она там вышла?

– Ну… в Англии там, в Германии…

– С какой стати им печатать? Она не переведена.

– А здесь распространять… – нерешительно протянул Виктор.

– Ну тогда сколько она бы стоила? – удивился в свою очередь Константин Иванович. – Ее взяло издательство «Брянский рабочий», печать под заказ. У них сейчас такие машины, что они могут в любой момент нарезать лазером барабаны с дискеты и напечатать мелкими заказами. Идет хорошо… Да я вначале просто писал для себя, думал в домолинии разместить, а знакомый один, он в обкоме работает, увидел, сказал – обязательно надо издавать на бумаге, пусть народ читает.

– Ну, если товарищ из обкома сказал… В смысле там про троцкистов, что ли?

– Нет, каких троцкистов? Понимаете, я изучал голод тридцатых, опираясь на документы, которые не будут искажены в угоду начальству. Анализы урожайности, сведения о заболеваниях культур, распространении грызунов и так далее. Меня что заинтересовало – за рубежом, в районах, близких к границе СССР, тоже был голод. Но числа жертв никто не оценивал.

– Как, и там тоже? – невольно воскликнул Виктор, вспомнив свое путешествие в лонговские Штаты.

– В общем, у меня получилась следующая картина… Подождите, сейчас нарезанный лук выложу.

– Да, вот ваш передник. – Антонина обеспокоилась, что разговоры на сей важный предмет помешают приготовлениям. – Вот кастрюли, чтобы грибы перебирать.

– Ну вот, – продолжил Константин Иванович, когда фронт работ был распределен, – у меня получилось, что раздел помещичьих земель по мелким крестьянским хозяйствам ухудшил культуру земледелия. Затруднился севооборот, упали возможности вносить органику, не говоря уже о минудобрениях; у мелкого крестьянина, естественно, ниже возможности использовать средства защиты растений, независимо от трудолюбия и интереса. У безлошадных вообще проблема, чем пахать и сеять, – а надел получили! Плюс стихийное самогоноварение – самогон выгоднее сбывать, чем зерно, плюс очень плохие по европейским меркам шоссейные дороги, что, как вы понимаете, влияет на себестоимость. А мелиорация? Каналы, что при барине прокладывали, заплыли, запруды разрушились, пруды обмелели да илом затянуло. Нет, конечно, были и крестьяне, которые передовую агротехнику использовали, товарищества создавали, кооперировались, локомобили на паях заводили, даже тракторы. Но тут тот же вопрос, что и в колхозах: как делить урожай, как определить трудовое участие. Нужен был целый исторический период, а его-то и… В общем, за двадцатые после Гражданской было несколько неурожаев, а к началу тридцатых отмечается резкий рост болезни растений, вырождение сортов зерновых, увеличение численности грызунов, истощение почв… Заметьте, все это регистрируют люди, непосредственно на аграрную политику не завязанные. Как теперь это все называется?

– Экологическая катастрофа?

– Она самая. Помните, в учебниках писали примеры про американского фермера, который обработал поле химикатами, у него бобры ушли, бобровая плотина разрушилась, и урожаи упали? Помните? Про Америку написали, а сколько у нас таких горе-фермеров было после революции? Сколько у нас рощу вырубили, дамбу не уберегли и все такое? Никто ж не писал! Вот поэтому и называется – «Правда о голоде». В назидание потомкам, чтобы не уродовали землю родную нашу.

– Да, экология – это актуально! Очень актуально! – поспешил ответить Виктор, обрадовавшись, что в результате разговора никого не посадят. – Про природный баланс надо не только на местном уровне печатать. Надо и шире, так сказать… Тем более что и товарищ из обкома рекомендует.

– Так вот хотели и офсетное издание протолкнуть, в Политиздате… Но, понимаете, тут епархия историков и честь их мундира. Они документы по теме подбирают, сборники издают, да еще так, чтобы угодить под настроение вышестоящего лица, его взгляды. А тут приходит даже не гуманитарий – технарь – и показывает историю совсем с другой стороны, и даже не переписать ее, эту историю. Вот, допустим, будет линия вроде Двадцать второго съезда – заклеймить культ, – и тут же наберут сборник документов: показать Сталина злодеем. А мышевидных грызунов из истории не вычеркнешь, они объективная реальность в неприятных ощущениях.

– А то, что смена идеологии там…

– Да ну какая идеология? В Союзе может работать только идеология из подлежащего и сказуемого. Провести электричество, разбить фашистов, поднять целину, покорить космос, построить БАМ, развести домолинию. Наша идеология – действие! Когда вожди начинают говорить с народом сложнее подлежащего и сказуемого, народ перестает их понимать.

Тем временем дамы решили вопрос, счищать пленку со шляпок маслят или нет, и распределили фронт работ. Из прихожей слышался звук гонга и восторженные возгласы: то прибывали новые подруги. Вообще, судя по долетавшим голосам, Виктор был вторым мужчиной на вечеринке.

– А вот и я! – донеслось из распахнутой двери. – Ой, наши мужчины уже тут? Скорей говорите, чем я могу помочь!

Виктор поднял голову…

«О нет!..»

В дверях стояла Вэлла собственной персоной. Правда, старше лет на двадцать, с прической «удлиненный волнистый боб-каре с челкой» и со следами диеты для похудения, позволившей вписать фигуру в элегантное синее облегающее платье с кокетливыми плечиками, но без украшений. Впрочем, декоративные детали при такой фигуре были бы излишни.

– Это вы Виктор… Сергеевич? Мне о вас рассказала Света. А я – Валерия Петровна. Мы не знакомы? – И она, не дожидаясь ответа, повязала передничек и присоединилась к перебору маслят.

«Странно… Как могут быть такие совпадения?!»

– Нет, мы вряд ли встречались, – ответил Виктор. – Я долго работал в Гондурасе.

– А я в облсовпрофе. Знаете, на Фокина, пониже Дома книги. Забота о людях труда – это сейчас самое важное. Слышали, что сказал Романов на последнем съезде профсоюзов? На Западе отбросов общества отправляют в гетто, а в нашем обществе не должно быть отбросов. Профсоюзы – часть системы физического и морального здоровья. Разве это не так?

– Безусловно, – ответил Виктор. Пожалуй, это было самым уместным словом для ответа.

– Вот видите! Возьмем, к примеру, – и Вэлла-Валерия огляделась вокруг, – возьмем, к примеру, пищу. Какой она должна быть в двадцать первом веке? Ученые считают, что здоровой и экологически чистой. Надо меньше жирного, жареного и сладкого. К нам прислали новые положения. Теперь будет такая профессия – консультанты по домашнему питанию. Через сеть они будут разрабатывать полуфабрикаты и рекомендации для каждой семьи. В ресторане вместо метрдотелей будут психологи и гипнологи. Их задача – убедить посетителей есть немного, расслабиться и отдохнуть. Но тут возникает проблема. Как сделать так, чтобы человек и предоставленный самому себе ел не только то, что вкусно, но и то, что полезно? Нужна действенная и гибкая система аутотренинга…

«Ладно, – подумал Виктор, – главное, что в этой реальности с ней уже не придется целоваться в кустах сирени».

Гостиная была отделана в охотничьем стиле. Ее стены были покрыты плиткой, имитирующей старый глиняный кирпич, с высокого потолка, пересеченного вдоль и поперек декоративными балками, свисала кованая люстра, а в углу, примыкая к стене башни, вальяжно расположился самый настоящий камин из бутового камня, перед которым на полу лежала шкура волка, тоже настоящая. Стены украшали портреты в дубовых рамах и коврики, на которых были развешаны охотничьи ружья и кинжалы.

– У вас так свободно держат в домах оружие? – удивленно спросил Виктор Антонину. Раз уж он из Гондураса, удивляться можно было в открытую.