Виктор понял, что его приключения в девяностых начинают плавно перетекать из раздела «Альтернативная история» в раздел «Научная фантастика». И вообще все, что он видел, очень хотелось назвать утопией, но как это назвать утопией, если это – реальность?

Когда он вышел из БИТМа, а точнее, из предвоенного Чертежного корпуса, подновленного и подкрашенного, откуда часть старых кафедр была переселена в Красный, а освободившиеся площади были заново перекроены гипсокартоном и заселены экспериментаторами, – задача казалась ему уже не столь тупиковой. В принципе можно было взять за базу «АСНИЛ-3 Знания» и прикрутить кое-что из столкинских алгоритмов, которые сам Столкин, в силу привязанности, пытался реализовать на Паскале. Также надо было врубиться в ЯГО – язык создания динамических веб-страниц, который тут развивали в опережение будущему королю сайтовых движков PHP.

«Может, у них действительно какие прогрессоры работают? Хотя с языком движков понятно – потребность возникла раньше. Вон в нашем девяносто восьмом у нас в Брянске умельцы делали дизайн сайтов лучше, чем у тогдашних штатовских. Просто кому это было нужно в условиях нашего развала – сразу создавать мощные веб-дизайнерские фирмы с филиалами? Где рынок сбыта, если на многих заводах просто не то что интернета – электронной почты не было? Кто в это инвестировал бы тогда? И вообще много ли у нас вкладывают в крупное отечественное производство, а не в рога и копыта и торговые сети?»

БИТМ в этой реальности изменился даже больше, чем в нашей. Военная кафедра существовала, но была отселена на территорию возле Стальзавода, на место выведенной из города воинской части – теперь там был создан объединенный центр военной подготовки запасников для нескольких вузов и техническая база НВП школ, ПТУ и техникумов. Вместо белого административного корпуса, появившегося в нашей реальности, к Старому корпусу была сделана трехэтажная пристройка из красного кирпича все в том же стиле русского модерна, похоронившая под собой бывшие гаражи военки и кремлевской стеной замкнувшая здание корпуса на Двадцать второго съезда: министерство удалось убедить, что храм науки должен внушать также и своим видом. Первая общага, длинное здание в духе конструктивизма, пересекавшая наискось двор на углу, была снесена, и на ее месте буквой «Г» выросла белая девятиэтажная студенческая общага строгих очертаний для экономии места. Двухэтажная столовая переселилась в первый этаж выросшего на ее месте, между Второй и Третьей общагами высокого Дома преподавателей; к домикам у футбольного поля, очевидно, тоже собирались подбираться и разместить там что-то основательное.

Голубое, развеявшееся к обеду небо, теплый осенний полдень двадцатого столетия и тихий шорох опавших листьев на брянских тротуарах, которые не слишком спешили сметать дворники, создавали у Виктора какое-то светлое, ностальгическое чувство возвращения в студенческие годы. Казалось, он только что отсидел последнюю пару на лекции и теперь можно с легким сердцем и спокойной совестью сводить знакомую чувиху в кино, а потом посидеть с ней вместе на скамейке в Пушкинском парке, думая попутно, у кого содрать курсовик.

Оказывается, как прекрасно взять и начать все заново, подумал Виктор. Начиная новое, мы неизбежно оставляем свое прошлое, свои былые трудности, неудачи и даже болезни. Мы вновь возвращаемся к себе, восстанавливаем свою душу и тело. Если бы наша страна, а еще лучше – все пятнадцать республик бывшего Союза – вдруг смогли, погрузившись в захватывающую новизну, забыть о своем прошлом, оставить вся и всех, что напоминает нам о прошлых болячках и неудачах, – не было бы это началом пути к их восстановлению? Не потому ли над нами вьется стая назойливого гнуса, который денно и нощно зудит о наших исторических болячках и неудачах, потому что хочет видеть нашу страну больной? И не пора ли сдуть эту стаю репеллентом, чтобы увидеть за этим зудом наши удачи и расцветы – хотя бы временно, ради исцеления нашей страны?

«Вроде зебры жизнь, вроде зебры…»[13]

– Не слышали? Нашли этого, что ночью дверь взломал, – окликнула его Вика, когда он, вернувшись из Бежицы, входил в зал работы с клиентами через переднюю дверь.

– Поймали?

– Нашли тело.

– В смысле? Его убили, что ли?

– Написали сейчас на ресурсе, где хроника МВД, что обнаружили в овраге, в Судке, в районе улицы Вали Сафроновой, то есть в нашем районе. Признаки смерти от передозировки наркотиков. Время смерти между пятью и шестью утра. При нем обнаружены инструменты для взлома. Ну, обращаются к населению, просят заявить, кто что видел. Во как бывает.

– Странно.

– Почему странно? – удивилась Вика.

– Если у него была доза, зачем он сюда лез? Или он за час еще кого грабанул, купил у кого-то дозу, ширнулся и отдал концы под кустом?

– Откуда вы знаете, что под кустом? Тоже читали?

– Я не знаю, я овраг знаю, там везде кусты.

– Ну и что? Может, он в бытовку сунулся уже под этим делом, когда ничего не соображал. А потом еще накатил.

– Может. Кто их разберет, этих нариков.

– А вам звонили в отдел. Женщина, – многозначительно добавила Вика.

– Неужели? В наше время женщина, которая звонит, а не связывается по сети, – редкость.

– Не всегда. Например, если не по работе и из автомата. АОН определил автомат у общаги строительного техникума. Где кольцо «тройки».

– Интересно. Может, из родственников кто паспорт подвез?

– Не знаю. Ничего не просила передать, сказала, еще позвонит.

…Ему позвонили где-то сразу после обеда. Он узнал голос Инги.

– Здравствуй. Что, у тебя там из-за отсутствия какие-то неприятности?

– Никаких неприятностей. Обычное дело, торчок сигнализацию нарушил.

– Какой торчок?

– Ну обколотый или обкуренный… Я-то откуда знаю?

– Ты так спокойно говоришь? Наркоманы уже свободно по городу по ночам шастают, они же что угодно могут сделать!

– Этот уже ничего не сделает, он коньки отбросил.

– Что? Тебя плохо слышно, говори яснее!

– Ну помер он, уже на сайте… на ресурсе МВД появилось.

– Что?.. – неожиданно резко воскликнула она. – Ладно, хорошо, хоть у тебя спокойно. Кстати, ты в курсе, что сегодня в «Художественном» последний день выставки дятьковского хрусталя?

– Обожаю хрусталь. Сходим после работы, перед закрытием?

– Да, сегодня я свободна. Жду в шесть у входа. Пока!

Так, с кольцом «тройки» все ясно, рассудил Виктор. Как раз рядом вход в Художественный. Инга не воспользовалась мобилой. Почему? Возможно, операторы еще дорогие, дороже таксофонов.

Вторая половина дня принесла с собой тревогу. Вернулся из командировки некто Росинов – он ездил в Киев по поводу рамочного соглашения со «Светочем». Дело шло к слиянию фирм, что обещало выход на крупные заказы союзных агентств и расширению «Коннекта». Все было бы хорошо, но помимо этого Росинов принес весть, что в поездах начали ни с того ни с сего проверять паспорта; ничего внятного по этому поводу, кроме туманных намеков на обострение международной обстановки, не объясняли. Чтобы не дергаться и не выдавать себя, Виктор полностью ушел в работу.

В отличие от хакеров, о постановщиках не пишут романов, тем более фантастических, хотя работа постановщика не в пример интереснее и увлекательнее. Если отвлечься от киношных мифов, хакер просто сидит за компом и азартно занимается очень нудной работой; возможно, только непонятность этой работы окружающим создает вокруг хакеров загадочный ореол. Постановщик же работает с людьми и погружается в глубину их отношений, как сценарист сериала и агент разведки в одном лице. То есть ему вначале надо, как агенту, погрузиться в глубину моря житейского в лице отдельно взятой бизнес-структуры и понять действующие в ней явные и тайные пружины, а затем, подобно сценаристу, превратить их в некий сюжет для создания программного кода.