Егор Николаевич, однако, оказался на месте, и первое, что сделал, пригласив Виктора в кабинет, – это протянул ему новенькую, знакомую по старым временам красную книжку с гербом СССР на обложке, страницы которой открывались как во всех обычных книгах, а не по-календарному, как теперь. Виктор взял документ в руки, оставив на обложке отпечатки вспотевших пальцев.

– Смотрите, проверяйте, все ли так, – произнес Мозинцев с какой-то загадочно-торжественной улыбкой на лице. Виктор перелистал: карточка была на месте, выдан Бежицким РОВД сегодняшним числом взамен утраченного… и так далее.

– Ну вот, видите, как все просто. А с этими реабилитационными не только невесть сколько бы крутились – слухи идут, что если у человека не оказывается друзей или родственников, то забирают на органы или для медицинских опытов, а знакомым говорят, что родственники забрали. Страшные вещи иногда приходится слышать – не всему, конечно, надо верить, но…

– Большое вам спасибо. Сколько я вам должен за хлопоты?

Мозинцев поморщился, словно от приступа зубной боли.

– Ну, перестаньте. Не портите мне торжества момента благодеяния неуместным торгом. Я могу написать «В безвозмездный дар» или просто «На добрую память», но на документах это не принято.

– Тогда, может… в честь торжества момента? – И Виктор вынул из кармана фляжку коньяка.

– Вот это вполне, – согласился Мозинцев и поставил на стол рюмки. – На закуску бутербродики с икрой, не побрезгуете?

– Ну что вы!

Виктор вдруг подумал, что он, возможно, пьет коньяк в последний раз. «Как там у Высоцкого: но надо выбрать деревянные костюмы? Жаль, что все хорошее так внезапно кончается. Но оно всегда кончается внезапно, и к этому всегда надо быть готовым и встречать достойно».

Бутылка опустела довольно быстро; Мозинцев не пьянел и не закуривал, зато насчет «а поговорить?» говорил именно он. Политики он, однако, не трогал и о каких-то перспективах Виктора после получения паспорта не заговаривал. К тому же Егору Николаевичу как раз кто-то позвонил, и он сказал Виктору, что, к сожалению, ему надо ехать к одному знакомому и как-нибудь посидим позже. Виктора это стечение обстоятельств более чем устраивало. Выйдя из подъезда, он подставил голову свежему воздуху, вдохнул в себя осень, будто выпил стакан холодной минеральной воды, и пошел на остановку «тройки».

Остановка «Радиотовары» осталась позади; Виктор на всякий случай заглянул в портмоне и проверил, лежит ли там записка с номером ячейки. Троллейбус, весело гудя, катил в сторону Бежицы, и Виктор жадно смотрел то вправо, то влево, словно прощаясь со знакомыми местами.

Он вышел на Молодежной; здесь, через два десятка метров, был дом, где прошло его детство и куда он вновь попал на служебную квартиру в тридцать восьмом. Виктор подошел к стальной зеленой решетке с прилепленной бумажкой «Окрашено», помахал через нее дому и, вернувшись, пошел через переход по бульвару мимо детской больницы в сторону шестнадцатой школы. Пройдя немного, пересек бульвар, словно направляясь к стоявшему на искусственном холме, как на пьедестале, самому большому кинотеатру области, но, не дойдя, вошел в подъезд на углу серого кирпичного здания и поднялся по неширокой лестнице наверх. Здесь был бежицкий паспортный стол.

Стол работал, народу практически не было, и паспортные барышни скучали за округлыми кремовыми скорлупками мониторов. Виктор подошел к свободному окну.

«Главное, не останавливаться. Как в холодную воду войти».

– Простите, вы бы не могли проверить мой паспорт? У меня что-то такое подозрение, что его подменили на фальшивый.

– А с чего вы решили, что его подменили?

– В троллейбусе рядом тип терся, похожий на карманника, вот и подумалось… На всякий случай.

– Хорошо. Посидите пока в кресле, – ответила девушка и вышла в соседнюю комнату. Виктор покорно сел.

«Интересно, как все будет проистекать? Прибежит наряд милиции? Или в другую комнату позовут?»

…– Еремин Виктор Сергеевич, к третьему окну, пожалуйста! – Строгий голос из черной пластмассовой колонки под потолком прервал тревожное ожидание.

– Виктор Сергеевич, – таким же строгим голосом произнесла девушка в окне, – этот паспорт вам выдали сегодня взамен утраченного. Проверка документа подозрений в подлинности не выявила. Если хотите, мы можем по вашему заявлению направить ваш паспорт на лабораторную экспертизу, но это где-то в течение недели. Будете писать заявление?

– Н-нет, – растерянно произнес Виктор, – если вы говорите, что нет оснований, значит, мне, наверное, просто показалось. Извините, что побеспокоил.

– Ничего страшного. У нас сегодня посетителей мало. А у вас, наверное, сегодня праздник был?

– Да. Знаменательный день… Извините.

Виктор поспешил к дверям; на лестнице он чуть не столкнулся с гражданином ниже среднего роста и какой-то невзрачной и обыденной внешности, который, видимо, от неожиданности, резко от него отпрянул, загремев металлом перил. Виктор опять пробормотал извинения и быстро сбежал по ступенькам вниз; оказавшись на улице, он потряс головой, чтобы убедиться, что это не сон.

Это был не сон. Его не забрали, и в кармане у него лежал паспорт, который при поверхностном осмотре подозрений не вызывал. Что дальше делать, было непонятно. Способ получения паспорта ему виделся явно незаконным, тем более что отговорка типа «все вокруг, а я чем хуже» здесь явно не годилась. Но и улик против Мозинцева у него не было абсолютно никаких, тем более что, похоже, у того были нехилые связи в правоохранительных органах, да и наверняка вариант прихода Виктора в милицию был заранее продуман и просчитан. Здесь нельзя было действовать с кондачка, но как действовать – оставалось неясным. В свое время Виктору разъясняли, что если кто-то начинает ни с того и ни с сего оказывать услуги, добиваясь, чтобы человек, которому их оказывают, чувствовал себя в долгу, это может пахнуть вербовочными мероприятиями. Даже если в данном случае за этим не стояло государственного преступления, то могло быть вовлечение в преступное сообщество. Во всяком случае, бескорыстность мотивов действий Мозинцева Виктору убедительной не казалась.

С другой стороны, если в здешнем УК не было специальной статьи за нарушение порядка получения документа – а слова работников паспортного стола можно было квалифицировать, как свидетельство подлинности оного, – то можно было прикинуться дурачком и выиграть время. Дескать, раз можно достать какой товар из-под прилавка, или через третьих лиц, или, скажем, путевку организовать, то почему и документы через знакомых получить нельзя?

«А здесь, кстати, нельзя из-под прилавка. Интересно, за это привлекают только того, кто продает, или того, кто покупает, тоже? По логике от сталинизма этого можно ожидать. Ладно, видно будет. В конце концов, без паспорта положение ничем не лучше».

– Ну вот и отлично, – Иван Анатольевич помахал в воздухе заветным документом, весело барабаня по столу пальцами свободной левой руки, – а то мы уж, грешным делом, думать начали. Кадровик в субботу не выходит, сейчас я спишу все, что нужно, она в понедельник оформит, а вы представите на прописку, это сейчас быстро, и окошко в паспортном до пяти работает. Так… взамен утраченного… серия-номер… военный с собой?

«Тьфу! – выругал себя мысленно Виктор. – С чего ты взял, что здесь не требуют военного билета и остальных документов? И вообще не спросил, что надо для трудоустройства? Потому что сами предложили? А порядок?»

– Подождите… – Кондратьев полистал паспорт. – А не надо военного, вы же по новому указу уже сняты с учета по возрасту, так что билета не надо. Трудовую книжку, копию диплома? Или это тоже утрачено?

– Н-ну… пока еще не восстановили. Я вот получил паспорт – решил сразу к вам занести, чтобы не думали, что жулик какой…

– Угу. – Кондратьев, задумавшись, слегка прикусил нижнюю губу. – Сейчас вместе с заявлением будете заполнять анкету, укажете образование и места работы, книжку восстановим заявительным образом. Насчет диплома… В следующем году поставим вас на аттестацию, так что подучитесь сами месяцев за восемь и подтвердите образование. Вместо характеристики с прежнего места работы зачтем по варианту «прошел вступительные испытания». Завтра съездите с утра в диагностический на Кургане с нашим письмом, там примут анализы и оформят медсправку.