– Наш?

– Импортный. Для совместимости с техникой инофирм. Маленький такой, от Ай-Би-Эм.

– С экспортерами приходится работать?

– Иногда на международных выставках, деловых встречах, презентациях. Вот скатерть.

На полу, на месте, с которого Виктор отодвинул стол-книжку, валялась настоящая книжка, для чтения – белая, с бумажной глянцевой обложкой, на которой большими темно-синими буквами было отпечатано «Правда о ГУЛАГе».

– Забыла спрятать?

– Чтобы ты не подумал, что я синий чулок и читаю политпрос?

– Это – политпрос?

– Ну не пособие же по вязанию. Ой, ладно, хватит о политике, займемся праздничным столом. Все готово, только подогреть в микроволновке.

Блюдо закаленного стекла под прозрачной пластиковой крышкой наполнило комнату слюноточивыми запахами.

– Знаешь, рыбу надо готовить там, где ее выловили, – комментировала Инга, звеня бокалами, вынимаемыми из стенки. – Это брасовская форель, из прудов помещика Апраксина.

– Неужели помещика?

– Шучу. Там этот… рыбопитомник. А все это называется – рыба по-мельничьи. А еще у нас наши балтийские шпроты и рыбный салат.

– Настоящий балтийский стол с черноморским вином.

– Подожди, мы кое-что забыли.

Инга поставила на стол массивный стеклянный подсвечник на две круглые приземистые свечи и зажгла их; затем сняла «Союз» с паузы, чтобы из колонок – тоже массивных, из настоящей деревоплиты, обеспечивающей сочность звука, – неспешно потекли мягкие, как зыбь на пляже Евпатории, волны хита Хампердинка «Любовью мы живем».

– За что мы поднимем первый бокал?

– В этот день полагается за память. Знаешь, у меня незадолго до этого дня дед погиб как раз в боях за Брянск. Немного севернее, когда Десну форсировали.

– А у меня – тоже в Брянской области, чуть позже. Он был танкистом. За их светлую память!

– За их память. И чтобы никогда не повторилось.

«А кстати, рыба по-мельничьи – одно из любимых блюд фюрера. Но это неудивительно – Рига древний торговый порт, там сильно влияние немцев в культуре и традициях. Не будем расстраивать Ингу. Мельник не виноват, он слишком вкусно готовил…»

За разговорами бутылка опустела быстро. Вела в разговоре Инга; вклиниться с бытовой темой не то что не получалось, но повода не было; это разрушило бы созданную Ингой идиллическую картину со свечами и Хампердинком. Они обсудили озоновую дыру, подпольно распространяемые на дискетах «Хроники заводной птицы» (которые Виктор понял больше как поваренную книгу), перспективы легализации в СССР симфоник-металла силами группы «Ария»… в общем, у Виктора возникло подозрение, что он выступает в качестве чего-то вроде интеллектуального развлечения, хотя и обоюдного.

– А что все-таки «Комаров» обнаружил? – спросил он, когда они перешли на чай с киевским тортом. Торт оказался по-старорежимному сладким, так что сахар в чай сыпать даже не стали.

– Знаешь, все сходятся на том, что распубликовали везде. Из песка торчит каменная пирамидка размером чуть больше чернильницы, поверхность твердая, камень сходен по составу с грунтом. Интересно, что «Комаров» нашел это на пути к «Соджёнеру», чтобы выяснить причину потери с ним связи в прошлом году.

– Это излучает? Дает какие-то сигналы?

– Ну, я понимаю твою иронию. Все эти теории про внеземной репер основаны только на правильности форм. Да, это похоже на кристалл, торчащий из грунта, – точнее, был когда-то кристалл, потом его вымыло, осталась полость, заполнилась породами, их уплотнило, и прочее, и вышел такой монолит. Я читала. Сейчас под этот монолит притягивают за уши все земные аномалии, даже в «Тайных досье» будут снимать, в продолжении.

– «Тайных досье»?

– Ну, «X-files», там Малдер и Скалли. Он же шел в Союзе.

«Блин, а в нашей реальности перевели как «Секретные материалы». Совсем по-другому звучит. Где великий и могучий? «Истина где-то рядом». А может, «Это еще не вся правда», так лучше сказать по-русски?»

– А-а, ну я смотрел еще левый перевод на кассете, так и запомнил – «X-files».

– Еще куча статеек во всяких лежавших около науки изданиях про сдвиги времени, про якобы изменения частоты кварцев на «Комарове», задержки сигналов… Главкосмос все опровергает. А вообще я как вспомню этот наш случай в овраге… Наверное, мы рано отказались от мистики. Кстати, Вторая мировая была последней войной магов…

«Ну все. Сейчас дойдет до Аненербе. Как задолбали этим Аненербе!»

– Оставим магию для Хогвартса, – улыбнулся Виктор.

– Как?! Ты уже читал этот сенсационный роман Ровлинг? В подлиннике?

Виктор вдруг понял, что он все больше начинает запутываться. Слова Инги означали, что «Гарри Поттера» тут либо еще не успели перевести, либо по рукам ходит что-то скороспелое, вроде перестроечных переводов видеокассет.

– Пробовал. Что-то вроде кэрролловской «Алисы» – рай для переводчиков. Лорд Володомор и прочая.

«А эту Ингу случайно не КГБ подставило? Как-то слишком быстро это знакомство через клиента развивается. Хотя, с другой стороны: я же пришел. Почему пришел? А чего здесь еще делать? Родственных и дружеских связей здесь нет, компании тоже, да и жилья постоянного: выходит, расчет тупой, но верный».

– Володомор?.. Слушай, а ты не работал раньше журналистом?

«Если она из органов – как-то все стандартно развивается. Попал – привели в хату – подсунули бабу. Уже в третьей реальности. Но если подумать, это ведь не роман про Джеймса Бонда. В жизни сгенерят по шаблону, если видят, что непрофессионал».

– Нет, не доводилось. Нет.

– Ты так спешно ответил, как будто хотел сказать «да».

– У меня был соблазн зачесть в стаж стенгазету, но я его подавил.

«Судя по странному шмону мобил, тут явно кого-то ищут. Появился новый человек в кооперативе – наверняка стукнули куда надо, и те начали проверять. А если это паранойя? Тогда мне везет, слишком везет…»

– Еще чаю?

– Нет, спасибо.

– Тогда уберем все и будем смотреть телевизор.

«Допустим, не паранойя. Что делать? А ничего не делать. Вести себя естественно, пусть проверяют, видят отсутствие враждебных намерений».

Надо сказать, что Виктора ничуть не удивило предположение, что в этом царстве микроэлектроники и компьютерных сетей за ним могут установить наблюдение таким древним образом, а не какими-то супержучками или путем взлома компьютерных сетей. Уравновешенные женщины – прирожденные аналитики, да и к тому же, как айтишник, он знал, что самое незащищенное место любой компьютерной системы – это человек, и первое, с чего надо начинать взлом компьютера, – это поднять клаву и посмотреть, не лежит ли под ней бумажка с паролями.

– Что бы ты хотел смотреть?

«А что, в СССР был большой выбор?»

– Тут по кабелю пятнадцать программ. Спорт, искусство, ретро, познавательный, приключения, юмор и сатира…

– Сказать честно?

– Да, мне бы было интересно знать твои предпочтения.

– Ты удивишься, но сейчас больше всего мне хотелось бы посмотреть программу «Время». Но это было бы слишком эгоистичным желанием, поэтому – на твой вкус.

– Потрясающе, – сказала Инга, присаживаясь рядом и небрежно встряхивая прической; диванчик чуть скрипнул пружинами. – Сейчас все настолько увлечены поголовным новаторством и борьбой за рационализацию рабочего места, системы управления и мира в отдельно взятой стране, что мало интересуются событиями в этом мире. Люди создают и релаксируют, релаксируют и создают. Совершенствуют машины, совершенствуют порядок, совершенствуют себя. Гондурас никого не беспокоит. Ладно, посмотрим, что по седьмому.

Повелительным жестом она вытянула руку с пультом и надавила резиновую кнопку. Экран «Горизонта» засветился, и на нем показалось аниме на тему гражданской войны.

– А когда-то у нас по дворам ездил автобус – детский кинотеатр, за пять копеек, – задумчиво вспомнил Виктор. – И фильмы, что там показывали, были в таком диснеевском стиле. Помнишь?

– Не помню. У нас не ездил. А сейчас японская волна. Только реалистичности больше. Я переключу?