– Верно подметили. Так не делают. Но вы – особый случай.

– А этот особый случай не привлечет внимания?

– Кого? Разве что предположить вражескую агентуру здесь, но это будет совсем другая ситуация.

…Формальности заняли около часа. Вопреки ожиданиям Виктора, ему не сканировали сетчатку и не снимали отпечатков пальцев, а, как в старые добрые времена, давали заполнять анкеты, писать по образцу заявления от руки и знакомили под роспись с различными документами. В частности, Виктор узнал, что он не может выезжать за пределы СССР и обязан сообщать о постоянных контактах с иностранными гражданами и тому подобное.

«Ну и ладно, – думал он, ставя очередной росчерк, – на этот раз не зашлют куда-нибудь к членам НАТО, ну его на фиг такие командировки».

Графа «Год рождения» оказалась переправленной от руки на «Возраст, лет», в графах времени окончания учебных заведений заранее красовались значки, похожие на буквы «Z», перечеркнутые посредине горизонтальной чертой. Зато положение попаданца позволило Виктору со спокойной совестью вписывать многочисленные «Не был», «Не участвовал», «Не состоял» и «Не привлекался».

– А вот насчет родственников за границей, – поинтересовался он, – в РФ или СНГ указывать?

– Не указывать, – невозмутимо ответил ему худощавый седой сотрудник, – указываются только за государственной границей нынешнего СССР. Географически.

Виктор облегченно вздохнул и поставил в соответствующей графе «Не имею».

Среди кучи вещей, с которыми его ознакомили, было местонахождение в корпусе столовой, мест общего пользования, медпункта, комнаты психологической разгрузки, а также порядка заказа товаров в магазинчик возле проходной, из чего можно было сделать вывод, что его будущее восьмичасовое затворничество в пределах этажа довольно комфортно и продуманно.

– А как у вас тут проставляются при приеме на работу? – спросил Виктор, когда с принятием бремени обязательств и правил было покончено и они возвращались по коридору, который начинал казаться уже привычным, как и изредка попадавшиеся навстречу сотрудники («здрасьте-здрасте»), без единой бумаги в руках.

– Были бы мы сейчас в Бухаре, – несколько задумчиво ответил Момышев, – вы бы после работы пригласили нас к себе на плов. Бывали в Бухаре?

– Да. Потрясающе. Такая древняя культура!

– Вот плов там тоже древняя культура, а не продукт питания… А здесь мы все, можно сказать, вчера пришли, традиций пока никаких, со временем, надеюсь, сложатся. Так что отложим на будущее. Нам сюда.

Они остановились возле комнаты с номером «228».

– А мы не в двести двенадцатой?

– Это комната для рабочих групп, все уже собрались. Не будем тянуть, проведем первое заседание, заодно и с народом познакомитесь. Рабочая группа вместе с нами – семь человек. Всегда будет семь, это не случайно. Число должно быть нечетным. В группе из трех человек всегда возникает оппозиция двух к одному, из пяти – трое против двух, если больше девяти – внутри возникают лидеры и несколько групп. Поэтому – семь. Прошу…

Публика оказалась Виктору незнакомой. Хотя кто знает, может, имена некоторых из присутствующих лет через…дцать будет знать вся планета. Кроме него и Момышева – два молодых паренька и девушка, видимо, только из вуза, пожилой мужчина, наверное, уже за семьдесят, с редкими седыми волосами на затылке, и дама лет шестидесяти, худощавая, с жесткими опущенными складками в уголках рта. Новых коллег представляли по старшинству.

– Значит, Виктор Сергеевич? Очень приятно. А я Шниперсон, Борис Натанович. Доктор экономических наук, длительное время работал в одном институте при Госплане… хотя это, наверное, в данном случае не столь важно. Беседовал в семьдесят девятом с вашим предшественником. Тогда это был шок. Сейчас уже как-то более спокойнее – годы, видимо.

«Беседовал с предшественником». Пожалуй, это самое главное, подумал Виктор. Хорошо бы расспросить. Если, конечно, позволят.

– Инна Станиславовна Амченцева, физик. Должна предупредить сразу – меня пригласили как штатного скептика, у меня, как считают, не слишком приятный характер, поэтому, если сможете, на меня не обижайтесь. Вы не обидчивы? Лишь бы делу помогало? Приятно встретить интеллигентного человека.

Ладно, потерпим. Лишь бы она по делу и без личных подколов.

– Здравствуйте. Гена… Геннадий Михайлович… Евлашин.

Значит, Гена. Худощавый пацан в стиле подросшего Гарри Поттера, но жилистый, видимо, привык к физическим нагрузкам. Несмотря на обманчивую внешность, явно не «ботаник». Прикид – джинсовый коттон. Дресс-код, видно, тут не практикуется. По какой же ты профессии, Гена? Но явно не из органов. Смотрит с удивлением и восхищением, словно на космонавта.

– Мечина, Лада Григорьевна. Окончила ИНЖЭКОН по специальности «Информационные системы в экономике и управлении».

Лада Григорьевна, несмотря на чисто городское для нашего времени имя (явно не обошлось тут без знаменитого мулермановского хита), словно сошла с газетной фотографии 50-х «Знатная птичница молодежной бригады». Статная фигура, легкая здоровая полнота и здоровый румянец, нежно покрывавший приятные округлости щек, большие синие глаза – большие еще и от восторга встречи с живым путешественником по времени, – все это издревле почиталось в российском селе за признаки красоты и женственности. Темно-синяя юбка, серебристо-стальной дамский пиджак, чулки с провоцирующей сеточкой. Кольцо. Замужем.

– Куладзе, Платон Вахтангович. Специальность – психология, увлекаюсь нейролингвистическим программированием. Но это, понимаете, не узкая специализация, я еще много занимался математикой, кибернетикой. Вообще технику люблю, радиолюбитель…

Платон Вахтангович был совсем не похож на грузина. Нос не кавказский, лицо немного округлое, волосы каштановые. Видимо, фамилия по отцу, внешность от матери. Как хорошо, что мы все такие разные и вбираем в себя черты разных культур… По виду добродушный сангвиник, этакий Санчо Панса. Расстегнутый костюм-двойка, без галстука.

…– Предмет обсуждения сегодняшнего заседания – чем привлечь бизнесменов, политиков, наконец, простого обывателя к нашим сервисам, чтобы он не видел без них своего современного бытия. Нужен какой-то инициатор, маркетинговый ход. Первое слово, наверное, вам, Виктор Сергеевич, если у вас уже есть идеи.

– Есть, – кивнул Виктор.

– Пожалуйста…

– Социальная сеть. Они подсядут на нее, как на наркотик. Бизнесмены, домохозяйки, студенты, тинейджеры, пенсионеры – все.

– И что же их так будет тянуть?

– То же, что и в реальном мире. Получать информацию от других людей, проверять на обществе свои идеи, мысли и чувства, делиться со знакомыми, самовыражаться в своей компании, наконец, просто отвлекаться от забот. Только здесь возможность связи со всей планетой, и это многое меняет. Например, парень когда-то любил девушку, отношений у них не получилось, уехал в другой город, забыл. А теперь она здесь, в сети, и можно попытаться разыскать ее и начать все заново.

– Идея понятная, – поспешил резюмировать тезка великого мыслителя. – Можно считать, что для любого агента социальной сети ключевые понятия – мнение, влияние и репутация. Это игра, где люди самоутверждаются с помощью мнений и борются за влияние, то есть за сетевую власть. А власть отражается в репутации.

– Ну да, – согласился Виктор, не ожидавший столь быстрого схватывания сути одного из величайших открытий двадцать первого века, – например, там фотки вывешивают свои, и их оценивают, это вроде репутация… и каменты, то есть мнения.

– Что-то вроде «Одноклассников», – вставил Гена, – у них там фотки, адреса, биографии…

– У вас уже есть «Одноклассники»?

– У них, с девяносто пятого. Classmates.com. У нас пока немного по-иному – смотришь в справочнике, кто выпускники, ищешь нынешний адрес и переписываешься. Или конфу заводишь и на нее всех собираешь.

– Только в сети это все проще превратить из жизни в азартную игру, симуляцию жизни, – добавил Платон. – Classmates – она пока вроде как утилитарный сервис. А вот у вас, похоже, взрыв социальных сетей произошел, когда они стали имитацией общественных связей, иллюзией. Полагаю, их есть смысл рассматривать, как игры в управление людьми, с возможностью образования коалиций.