— Кошка купается, да? — высказал предположение другой мужчина, который, судя по звонкому голосу, был значительно моложе первого.

— Не говорите глупостей, — наставительно сказала хозяйка. — Это дама. Как приехала, так сразу там заперлась и сидит уже, наверное, час. — В голосе хозяйки ясно слышалось неодобрение. — Если захотите помыться, позовите меня. Я за ней приберусь. Ну а пока… Может, ленч желаете заказать?

Когда хозяйка затопала по лестнице вниз, в коридоре между мужчинами снова разгорелся спор, к которому вскоре подключилась женщина. Одетта сразу узнала резкий, пронзительный голос Рене Тернер, которая вопила, как торговка на рыбном рынке, временами разражаясь хриплым, каркающим кашлем заядлой курильщицы.

Когда шум в коридоре затих, Одетта выбралась из ванны, накинула халат и стремглав помчалась к себе в комнату. На полпути она наступила во что-то скользкое и мягкое и едва не упала. Оказалось, что под ноги ей попалось то самое корытце, куда ходила кошка и о котором постоянно упоминала хозяйка «Короны».

Одетта вернулась в ванную, чтобы смыть со ступни кошачье дерьмо. Вымывшись и вылив на ногу полфлакона стоявшей на полочке лавандовой туалетной воды, она снова припустила по коридору, стремясь проскользнуть незамеченной к себе в комнату. К сожалению, она опоздала. Семейство Тернер в полном составе уже выходило из своих апартаментов.

Одетта запахнула халат, опустила голову и сделала попытку пройти мимо, прижимаясь к стенке. Мужчины, увидев ее, вложили пальцы в рот и пронзительно засвистели.

— Похоже, здесь поселилась стриптизерша! — воскликнул Гэрри Тернер, намекая на халатик Одетты, который больше открывал, чем скрывал.

— Да это же дочка ФФ — француженки Филдинг! — воскликнул Пит, самый юный из братьев.

— Заткнись, Пит, — сказал Гэрри, пожирая глазами едва прикрытые халатом прелести Одетты. — Скажите, вы и в самом деле дочь Рэя Филдинга?

— Да будь я проклят, если это не она, — хохотнул Лайэм Тернер. — Очень рад, что вы, мисс, остановились здесь вместе с нами. Говорят, вы стали миллионершей… Это верно?

Из всех братьев у Лайэма был самый зловещий вид. У него и шрамов на лице, и золотых цепей на руках и на шее было больше, чем у всех остальных Тернеров мужского пола, вместе взятых. Изобразив на губах жалкое подобие улыбки, Одетта торопливо прошла сквозь строй Тернеров и, не сказав ни слова, укрылась у себя в комнате.

— Нос дерет, сучка, — коротко охарактеризовал поведение Одетты Лайэм Тернер и со злости пнул ногой дверь ее комнаты.

— Сиськи у нее классные, вот что, — произнес Гэрри, задумчиво поглаживая себя по наголо выбритой голове. — У нас в школе она была самая сисястая. Помнится, как-то раз я прихватил ее за сиську, а ей хоть бы что. Фригидная оказалась, как рыба. Оттого и болтала часами об искусстве со всякими волосатыми придурками вроде Стэна.

— А что это ты пел насчет того, что она миллионерша? — спросил Дес у Лайэма. — Ее папаша Рэй был самым распоследним неудачником.

— Он — может быть, но она не такая. Она сейчас большая шишка, — сказал Лайэм, понижая голос.

— Надо будет за ней приударить. Большие сиськи и толстый кошелек — вот что мне в бабах нравится, — пробурчал Лайэм.

— Ставлю двадцать фунтов, что я первый ее закадрю, — сказал Гэрри. — Мне богатые телки тоже по нраву. Даже не так они сами, как всякие там яхты, дорогие авто и большие дома, которые на них записаны.

— А все-таки она милашка, — сказал юный Пит, когда они спускались по лестнице.

— И этот туда же, — рассмеялся Лайэм. — Да ты приглядись к ней. У нее лицо что твоя жопа. Меня лично такие мелочи не волнуют. Как говорится, плевать, что рожа овечья, были бы сиськи человечьи. Но тебе она не подходит. Ты у нас еще маленький…

Обложившись косметикой, Одетта уселась у зеркала со страстным желанием доказать, что она — ничего себе. Не то чтобы она затеяла это ради братьев Тернер — совсем нет. Ее бы воля, она бы их еще лет сто не видела. Но, честно говоря, их слова ее возмутили.

— Еще поглядим, у кого из нас «рожа овечья», — ворчала она себе под нос, накручивая волосы на бигуди и нанося налицо боевую раскраску. Через час можно было с уверенностью утверждать, что ни одна ресничка и ни один миллиметр линии губ не избегли самого пристального внимания с ее стороны.

Покончив с делом, она еще раз оглядела себя в зеркале и удовлетворенно кивнула. Теперь ее было просто не узнать. Пройдя вслед за тем к окну, она выглянула на улицу. Фургон из цветочного магазина уже уехал, зато рядом с «Короной» отсвечивал алым лаком и никелем «Рейнджровер» Лайэма Тернера. Отсидев срок за хулиганство, он стал своим человеком в преступном мире и довольно скоро занял там командные позиции. По этой причине он всегда носил костюмы от лучших кутюрье и был разубран золотыми цепями, словно елка — гирляндами.

Гости начали подъезжать к церкви в то самое время, когда Одетта надела купленное на Бонд-стрит чудовищно дорогое платье из голубого бархата и водрузила на голову роскошную шляпу с широкими полями, которой самое место было не на сельской свадьбе, а в опере.

Как это всегда бывало, Одетта, прежде чем явиться перед большим стечением народа, несколько раз глубоко вдохнула, прогоняя гнездившийся у нее в груди всегдашний страх перед толпой. Это помогло, но не слишком, и тогда она решила хлебнуть для храбрости. Тем более ею снова стала овладевать истерика, ставшая за последние несколько дней ее неразлучной спутницей. Схватив ручной работы сумочку, она торопливо вышла из комнаты и спустилась в находившийся на первом этаже паб. Там уже было пропасть всякого народа — большей частью приехавших на свадьбу Стэна и Саскии гостей, торопившихся пропустить по кружке пива перед началом торжественной церемонии в церкви.

Одетта заказала себе рюмку бренди у прислуживавшей в баре девочки-подростка, которая, судя по унылому бесцветному лицу и родимому пятну на подбородке, приходилась хозяйке дочерью.

В ожидании заказа Одетта оглядела зал в надежде обнаружить кого-нибудь из приятелей. Ее внимание привлекли трое сидевших у стойки молодых людей. Все они, как на подбор, были светловолосы, высоки ростом и чертовски привлекательны.

— Кто это? — спросила она у хозяйской дочери, которая, передавая ей фужер с бренди, чуть голову не свернула — до того ей приглянулся один из светловолосой троицы.

— Как, разве вы не знаете? — зашептала она отчаянным шепотом. — Это же фотомодель Феликс Сильвиан. У меня дома висит его постер. А ребята, что вместе с ним, скорее всего, его братья.

Одетта сразу поняла, почему лицо одного из молодых людей показалось ей знакомым. Конечно же, это был Феликс Сильвиан собственной персоной. Она как-то раз его видела, хотя лично с ним знакома не была. По утверждению Саскии, братья Сильвиан в полном составе присутствовали на вечере открытия в «РО», но тогда она была настолько опечалена своей стычкой на заднем дворе с Калумом, что не обратила на них никакого внимания.

Одетта снова посмотрела на троицу. Младший брат Феликса был чуть ниже его ростом и обладал очень светлыми, почти пепельными волосами. Зато старший брат был настоящий богатырь и чуть ли не на голову выше своих братьев. Он требовал виски таким громовым голосом, что у Одетты едва не заложило уши. По этой причине она сразу же записала его в разряд наглецов и горлопанов, каковыми, если верить молве, являлись все Сильвианы.

Между тем светловолосый гигант, устав выкликивать официантку, которая словно в трансе продолжала созерцать красавчика Феликса, протянул руку к полке, достал с нее пузатую бутылку и отмерил щедрые порции виски себе и своим братьям, после чего швырнул в кассу купюру в десять фунтов.

— Ну, кого здесь еще обслужить? — обратился гигант к находившимся в зале людям, опершись с хозяйским видом о стойку. К нему разом потянулось несколько рук с рюмками, фужерами и кружками. Сильвиан-старший, словно заправский бармен, принялся разливать виски и наливать пиво, требуя за них вдвое меньше против обычной цены.