— А я-то думал, ты уже ее утроил, — рассмеялся Джимми.

— Не стану отрицать, в последнее время дела у меня шли неплохо. Но я сейчас работаю над абсолютно новым проектом. Если дело выгорит, все остальные заведения по сравнению с моим будут казаться жалкими забегаловками.

— Неужели еще один ресторан?

— Это будет больше, чем просто ресторан, Джимми. Гораздо больше. Клиент сможет там получить не только вкусную еду, но буквально все, что душа пожелает. Лондон нынче всем прискучил. Будущее за эскепизмом, бегством из города, от всего надоевшего, привычного. Тебе ведь нравится жить на природе, верно?

— Я живу в Южной Африке, — сказал Джимми, удивленно выгибая бровь. — А до Кейптауна двенадцать часов лету. Не станешь же ты возить туда клиентов всякий раз, когда им захочется сменить обстановку?

— Нет, конечно. Я имею в виду прежде всего деревню. Там тебе и свежий воздух, и леса, и средневековые замки. Можно поохотиться и порыбачить, а можно и в гольф поиграть. Да что гольф! Там можно выучиться водить танк и на лошадях скакать. А продукты какие! Никакой химии, все натуральное, с естественным вкусом и запахом. Но главное, Джимми, там покой, море покоя. И простор. Именно это я и называю счастьем.

— Звучит заманчиво, — вздохнул Джимми, обводя глазами полутемный прокуренный зал с зашторенными окнами.

— Еще бы! — с энтузиазмом воскликнул Калум. — И мне кажется, я знаю, как воплотить это в реальность. — Тут Калум из опасения, что его могут подслушать, заговорил шепотом: — Нужно продать все, что у меня здесь есть, переехать в сельскую местность и начать работать. Конечно, все надо соответствующим образом разрекламировать. Да я не я буду, если не введу бегство из Лондона в моду!

— От всего сердца желаю тебе удачи! — рассмеялся Джимми.

— Я хочу, чтобы ты вошел в дело, парень, — сказал Калум, переходя на деловой тон. — Чтобы остался в Англии и стал моим компаньоном. Так ты быстрее получишь свои деньги. С огромными процентами.

— Мне деньги нужны сейчас, Кэл. — Джимми нахмурился. — Пусть и без процентов. Извини, конечно. Если бы мои братья не залезли в долги, я бы…

— Денег в чистом, так сказать, виде ты мне, парень, не давал, — напомнил ему Калум неприятным скрипучим голосом. — А то, что дал, реализовать бы сам не смог, и отлично об этом знаешь. Я же предлагаю тебе вдвое против того, что стоят эти рисунки. Просто надо немного подождать. Уяснил?

Джимми все себе уяснил и обреченно кивнул головой. Калум, чтобы как-то разрядить ситуацию, велел официанту принести еще пива. Потом, когда они выпили, он сделал еще одну попытку убедить Джимми работать с ним в одной команде.

— Я — тип странный. Это как минимум. Ты, парень, отлично об этом знаешь, поскольку видел меня в худших моих проявлениях. Ну так вот. Я хочу смотаться из города и вообще сменить обстановку, прежде чем стану похож на одного из этих вот. — Тут Калум кивком головы указал на заполнивших бар посетителей. — Видишь ли, Джимми, — медленно произнес он. — Если ты строишь в этом городе шикарный бар или ресторан, максимум через шесть месяцев его оккупируют подонки всех мастей и объявляют «своим». С этого дня твое заведение перестает быть и респектабельным, и эксклюзивным. Рестораны в этом городе выходят из моды так же быстро, как брюки или туфли. Лондон тоже вышел из моды. И знаешь почему? Его тоже со всех сторон обсели подонки. Понятия «класс» и «эксклюзив» здесь пустые слова. Теперь все лучшее отдается на потребу плебса и неминуемо опошляется.

— Ты прав. — Джимми откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

— Оказывается, мы одинаково мыслим. Уже неплохо! — Калум решил, что у Джимми, несмотря на всю его неотесанность, класс все-таки есть. — А коли так, ты…

— Да, Лондон тебя основательно затрахал. Это по всему видно, — перебил его Джимми и продолжил развивать мысль Калума — правда, на свой манер. — Что ж, если ты действительно собираешься обосноваться в провинции и вернешь мне со временем деньги, я, возможно, соглашусь пойти к тебе в помощники. — На мгновение Джимми закрыл глаза и устало вздохнул.

— «Затрахал»? Это кто же так выражается — как раз в моем духе? — Мелодичный нежный голос мог принадлежать только одной женщине на свете — Лидии Морлей. Занавесив лицо Калума белокурыми волосами, она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Я прождала Фина вечность, но он так и не пришел. Тогда я решила приехать сюда сама. Эй там, сонное царство, приветик!

Джимми понял, что обращаются к нему, открыл глаза и увидел белокурую женщину редкостной красоты. У нее был такой удивительный цвет лица, что, по мнению Джимми, ей было просто необходимо пить кровь девственниц, чтобы его поддерживать. Так, во всяком случае, поступала одна венгерская графиня, о которой Джимми когда-то читал.

— Джимми, познакомься — это Лидия Морлей. — О том, что Лидия — невеста его брата Финли, Калум промолчал. Не стал он говорить и о том, что Финли не пришел домой вовремя по его вине. Он сам это подстроил, переслав ему в конце рабочего дня по электронной почте ложный вызов к клиенту.

Лидия одарила красивое лицо Джимми одним только взглядом и нервно облизнула пухлые губы. Никаких других припухлостей у нее не имелось: она была худа, как палка. Скользнув в стоявшее рядом с Джимми кресло, она ткнула великана в грудь пальцем и спросила:

— Так вы тот сексуальный охотник-африканец, о котором рассказывал Калум?

Джимми, втянув в себя запах «Шанели № 5», духов, которыми пользовалась также и его мать, чуточку отодвинулся от Лидии и широко улыбнулся.

— Не слишком сексуальный и уж точно не африканец. Что же до охотника, то я скорее устроитель охот — как, впрочем, и других развлечений. — Джимми очень старался быть остроумным, но сейчас у него это что-то плохо получалось.

Лидия тем не менее рассмеялась — грудным, возбуждающим смехом. Смех у нее был до такой степени напитан эротикой, что у Калума все волоски на руках встали дыбом. Джимми же скромно потупил глаза и стал созерцать носки собственных ботинок.

— Пойду узнаю, накрыли ли для нас столик, — сказал Калум и с этими словами удалился. Он знал, что сейчас Лидия пустит в ход свою тяжелую артиллерию, и не хотел ей мешать. Если все пойдет, как он, Калум, задумал, Фин никогда на этой бабе не женится. Ему, сопляку, работать надо, а не о женитьбе думать!

Тяжелая артиллерия Лидии не нанесла, однако, боевым порядкам Джимми тяжелых потерь. Он устал и очень хотел спать. Поэтому, когда она устремила на него свои голубые фарфоровые глазищи и раскрыла алый ротик, чтобы что-то сказать, он неожиданно широко зевнул ей прямо в лицо, продемонстрировав золотые пломбы и широкий розовый язык.

— Бедняжечка, — проворковала Лидия, которую это нисколько не обескуражило. Она даже погладила Джимми по предплечью, пытаясь определить, так ли уж у него развиты мышцы, как это выглядело со стороны. Почувствовав, что у него под твидовым пиджаком бугрятся стальные мускулы, Лидия удовлетворенно вздохнула и медоточивым голосом добавила: — Похоже, больше всего на свете вам хочется сейчас забраться в постельку. Верно?

Джимми задумчиво на нее посмотрел, не зная точно, как толковать ее последние слова — то ли как вполне невинные, то ли как некий намек.

— Где вы в Лондоне остановились?

— В Ноттинг-Хилле. Вместе с братьями.

— Я живу буквально за углом. Поскольку нам все равно ехать в одну сторону, я, когда все станут расходиться, могу отвезти вас туда на такси.

Лидия злилась на Финли и решила немного пококетничать, чтобы поднять себе настроение.

— Такой необходимости нет, — сказал Джимми, потирая переносицу. Сладкий запах духов Лидии преследовал его. Он чувствовал, что еще немного — и его стошнит. — Извините меня, но мне придется вас на минуту оставить.

Поднявшись с места и не глядя на Лидию, он, широко ступая, вышел из зала.

— Классный парень, верно? — вернувшись в бар, спросил Калум у Лидии.

Лидия неопределенно пожала плечами. То, как повел себя с ней Джимми, сильно ее задело. Решив сменить тему, она сказала: