«Под вечер волны разбежались…» Под вечер волны разбежались, Теряет море синеву, Пчела, поспешно плод ужалив, Свалилась, мертвая, в траву. Теряют цвет песок и камни, И вот, лишенное огня, Пустое солнце в воду канет Пчелой, ужалившей меня. И, помолчав на все лады, Уходит море. Осторожно Меня одаривая дрожью, И чистотой своей воды. «Я выбрал место до утра…» Я выбрал место до утра На берегу крутом, Средь пыльных посторонних трав Под горестным кустом. Лежал на ржавом берегу И в темноте белел, И слышал прошлогодний гул Ушедших кораблей. А ночь была, как «ничего,» — Тиха и нехитра, Лишь в море ссоры нищих волн, Да пенье комара. А ночь была, как «что с тобой?» Как «подойди ко мне,» И как бесшумная любовь Ромашек меж камней… «Плотнее закутавшись в крылья…» Плотнее закутавшись в крылья И клювы откинув назад, Усталые птицы закрыли Свои пожилые глаза. И ветры, как праздные боги Высоких сомнений полны. И долго их голые ноги Белеют левее луны… «В пыльных зарослях чепухи…» В пыльных зарослях чепухи, Где ученая муха живет, У которой зеленый живот, И которая пишет стихи, Мне пришлось побывать вчера. В трудных поисках простоты, Откровения и добра Я обшарил пустые кусты. Ничего там хорошего нет: Лишь хромой паучок-сосед, Да мышиное средоточье, Да мушиное многоточье, Да подкову какой-то осел На удачу оставил. И все. «Пастух от ругани устал…» Пастух от ругани устал. Прилег у круглого куста, И почесал себя за ухом, И в рог подул чесночным духом, И выдул музыку из рога. Она по емкости с природой Могла соперничать. В ней был Призыв заждавшихся кобыл, И приглушенный сеном рев Худых издоенных коров, Был душный прах сухого поля, Была ангина у ручья, И не случившаяся боль Судьбы, когда она ничья… «Простая такая погода…» Простая такая погода, Несложно кричат воробьи. Прости, дорогая природа, За ложные песни мои. За то, что с ехидным прищуром Вселял я разлад и развал, За то, что тишайший Мичурин Улыбку во мне вызывал. Посыпь мою голову пеплом, Поплюй на меня и повой. И пусть мое слово, как репа, Живет себе вниз головой. «Приобрели вороны в марте.." Приобрели вороны в марте Очаровательность певиц, И словно в кукольном театре, Паук на ниточке повис. И кто-то, зная себе цену, Решил, призванием влеком, Изображать шаги за сценой, И заливаться петухом. «Я люблю вас, блестящие свиньи…» Я люблю вас, блестящие свиньи, — Неудавшиеся дельфины. Ваши глазки исполнены ласки, Многих радостей вы знатоки, Как веселые принцы из сказки, Вы роняете пятаки Прямо в лужу. Роняйте, роняйте, Восхитительно ваше занятье! АВГУСТ От белой пыли воздух густ. Назойлив овод, зной назойлив, Бледнеет август, словно гусь Перед внезапною грозою. На берегу зеленый дом. В соленом дыме над водой Летят соленые тела — Свои соленые дела Свершают птицы. Молодой Бычок соленый лижет ком, Под раскаленным языком Шипит растаявшая соль. Рыбак, в руке неся мозоль, Как заработанный пятак, На ящик сел и молвил: «Так.» Рыбак широкоплеч и худ, Он черной ложкой ест уху, И пальцы на обломке хлеба Лежат, как дети на скале. А ветер волны не колеблет И травам колыхаться лень. В траве кузнечики скорбят, А в вышине скопилась влажность, И гусь бледнеет, словно август Перед приходом сентября. ПАВЛИНЬИ ПЕРЬЯ Все очень просто: дяде — бриться, Павлину — перья, морю — пульс. Мир ясен, как глаза убийцы, И безусловен, как арбуз. I Мой дядя самых честных правил Смотрел в окно и бритву правил. Он зеркало платочком вытер И глянул в поисках морщин. Лицо напоминало свитер, И он побрить его решил. О, мужество опасной бритвы! О, жесткость злобная щетины! О, славься яростная бритва — Стихии с волей поединок. И человек в борьбе с природой Намылил пеною лицо… На улицах полно народу, И очень мало подлецов, На улицах все чинно, просто, С преобладаньем благородства. Фонтанов радостные брызги, На стройках вспышки автогена, И урны, словно обелиски, Во славу русской гигиены. Все на мази, как говорится, И стоит жить, и стоит бриться. На кухне тенькает посуда, Стареют чашки с каждым днем. Стоят у стенки два сосуда — Один с водой, другой — с углем. Они необходимы оба Для равновесия, должно быть. Мой дядя продолжает бриться, Он бой ведет за красоту, Упруг и нервен правый бицепс, И стонет бритва на лету. Жесток волосяной покров, И гнется бровь, и льется кровь. Но, наконец, пора настала, Закат поджег кирпичный цоколь, И дядя заглянул устало В свое красивое лицо. Мой дядя бритву отложил — Он победил, затем и жил. |
