………… На бульваре мир и тишина, Море закипает за бульваром, Словно чья-то милая жена Черный кофе превосходно варит, Сахар добавляет и солит, И блаженство в чашечке сулит Полное. Без горечи и гущи. На причале худощавый грузчик Машет флагом, восклицает «Вира,» Восхваляет необъятность мира. Плавные колышутся платаны, Полетала бабочка и села, Голуби выбалтывают тайны Сумрака под крышею музея… Санчо Панса облачен в тряпье, По земле волочится копье. ЭЛЬ ГРЕКО. ТОЛЕДО С бледной гримасой завыла вдали колокольня. Больно, не больно, больно, все-таки больно! Милый Толедо, пустяк, муравейник у лужи. Это не пьяный толстяк топчет тебя неуклюже — Тройка сошедших с ума: молния, ветер и ливень… Сердцебиенье холма, ужас продрогшей оливы… С неба наклонного с рокотом катится лето… Худенький мальчик с глазами пророка — Толедо… Э. ЛИОТАР. ШОКОЛАДНИЦА …А утром дверь негромко щелкнет, И вас разбудит шорох шелка. Стакан воды и шоколад, Благополучия приметы. Вы надеваете халат И говорите комплименты… Да будет в доме благодать, И зайчик солнечный на стуле, И тишина пустынных улиц, И смех, прозрачный, как вода. В полушутливом разговоре Никто, пожалуй, не поймет — То сладости чрезмерной горечь, Иль просто горечь промелькнет. ВОСКРЕСЕНЬЕ Я просто выйду налегке, Чтоб набело прожить страницу, И, посмотрев на небо снизу, Увидеть небо вдалеке. Пускай себе в черновике Лежат помарки, рифмы, тропы, — Я вижу розовые тропы, Которые ведут к реке. И хоть вода черным черна От глубины или от грязи — Не вызывает неприязни, Не надо только трогать дна. Пусть помнит грешная душа В последующем круге ада Фруктовый привкус променада, И пресный запах камыша. «Прямая речь есть речка…» Прямая речь есть речка В пустынных берегах, Где солнце — словно печка, А ноги — в сапогах. С шоссейною дорогой Сравнить ее легко: И радости немного, И видно далеко. А в буреломе диком Метафор и длиннот Блистает ежевика Прохладно и темно. И в чаще выкрутасов, Где бьется родничок, Суровый, словно Стасов Кряхтит лесовичок. Текут цветные струйки, Сливаясь второпях, Русалочьи чешуйки На ивовых ветвях. В добре такого рода Один лишь только вред: Когда идешь по броду, А переходишь в бред. КАРТИНКА На волне сидит кораблик, Благодушный, словно кот. Хочет — двигатель запустит, Хочет — якорем гремит. Он живет неподалеку, В полувымершем порту, Где петух на волнорезе Громким голосом кричит. К маяку придет кораблик, Выскочит петух на двор, И кричит, слюною брызжет, Даже стыдно за него. А бывало, мореходы После долгих переходов Подходили к маяку, И маячница — с цветами, И с шевронами — маячник Жали руку моряку, Предлагали кофейку. «Как трепетны крылышки книги…» Как трепетны крылышки книги Над кустиком земляники — Неясное существованье, Сомнительная листва. Не мните траву, но не мните, Что эти росистые нити, Удержат полжизни призванья И столько же — ремесла. Сменяется просто тревога Уверенностью пророка: Два-три наболевших вопроса… А хватишься — нет ничего. Так дети на краешке сказки, Ушедшие в лес без опаски, По следу просыпали просо, А птицы склевали его… «Старомодное трюмо…» Старомодное трюмо, Рама с почерневшей паклей, — Акварельный натюрморт С подоконником и каплей. Аист, вышитый крестом, Дом и пена у причала, На подушке первый том Книги, начатой сначала. Из тетрадного листа Долго складываю птицу. — Дождик, дождик, перестань.. Перестанет. Прекратится. |
