Гарри ГОРДОН ПТИЧЬИ ПРАВА «Не разберешь, потихоньку скрипя…» Не разберешь, потихоньку скрипя, Что там сломалось, хомут или дышло. Жизнь постояла на месте и вышла, Брови нахмурив и сердце скрепя. Чем-то похожа была на тебя В темные дни накануне замота, Хлеба горбушку, шершавей шамота, Нервно и бережно теребя. Тихо, как сумерки из угла, Не дожидаясь, сгорю или лопну, Вышла на цыпочках, дверью не хлопнув, И благодарностью пренебрегла. ДАГЕРРОТИПЫ
ВСТУПЛЕНИЕ От безнадежно пешего хожденья Околевают ноги в колее. Автомобиль на лаковом крыле Вперед мое уносит искаженье. И выхлопную вонь пренебреженья Вдохнув сполна на придорожном пне, Подумал я о том глубоком дне, Куда вернусь. То будет ночь рожденья. Итак, я выхожу из колеи. Пространства разноцветные слои Окутали монетку циферблата. Со мной мои, таи иль не таи, Прорехи, дыры, пятна и заплаты… Не стоит притворяться — все свои. В ПАРАДНОМ Чернеют витражи На лестничных площадках В том доме, где я жил. Подглядывавший в щелку Мальчишка покружил И вылетел в окно. В том доме, где я жил, Всегда было темно. Я ободрал плечо О гвоздь, нарочно вбитый, А белый старичок, До ужаса забытый, Обнюхал и ушел, Вздохнув нехорошо. БУДИЛЬНИК Будильник ровно отгремел, И, глаз не открывая, Я вижу лиц холодный мел, И дряблый бег трамвая. Отчаянная немота Меня в песок зароет. Глаза открою. Только рта Не буду. Не открою. А мама у окна стоит, И, вглядываясь в крыши, Спокойно что-то говорит, И я ее не слышу. РЫБА Не было в мире друзей и знакомых. Мамины руки и косы сестер. Клювы и крылышки насекомых, Первых укусов прозрачный костер. Жидкая Астрахань в бежевом солнце, Море шипит в раскаленных песках. Папа в кальсонах стоит и смеется. Белую рыбу держит в руках. В ТРАВЕ Когда это было? Ну, да, это было тогда, Когда меня не было. Мама была молода. Меня еще не было. Мама лежала в траве, И ветер бродил молодой у нее в голове. Был ветер, и дети сидели. Один в головах, Другой на спине, ну а третий лежал на спине. Меня еще не было. Ветер ее волновал, И божья коровка спокойно сидела на ней. АКАЦИЯ Акация высокая растет, Где я по целым дням сидел на ветке, И, равнодушно поднимая веки, Следил за мною полосатый кот. И мама возле самого ствола Звала меня. И видеть не могла Сквозь плотный тленный аромат акаций. И что бы мне тогда не отозваться… ПОСЛЕ ШТОРМА Там, где вчера загорали и плыли, Камнями бомбили флот, Чайка, закинув за спину крылья, Ходит взад и вперед. Чисто и тихо от мерного гула, Полынь, шевелясь, горчит… Градом побило, ветром сдуло, Палка в песке торчит. ПРИВОЗ Солнечный день пропадает зря. Тяжелая авоська режет ладонь. В усах у дядьки синий огонь, Рядом желтые дыни горят. Торгуется мама, очки надев, Я, краснея, отвел глаза. В грязной бочке, в теплой воде Пух плывет на всех парусах. Держусь за стойку, чтоб не упасть, Страшусь баклажанов, дынь и огня. Какой-нибудь дядька меня продаст, Какая-то женщина купит меня. ВО ДВОРЕ Во дворе палисадник зачах, Рассыхается лодка на кирпичах. Толстая женщина возле колонки Рассерженно полоскает пеленки, Платье разорвано выше коленки, Я стараюсь не замечать. Целый день во дворе торчать. Сыграны игры, прочитаны книжки. Женщина вытирает подмышки. Я стараюсь не замечать. КОСТОЧКА Среди строительных отбросов, Цементный оседлав кулич, Я косточку от абрикоса Тру об украденный кирпич. Растительной ракушки панцирь Не поддается. Но терпи, Точи свистульку, трогай пальцем, И плюй в оранжевую пыль. Кирпич на сантиметр источен, В ресницы пот бежит со лба. Теперь свисти до самой ночи, Пока не задрожит губа. |
