«Какая праздничная осень…» Какая праздничная осень! Сжигаем листья на земле. Наверно, в жертву их приносим Серьезной мраморной зиме. Автобус, шлепая по лужам, Развозит нас сто раз на дню Не на базар и не на службу, А просто от огня к огню. И девушка в шиньоне русом Садится важно у окна, И, проявляя массу вкуса, Читает Фолкнера она. В ее глазах потусторонних, Где больше дыма, чем огня, Мой приговор: я посторонний И нет надежды у меня. Я улыбаюсь неуклюже, Ведь я и вправду не при чем — Мне ничего от вас не нужно, И книгу я давно прочел. КУРОРТНЫЙ РОМАНС Чайка вскрикнула во сне. Значит, лето на исходе, Значит, где-то белый снег Образуется в природе. Он пока еще далек, Он пока еще в помине, — Прошлогодний уголек В нерастопленном камине. Он пока еще горяч, Словно полдень на пригорке… Август весел, словно врач Со своей микстурой горькой. По утрам, умывши лик, «Как здоровье?» — вопрошает… Что ж затейник-массовик Так поспешно отъезжает! В смехотворной тюбетейке Массовик любезный наш С незастегнутой петелькой На рубашечке «апаш.» Что затеяно меж лодок, Среди призрачных сетей? Шквал отчаянья холодный, Эпидемия страстей? Помутнеет берег дальний, Вскрикнет сонный пароход… Улетальный, прилетальный Неминуемый исход. «Из-за пришлого бедняги…» Из-за пришлого бедняги, Прошумевшего во рву, Вдохновенные дворняги Приседая, цепи рвут. Вход, уйди и не завидуй, Посторонним воспрещен. Вдох — мечта, работа — выдох, Вдох и выдох — что еще! Парк, больница, Дом культуры, Занавески на окне… Что ты ходишь здесь, придурок, Громыхаешь в тишине? По какой веселой пьянке Громыхаешь на версту Новенькой консервной банкой, Присобаченной к хвосту? ИЗ ПИТЕРА БРЕЙГЕЛЯ По мокрым лугам, по деревням, Ходим, полунагие. Питер и Ганс, Пауль и Ян, Клаус и другие. Мы связаны крепкой бечевой Слабости и недоверья. Мир состоит из «ничего,» Да из шершавых деревьев, Да из поверий, да из росы, А еще — из болот опасных. Из милосердия — хлеб да сыр, А если вино — прекрасно. Благословен день без труда, Круглый, как сытный ужин. У нашего Питера — борода, Не знаю, зачем это нужно. Наш старый Питер носит очки, Для чего, неизвестно — Зачем подавать богачу пятачки И глухонемому песню. Наш добрый Пауль жирней каплуна. Его невеселый дискант Звенит над нами — Найдется жена, И он ее будет тискать. Зачем оленю седло и хомут, Сазану — крючок во рту, Зачем бородавка на нос тому, Кто ценит свою красоту! Идем, не веря своим ногам, Большим от налипшей гнили, Питер и Ян, Пауль и Ганс, Клаус и другие. У бедного Яна нет колпака, Зато у него есть лютня, Есть в рукаве большая рука, А вот пальцев нет, абсолютно. Зачем кабану охотничья дробь, Безрукому — плуг или молот, Зачем горбатому плоский гроб, Если он еще молод? У Ганса в руках заржавленный нож, За поясом — Смит и Вессон, Он с этим оружьем безумно похож, А на кого — неизвестно. Зачем волосатому парик, Дьяволу — Дух святой, Зачем старику другой старик, Отраженный в кадке с водой… Идем, спотыкаясь, от окон к дверям, Идем от могилы к могиле — Питер и Ганс, Пауль и Ян, Клаус и другие. «Прошелестит звезда…» Прошелестит звезда По колее небесной. Покажется — беда, На самом деле — бездна. Протащится вагон, Гремя ночными псами, Покажется — закон, А это — расписанье. Движение пера Благословится дрожью. Послышится — ура, Почудится — о, Боже… И вот уже труба Гласит: “Пора, сдавайся,” Покажется — судьба, А это дядя Вася Поставив пятки врозь, Поет у магазина, Как отощавший лось, Веселый от бензина. |
