3 Еще влекло мою Елену Быть с Кириеною вдвоем, Супружескому целя плену Стрелу небрежности. Поймем Ее мы сразу непревратно: Она страстна, но не развратна, Любима мужем, но его Любовь — жене не торжество… Он — генерал при государе, Надменен, холоден и сух, Дисциплинированный дух, Короче: «человек в футляре». Она же вся сплошной порыв, — Ей кружит голову обрыв… 4 Ей тридцать два, супругу — сорок: Пустячна разница в летах. Их жизнь ровна: ей надо горок. Он в деле весь — она в мечтах. Но что же их соединило? Перо, бумага и чернила В том не участвовали. Ей Сказал он: «Вас женой своей Хотел бы видеть». Не подумав, — Двенадцать лет тому назад, — Она дала согласье. Сад Был полон изумрудных шумов, Кипела кровь, и — никого Вблизи, с кем ей сравнить его… 5 И вышла замуж так же просто, Как мы выходим через дверь, Когда нам близких до погоста, Еще не вникнув в суть потерь, Мы провожаем безучастно, И вот она почти несчастна, И эта цифра «тридцать два» Напоминает, что листва Впредь с каждою весною блеклей, А вместе с ней и тоны щек, И глаз сиянье. Скоро срок, Когда торжественность биноклей Не будет целиться в нее: Лета, летя, берут свое… 6 Лета летят, а сердце юно, Еще не знавшее любви, Гладь жизни требует буруна И соловьи поют: «Лови!» Но что и как ловить Елене, Когда не встречен ею гений, В осколки должный брак разбить И, полюбив, в себя влюбить? Ее кузина, Кириена, Была единственной душой, Ей близкой. Косо свет большой Смотрел на Киру: властно сцена Ее влекла к себе — она Была актрисой рождена. 7 Ей только двадцать, только двадцать!.. А сколько веры в двадцать лет! Ей время счастью отдаваться, Не знающей, что счастья нет… Едва окончен ею Смольный, Она уже опять со школьной — О драматической — скамье Мечтает, вызвав гнев в семье. Тогда они бежали обе, — Одна от мужа, от семьи Другая, — девушки мои: Замужней молодой особе, Любви не знавшей, дамский чин Навязывать мне нет причин… 8 Она детей имела рано, — Пыл материнский в ней был рьян: Два златокудрых мальчугана — И Альвиан, и Ариан. Жалея об умершей дочке, Она любила в них кусочки Себя самой, но мужа часть Гасила материнства страсть В ее любви горячей к детям. И оттого в ней чувства два Боролись часто. Торжества Безоблачного мы не встретим И в этом случае: любя Детей, она казнит себя. 9 Хотя и предлагал в Сорренто Жене поехать генерал (Ему давала право рента Жить там, где местность он избрал), Хотя родные Кириены Надеялись, что перемены Стран, настроений и путей Помогут излечиться ей От дикой мысли стать актрисой, Кузины, любящие глушь, Решили жить в глуши, и муж Отчасти рад: сановник лысый Еженедельно день-другой Мог проводить вдвоем с женой. 10 Héléne, в деревню уезжая, Удачно меры приняла, Чтоб ни одна бездушь чужая На дачу к ней не забрела: Безличные несносны лица, Коварна смокинга петлица, Где на бессердцевой груди Гвоздику вянуть пригвоздив, Глупит, сюсюкает, картавит Гальванизированный фат. Beau-mond — как некий халифат, Где вкусами безвкусье правит, Где от девиц, от рома ли, Волочит ногу ramoli… [10] 11 Héléne росла на дальнем юге В именье дяди-старика Без вдохновительной подруги, Без родственного языка, Без материнской несравнимой, Теоретически-любимой, Единой ласки, без отца, Без образного образца… Трех лет ей не было, как спали Уже родители в земле, В большой усадьбе при селе. Ах, двадцать девять лет опали С тех пор, как почиют в гробах Родные листья на дубах. 12 Ее дубы! У них спросить бы О многом, памятном лишь им: О днях до горестной женитьбы, О спальне с шелком голубым, Об одиночестве духовном, Телесном, — всяческом, — о ровном Теченьи весен, лет и зим, Чей ровный плеск невыразим, О брате матери — о дяде, Больном печальном старике, С бессменной книгою в руке Сидящем у окна, о взгляде Его помимном и немом, Как весь — теперь сгоревший — дом. |
